Алая аура протопарторга
Шрифт:
– Слушаю… Входят на мост? Как там Ника держится?.. А, черт! Ну не может без отсебятины!.. Ага… Наши пали ниц… А лыцкие?.. Тоже?.. Кто стрелял?!
Лютый и Матвеич пристально взглянули на Выверзнева. Тот дослушал и с загадочным видом отложил трубку на край стола.
– Лыцкий погранец пальнул с перепугу… – в недоумении, словно бы не зная, как относиться к такой новости, сообщил он. – Тут же и затоптали… Слава Богу, промазал…
Поднял непригубленную стопку, но до рта опять донести не сумел.
– Да чтоб тебя! Слушаю! Так…
Вновь сменил трубку на стопку, но на этот раз поступил мудрее – сначала выпил, а потом уже поделился новостью:
– Африкан – в Лыцке. Стал в очередь к мавзолею…
– Зримый?.. – ворчливо спросил Лютый.
– Пока – да…
– Не узнают его?..
– Н-ну, в крайнем случае подумают, что похож. Прикрытие у него вроде надежное – всех тамошних агентов подняли… Давайте-ка еще по одной… для успокоения нервов…
Проводив Лютого и Матвеича до дверей кабинета, временно исполняющий обязанности шефа контрразведки Баклужино Николай Выверзнев хотел вернуться к столу, когда из стены вышел вдруг дымчатой масти домовой с конвертиком в правой лапке.
– Вовремя… – сварливо заметил полковник. – Ну так что с тобой делать будем, а?.. Клювом щелкаешь, Лютому стучишь… Африкана из-за тебя чуть не замочили…
– Батяня! – испуганно пискнул домовой. – Это же не он! Это я!..
Николай всмотрелся. Перед ним, взъерошив шерстку, стоял и опасливо протягивал конвертик вовсе не Кормильчик, а любимец Африкана Анчутка.
– Та-ак… – озадаченно протянул Выверзнев, принимая из замшевых пальчиков неправедную мзду. – А я-то, признаться, думал, ты с Африканом в Лыцк отправишься… Хотя да!.. Ты же сам оттуда бежал… А что с Кормильчиком?..
– Завили Кормильчика! – ликующе известил домовенок. – Всей диаспорой завивали! И бантик привязали… голубенький!
– Давно пора… – проворчал Выверзнев, бросая конверт в ящик письменного стола. – А братва, значит, тебя в главари выбрала?..
– Батяня… – укоризненно мурлыкнул Анчутка, и замшевые пальчики его слегка растопырились. – Ну ты сам прикинь…
Николай глядел на него с интересом и прикидывал, каким же авторитетом должен пользоваться домовой, на руках Африкана пересекший границу по воде, аки посуху, отбившийся от Ники и ограбивший с ней на пару – жутко молвить! – краеведческий музей… Да, это лидер. Это легенда… Живая легенда…
– Ну что ж… – задумчиво молвил Батяня. – Верной дорогой идешь, Анчутка…
Глава 15 (окончание).
Все скопом, возраст – разнообразный, род занятий – тоже
День клонился к вечеру. Над Лыцком подобно знаменам реяли алые облака с золотой бахромой. Победно реяли…
Партиарх Порфирий стоял у окна своей высотной кельи и смотрел вниз, на мавзолей Африкана. Толпа еще не рассеялась, но упорядочилась. По площади вилась Чумахлинкой нескончаемая очередь к безвременно почившему протопарторгу. Была она как бы вся черна от горя, поскольку многие пришли в рясах. Там, внизу, наверняка творились неслыханные доселе чудеса. Будучи первым ясновидцем страны, Партиарх отчетливо различал ало-золотое лучистое сияние над мавзолеем.
Несколько раз Порфирию мерещилось, будто в очереди стоит сам Африкан, чего, конечно, просто не могло быть. Долго, ох долго будет он еще мерещиться Партиарху…
Явился с докладом озабоченный митрозамполит Питирим. Партиарх принял его, стоя у окна, – даже не стал влезать на свое возвышенное кресло, настолько был удовлетворен видом осененного благодатью мавзолея.
– Как там Дидим? – не оборачиваясь, с затаенной грустью спросил Порфирий.
– Сперва упрямился… – сокрушенно сообщил молоденький нарком инквизиции. – А как растолковали, что все это не во зло, а во благо, – тут же и подписал… Теперь вот покаянную речь разучивает…
– А самозванец?.. Ну, тот, который в Баклужино…
Питирим тихонько покряхтел, и Порфирий оглянулся. Верткое личико митрозамполита выглядело удрученным.
– Упустили, что ли?
– Хуже… – признался Питирим. – Сидит в баклужинской контрразведке.
– Сам сдался?
– Нет, захватили… На пять минут раньше нас успели…
Однако даже это прискорбное событие не смогло расстроить Партиарха.
– Думаешь, Портнягин отправит его в Гаагу?.. Вряд ли… Там ведь скорее всего решат, что он им двойника подсунуть хочет… Нет-нет… Портнягин, конечно, мерзавец, но отнюдь не дурак… У тебя все?
– Нет, к сожалению… – сказал, как в прорубь шагнул, Питирим. – Все-таки подгадил нам напоследок протопарторг!.. Выяснилось, что он планировал выкрасть из музея чудотворный образ Лыцкой Божьей Матери (митрозамполит перезвездился) и с ним вернуться в Лыцк…
– Что ж, это неглупо, – после краткого раздумья признал Партиарх. – Вернуться героем… А героев сразу не убивают – сначала чествуют… Но его же, ты говоришь, арестовали?..
– Арестовали… – со вздохом подтвердил Питирим. – И его, и подпольщиков… А одна фанатичка (по слухам, любимица Африкана) осталась на свободе… В шестнадцать тридцать пять она ограбила музей самостоятельно. А полчаса назад вышла к блокпосту и прорвалась на нашу сторону…
– С иконой? – отрывисто уточнил Партиарх.
– С иконой…
Порфирий насупился и все-таки вернулся за стол. Взъерзнул на высокое сиденье, огладил столешницу… Последнее известие было самым неприятным. Во-первых, если икона возвращается в Лыцк, то одной претензией к Баклужино становится меньше… А во-вторых, как-то это все сразу осложняет международную политическую обстановку… Впрочем, есть тут и положительные стороны: восторг трудящихся, например… А то, стоило с НАТО договориться, сразу брожение какое-то завелось в народе…