Алая кровь на белых крыльях
Шрифт:
Наташа, задумавшись, прикрыла на секунду глаза, вспомнив, очевидно огромные размеры местных комаров, почти сравнимых с колибри, и вздрогнула от представленной мысленной картины рассказанного ей процесса.
– Ладно, подруги, уговорили, - ответила Наталья и потянулась за полотенцем.
Из рощи выкатился на пирс тяжелый "БМВ" с коляской, ведомый Глебовским в пропыленном и выцветшем камуфляже, с закатанными до локтей рукавами и с нарочитой небрежностью положенным поперек бака пистолетом-пулеметом.
– Приветствую прелестных наяд… Или русалок?
– генерал был не слишком силен в мифологии и сразу же получил от Ирины легкий щелчок.
– Спасибо, хоть хватило деликатности прямо утопленницами не назвать. А вообще-то мы нереиды здесь все…
– Тем более, сударыни, тем более. Срочная и неотложная информация от Лаврентия Павловича. Вам, Ирина Владимировна и вам леди Спенсер надлежит прибыть в управление ООООО.
По прибытии в Москву их группа, изображавшая командированных на какие-то сборы офицеров, разместилась в гостинице. По имеемым данным, три женщины, подлежащие уничтожению, должны были
Шульгин шел параллельно трамвайным путям в районе Патриарших прудов. Ну не мог он приехав в Москву, не побывать в тех местах, где происходило действие Булгаковских "Мастера и Маргариты"! И тогда он увидел ее! Прямо в нескольких шагах.
Одета она была во все белое, полупрозрачное, простое по замыслу, но удивительно ей идущее… Ровно настолько, как нужно, открывающее и длинные загорелые ноги, и высокую шею, и руки, украшенные массивными браслетами. Было видно, что из нижнего белья на ней только трусики, и нет бюстгальтера, но он и не нужен был ей, при ее идеальной форме груди.
Тонкий прямой нос, надменного выреза губы, не делающие, впрочем, ее облик слишком уж неприступным, роскошные золотистые волосы. Но главное - глаза! Огромные, небывалого фиалкового цвета. У меня даже холодок пробежал по телу от восхищения. И другого, более сложного чувства. Будто и зависть, и тоска, и мгновенная платоническая влюбленность, и готовность к преклонению.
Единственное, что ее портило, точнее сказать было нелепым в ее облике, это огромная десятилитровая бутыль из стекла, наполненная подсолнечным маслом. Ничего нелепее, чем эта огромная бутыль и такая роскошная женщина, я в своей жизни не встречал. Где-то за ее спиной, впереди, прозвучал звонок приближающегося трамвая. От звонка она вздрогнула, и остановилась, а затем перехватила дурацкую бутыль с маслом поудобнее. Должен сказать еще раз и еще раз, что Ирина, а это была именно она, была восхитительно сложена. Интересно, заметила она меня или нет? Честно говоря мне несколько было жаль того, что сейчас должно было произойти. Стрелять лучше, когда трамвай подъедет еще ближе, тогда его трезвон заглушит звук выстрела "беретты". В этот момент, Ирина, в очередной раз перехватив дурацкую бутыль, видимо намеревалась пересечь трамвайные пути, но вдруг обернулась и посмотрела в мою сторону. Заметила, черт! Я намеревался выстрелить ей в спину, чтобы не видеть ее глаза перед смертью - ну не мог я, глядя ей в глаза нажать на курок. Не мог я вот так взять и убить прекрасную женщину, выстрелив ей в лицо! В затылок - пожалуйста! Но только, чтобы не видеть ее глаза!
Мы встретились взглядами. Она меня узнала и сразу все поняла, потому, что я не успел убрать со своего лица свои намерения. На какой-то момент время словно бы остановилось. Сзади приближался трамвай. Приближался все ближе и ближе. Черт возьми мне придется стрелять ей в лицо. В это прекрасное лицо, глядя ей в эти глаза. Глаза! Прости Ирина, шептал я мысленно, но я вынужден это сделать. Андрей мой друг, и я должен ему помочь! Ради бога прости. Кажется, она понимала, что скоро умрет - было видно, как по ее шее потекла вниз в ложбинку между грудями капелька пота, руки как-то нервно тискали эту дурацкую бутыль, словно бы пытаясь ее смять. Ирок! Мысленно закричал я, видя, что трамвай уже почти поравнялся с ней, ну повернись спиной! Пожалуйста! Дай мне сделать свою работу! Не знаю почему, но мне показалось, что она услышала мой мысленный крик, и в ее глазах появилось сожаление. А еще грусть и печаль. Она видимо тоже прощалась со мной. Извини Ирок, но я должен это сделать. И в этот момент, она глядя мне в глаза, отшвырнула наконец эту дурацкую бутыль, звук падения которой заглушил грохот трамвая, и метнулась через трамвайные пути. Спасибо Ирина! И я сделал шаг вперед выхватывая "беретту". Прости Ирина! Прости ради бога!
Что за…? Кто-то словно схватил меня за правую ногу, крутанув ее, вокруг оси вправо, и я полетел на землю. Черт! Лопух! Она ведь была не одна, и кто-то, тот кто схватил мня за ногу, наверняка стоял у меня за спиной! Я сумел в падении развернуться и упасть спиной, одновременно нажав несколько раз спусковой крючок "беретты", стреляя в стоявшего за спиной. Вместе с болью от удара спиной о землю пришло и осознание того, что стрелял
Новиков шел по тротуару Тверской, смотрел по сторонам и размышлял. Нет, все-таки правильно, что они оставили рейнджеров сидеть в гостинице. Пару часов прогулки по Москве, и они наверняка бы покончили со мной и Сашкой без всяких церемоний. Ну ничего, главное успеть выполнить задание, а потом, у них с Шульгиным будут такие возможности, что они от них избавятся. Краем глаза Андрей заметил, что-то несуразное, неестественное. Навстречу по мостовой не спеша катило шикарное ландо, в котором… В котором сидел один из объектов. Это была его бывшая любовница. Она читала какую-то толстую книгу, и не замечала восхищенных взглядов, которые кидали на нее прохожие. И было чем любоваться - сквозь полупрозрачное белое платье… Черт, где же Шульгин? Почему его нет, когда он так нужен? А если попробовать самому? Андрей огляделся по сторонам. Нет, не получиться - навстречу ему шел офицерский патруль. Даже если он застрелит Ирину, ему потом не уйти живым, а раз не уйти живым, то зачем все это? И тут, ему пришла в голову оригинальная идея.
Подождав, когда экипаж с Ириной, поравнялся с ним, он вскочил на подножку, и опустился рядом с ней на бархатное сиденье. Ирина, сидящая рядом, вздрогнула, но, посмотрев на него, быстро взяла себя в руки, и стала совершенно спокойна, очаровательна и женственна, как никогда. Глядя в ее фиалковые глаза, я уловил какую-то грусть и печаль, словно бы она ехала с чьих-то похорон. Мы ехали молча. Она положила мне на руку легкую ладонь, словно невзначай придвинулась поближе, прижалась на мгновение бедром и грудью. Такие мимолетные, незаметные со стороны, но всегда меня жутко возбуждавшие прикосновения она практиковала еще в молодости, когда мы с ней только-только познакомились и ничего еще фривольнее обыкновенных поцелуев между нами не было. Я даже подумал тогда, что эта девочка только прикидывается неопытной скромняшкой, а на самом деле весьма сексуальна и изощренна и провоцирует меня, чтобы потом сразу же потащить под венец.
С некоторыми знакомыми ребятами такие штуки барышни проделывали, тогда достаточно было "обманутой" обратиться в деканат или партком, чтобы безнадежно испортить человеку биографию. Правда, я вовремя сообразил, что уж такой немыслимой красавице, как она, подобные ухищрения ни к чему, и без них стоило ей лишь намекнуть, и самые завидные женихи Москвы (хотя бы и уже женатые) униженно припали бы к ее ногам. Как оно потом и получилось, после моего отъезда в Никарагуа. Секретарь Союза писателей, трижды лауреат, количество сберкнижек у которого едва ли не превышало суммарные тиражи его романов, наплевав на выговор с занесением, бросил ради нее свою жену и года три влачил жалкую участь подкаблучника и "крыши" для ее шпионской деятельности…А вот сейчас прикосновение едва прикрытой тонким муслином тугой груди и сильного бедра оставило меня равнодушным. Зря стараешься, дуреха. Сделаю свою работу, и у меня таких, как ты будет целый гарем, по сотне на день. Захочется и тебя клонирую. Будешь смотреть на меня своими грустно-осуждающими глазами глазами, и реветь от ревности по ночам, наблюдая как я гуляю с роскошными женщинами. Но только если захочется! Твоя образованность, и твой интеллект, честно говоря меня уже достали, была бы ты поглупее, я бы пожалуй тебя и клонировал, а так - извините май бьютифул леди, но нам в разные стороны. Сейчас отъедем чуть подальше от патрулей, и у перекрестка, я выстрелю тебе живот, а затем в голову, спрыгну с экипажа и исчезну в лабиринте московских переулков. Похоже, Ирина поняла, что ее чары на меня не действуют - она вытащила заколку из прически и тряхнула головой, рассыпав по плечам роскошные золотистые волосы. Зря стараешься дура! Скоро я с Шульгиным на пару стану властвовать этим миром и определять, что как в нем жить, и скоро только от нас с Сашкой будет зависеть жить человеку в этом мире или умереть. Она повернулась ко мне лицом. Пытается наверное загипнотизировать! Но я не боюсь, ибо твои чары Ириша, никогда на меня не действовали. Ну что ты так смотришь на меня осуждающе? Наверное, тебе хочется жить? Чувствуешь, что сейчас умрешь? Так не строй из себя саму гордость и неприступность! Упади мне в ноги, попроси прощения! Ведь все началось именно из-за тебя! И карьера моя рухнула из-за тебя! Ты конечно мне кое в чем помогла, но этого мало, чтобы компенсировать то, что мы тогда с ребятами для тебя сделали! Мы ведь тебе жизнь тогда спасли! А ты за это до сих пор не рассчиталась, да и не рассчитаешься уже, потому что ты расходный материал. Ты ведь все равно была камикадзе с билетом в один конец, так что не обижайся, что именно я пущу тебя в расход. Интересно, ты что, научилась читать мои мысли? Что это за презрение появилось в твоем взгляде? И тут у меня перед глазами будто опустился экран из толстого поляризованного стекла. Голоса друзей доносятся глухо, и яркие краски женских нарядов стали уныло серыми. А сердце осторожно, но жестоко стала сжимать мягкая когтистая лапа.
Вот так, возможно, умирают от инфаркта. Господи! Почему так больно! Я задыхаюсь! Что за…!
– Ирина Владимировна!
– раздался голос генерала Глебовского, она посмотрела на ряженного извозчика, - может не стоило так рисковать? Мы бы сами справились! Если Лаврентий Павлович узнает…
– Этой мой крест, - ответила Седова генералу, выдергивая из тела Новикова, заколку от волос смазанную ядом кураре, - я не привыкла прятаться за чужие спины, и перекладывать ответственность на других, я должна была сделать это сама… Сашку Шульгина жалко, - тут, взгляд Ирины, стал печальным, и в глазах мелькнули слезы, он ведь так и не понял, что все можно было решить миром, никого не убивая, я ведь до последней секунды надеялась, что он подойдет ко мне и просто скажет "Здравствуй мать! Шикарно выглядишь!", а он…