Алайцы на Айгоне

Никитин Дмитрий Николаевич

– Тагоряне уничтожили свой инкубатор, – кивнул Комов, – а мы не дали родившимся Подкидышам добраться до детонаторов. Но что должно было случиться в этом случае?

– При соединении с детонатором у Подкидыша запускается метагенетическая программа, – ответил Ар-Су. – Он сохраняет принадлежность к своему виду, но наделяется некоторыми свойствами Метагомов и может бороться с ними их же оружием.

– Почему же вы уничтожили свой Садок, раз знали, что это такое?

– Если бы мы позволили заложенным в Садке личинкам стать Охотниками, Тагоре пришлось бы воевать с Оборотнями, – пояснил тагорянин. – Нам это было не к чему. После генетической революции наши особи уже не проходили в развитии через стадию личинки.

Оборотни больше не могли нас инициировать, и оставили в покое. Если они и приходили на Тагору, то за живущими на поверхности планеты гуманоидами. Когда мы узнали, что земляне не стали уничтожать свой Инкубатор, то подумали, что вы готовитесь к битве с Оборотнями. Чтобы не оказаться вовлеченным в это столкновение, мы разорвали отношения с Землей на двадцать лет. Но ваши Охотники так и не появились.

– Благодаря Рудольфу Сикорски, – задумчиво произнес Комов.

– А эти Охотники, – осторожно подала голос Вин. – Они смогут спасти наше солнце от взрыва?

Ей пришлось ждать несколько бесконечно долгих секунд, прежде чем тагорянин проскрипел:

– Насколько мы поняли функцию Садка и Инкубатора, Охотники могут в принципе нейтрализовать результат любой деятельности Метагомов.

* * *

На руке Комова запищал радиобраслет. Он приложил его к уху, а потом повернулся к Вин, пытаясь за деланным смехом скрыть явную обеспокоенность:

– Это Ваш приятель звонил, Генрих Мунк. Сообщил дикую историю. Главного нашего специалиста по Гиганде Корнея Яшмаа только что сильно покусали какие-то собаки. Прямо в его резиденции, в «Лагере Яна».

– Голованы! – Леонидянин вскочил на ноги. – Яшмаа, насколько я помню, один из Подкидышей.

– Причем тут, скажите на милость, Голованы? – удивился землянин.

– Оборотни ищут себе союзников среди тех, кого не могли поглощать, – ответил Гаав. – Счастье людей, что Тагора с ее техникой не поддалась на их уговоры. Но Голованы всегда старались держать сторону сильнейшего. Вначале они ориентировались на Землю, потом пошли на службу к Метагомам. Значит, за нами следили, и Оборотни начали действовать первыми. Геннадий, немедленно дайте распоряжение доставить всех Подкидышей под усиленной охраной в Музей внеземных культур. Только там они будут в безопасности. Детонаторы, надеюсь, по-прежнему в Музее?

– Да, – подтвердил Комов, быстро продиктовал в радиобраслет тексты приказов. – Но почему Вы называете Музей безопасным местом? Уж лучше тогда здание КОМКОНа…

– В Музее внеземных культур хранится защитное оборудование Саргофага Странников, – пояснил, собирая кресло, Ар-Су. – Если бы не это оборудование, Оборотни давно бы разделались с Детонаторами. Нам надо срочно добраться до Музея.

На лужайке перед хижиной стояли персональный глайдер Комова и похожий на брусок нешлифованного металла тагорянский мобиль. Машины отказались трогаться с места. Пришлось втискиваться в воздушный экипаж леонидян – открытую плетеную корзину, влекомую десятком птиц с огромными крыльями. На спину одной из них запрыгнул возничим сам Гаав.

Это было необычное и завораживающее чувство – скользить по воздуху вслед за белокрылыми созданиями к выраставшей на горизонте щетине высоток мегаполиса. Когда они проносились над гладью идеально круглого озера, Вин вдруг стало дурно. По лицу заструился пот, в ушах зазвенело, дневной свет точно померк. Теряя сознание, Вин успела заметить, что птицы замерли, перестав шевелить крыльями, и бессильно свесив длинные шеи. Корзину угрожающе потянуло к воде. Беспокойно вращавший головой тагорянин торопливо нажимал какие-то кнопки на выдвинувшейся из левого предплечья панели. Комов обменялся с ним несколькими бурчащими фразами.

– Метапсихический удар, – пояснил землянин через свист ветра. – Достопочтимый Ар-Су его нейтрализует.

Действительно, мир вокруг снова засиял яркими дневными красками, упряжные птицы напрягли постромки.

– Докладывают, что у Внеземного музея творится что-то непонятное, – Комов свесился через борт, разглядывая проносящиеся под ними городские кварталы. – Население в панике бросает дома и удирает, сломя голову, всеми видами транспорта. Аварийщики сообщают о непонятных, но крайне устрашающих явлениях. Спецназ КОМКОНа-2 поднят по тревоге и стягивается к Площади Звезды. Встречено агрессивное сопротивление невыясненной природы. Сидоров остановлен у Красных кленов, Гнедых – у Канадских елей, Костылин – на Сиреневой улице. Нам надо сесть вон там, на бульваре, где памятник Строгова… был.

Птицы разом опрокинулись на крыло и устремились к зеленой полосе между коробчатых домов. Снизу поднимались черные клубы дыма. У Вин перехватило дух, она судорожно вцепилась в корзину, но приземление было удивительно мягким. Комов и Ар-Су, не задерживаясь, побежали вперед – туда, где слышались шипящие выстрелы высоковольтных разрядов. Из-за вырванных с корнем деревьев, поломанных скамеек и обрушившихся монументов вели беглый огонь солдаты в скафандрах. Тагорянин что-то каркнул и тут же стал серебристо-матовым, а походка его странным образом изменилась. Вин посмотрела вниз и обомлела – с каждым шагом инопланетянин по щиколотку проваливался в землю. Он вышагивал, будто вытягивал ноги из жидкой тины! Не задерживаясь, прошел насквозь через завал и двинулся вперед, небрежно отбрасывая рукой густо сыплющиеся со всех сторон шаровые молнии. За ним бросились в наступление солдаты. Комов, Вин и подоспевший леонидянин двигались в арьергарде.

На перекрестке их контратаковали огромный, нестерпимо омерзительный слизняк, мчащийся со скоростью курьерского поезда. Его туша подмяла серебристую фигуру тагорянина, прорвала линию спецназа. Студенистый монстр уже навис горой над растерявшейся Вин, но шагнувший вперед Гаав выдул из тоненькой трубочки струйку цветной пудры. Слизняк, слепо вращающий гибкими рогами, гулко лопнул и рассыпался в курящуюся по воздуху мелкую пыль. Труднее всего оказалось поднять беспомощно барахтавшегося в луже слизи тагорянина. Руки соскальзывали с гладкой поверхности его облачения, пока, наконец, Ар-Су не отключил свою серебристую защиту.

– Музей, – указал Комов на показавшееся над верхушками деревьев кубообразное здание из неотесанного мрамора. – Срежем через парк!

Побрякивая амуницией, солдаты ходко неслась по зарослям, когда на них сверху вдруг густо посыпались большеголовые псы. Вин не успела опомниться, как оказалась прижатой к земле мощной лапой. Нависшая лобастая голова вперила в нее тяжелый взгляд мерцающих красным глаз. Вин почувствовала, как на ее сознание давит чужая нечеловеческая воля. В следующее мгновение правое ухо голована стало невидимым. Пес недоуменно взвыл и отпрянул прочь. Ухо проявилось полуоторванным кровавым лоскутом, но теперь в пасти замаскированной Варры пропал собачий хвост. Жуткий визг жертвы мимикрирующей рептилии вызвал среди разумных киноидов страшную панику. С гулким уханьем стая растворилась между деревьев.

– Первый раз вижу такого агрессивного мимикродонта, – удивился Комов, отряхивая одежду. – Ваша ящерица нас здорово выручила, голованы вполне могли продемонстрировать свои таланты покорять и убивать силой духа.

Глава Мирового Совета повернулся к подчиненным и отрывисто скомандовал:

– Всем включить телепатическую защиту! И огонь по всему собакоподобному!

* * *

Вблизи здание Музея внеземных культур напоминало дот, по которому долго в упор били из крупного калибра. Удивительно, что фасад, принявший на себя столько попаданий по прямой и касательной, не только не обрушился, но даже сохранил зеркальные окна, только затуманившиеся от висящей в воздухе пыли.