Алайцы на Айгоне
Шрифт:
Размеры Зала Президиума, впрочем, оказались довольно скромными – полукруг простых столов вдоль забитых старинного вида книгами стен. Свое обращение Вин выпалила на одном дыхании, после чего была препровождена ожидать решения в приемную, заставленную креслами и сиденьями самого разнообразного размера и формы. Ее внимание привлекли два портрета, смотревшие друг на друга с противоположных стен. В чертах этих людей, пусть и своеобразных, не было ничего необычного. Но возникало чувство льющегося оттуда излучения, причем, от каждого своё, противоположное энергетике другого портрета.
Один изображал печально улыбающегося мужчины с узким высоким лбом, мощными надбровными дугами над запавшими глазами. Эти глаза смотрели с таким вниманием и чуткостью, что цитата внизу портрета, только подтверждала очевидный вывод. На табличке значилось: «Из всех решений выбирай самое доброе». С противоположной стены сверлил пристальным колючим взглядом круглых глаз абсолютно лысый человек с шарообразной головой и оттопыренными ушами. С презрительно изогнутого рта, казалось, была готова сорваться фраза, выписанная внизу: «Не разрешается одно – недооценить опасность».
– Вас тоже заинтересовали эти личности? – этот голос Вин совершенно не ожидала услышать. Ведь имперский ксенолог Ригг должен был остаться на Айгоне.
– Действительно, редко где увидишь такие зримое, персонифицированное олицетворение добра и зла. Самое поразительное, что оба этих субъекта еще недавно правили, правили, заметьте, вместе. Один был здесь кем-то вроде канцлера, а второй – начальником тайной полиции. Лукавый ангел и честный демон! Я многое понял о Земле, когда увидел два этих портрета!
– Брат Ригг! – Вин решительно прервала монаха, – как Вы здесь оказались?
– Когда земляне на Айгоне узнали о Вашем отъезде, то решили, что моя скромная персона компенсирует Вашу способность очаровать Мировой Совет, – Ригг задорно подмигнул. – И в этом они не ошиблись. Я посмотрел несколько земных фильмов о Румате и могу заверить, что для землян нет фигуры более ненавистной, чем монах Святого Ордена.
– Но почему тогда Вы согласились лететь, раз так хорошо понимаете, что Вами просто хотят воспользоваться? Воспользоваться, чтобы дискредитировать Гиганду!
– Ну, мне очень надо было попасть на Землю, и я принял предложением губернатора Сидорова доставить меня сюда. Конечно, земляне сделали это в своих целях, но и дурные поступки Создатель, вопреки намерениям их творящих, оборачивает на пользу благого дела.
Вин готова была расплакаться:
– Ну зачем, скажите, зачем, Вам нужно было на Землю?!
Рин поправил съехавший на нос клобук:
– Видите ли, Вин, я пришел к осознанию, что Земле нужно принести Спасение. И, пожалуй, только через спасение Земли может быть спасена Гиганда.
– Святая Бара! – Вин всплеснула руками. – Да Вы что, миссионерствовать сюда прибыли? Вы понимаете, что цивилизация Земля превышает нас во много раз! Да они только посмеются над любыми Вашими словами!
– Древняя Империя была цивилизованней диких барканцев, однако император Зорр все же выслушал неграмотного проповедника Микку, – Ригг скрестил руки на груди.
– А пророка Гагуру бросили в яму! – раздраженно заметила Вин. – Зорр принял миккианство, чтобы приостановить диссипацию Империи. Зачем, скажите на милость, ваша религия землянам?
– Затем, что два века назад Земля окончательно отреклась от Создателя! – тихий голос Рига зазвучал с удивительной силой. – Люди решили, что сами смогут добиться всего, чего захотят. Вначале они захотели, чтобы всем на Земле было хорошо, чтобы никто больше не беспокоился о еде и крыше над головой…
– Что же в этом плохого? – Вин пожала плечами. – Я бы очень хотела, чтобы на Гиганде не было голода и бездомных.
– Этого показалось им мало, и они стали мечтать о звездах. И им удалось добраться до них.
– Счастливцы!
– Скоро далекие звезды им наскучили. Вот уже сто лет, как Земля достигла своей вершины. О чем осталось мечтать землянам? Только о том, чтобы встать выше природы, отменять ее законы по своему желанию.
– То есть земляне захотели стать волшебниками? Здорово!
– Они захотели стать всемогущими властелинами мира, не ими сотворенного. Но кто есть обладающий всем, но о душе своей забывший? Всё внешнее создается за счет внутреннего, и чем более человек возносился в своем людском могуществе, тем слабее становилась в его душе божья искорка. Эта искорка – часть великого изначального огня, но земной человек ныне воистину могуч, раз может погасить в себе этот огонь. Но становится он не волшебником, не магом, а демоном, несущим и себе, и другим лишь страдания.
Вин наконец нашла в себе силы вырваться из потока льющихся на нее изречений:
– Ну, хорошо, брат Ригг, убедите Вы землян, что их внутренний мир важнее внешнего, займутся они, все как один, молитвами. А кто Гиганду полетит спасать? Нам-то как раз нужно могущество Земли, ее машины, космический флот.
– Запомните, Вин, не бывает одного без другого, – монах встал, поправляя сутану. – Не стоит нам ждать милости от людей, которые так немилосердны к самим себе!
* * *
Наконец, Вин вновь позвали в зал заседаний. Впрочем, как оказалось, там еще шла яростная дискуссия.
– … Исторические примеры передовой техники у отсталых социумов почти всегда трагичны. Вспомните индейцев прерий, которые получили верховых лошадей и огнестрельное оружие. Через полстолетия они истребили всех бизонов и умерли от голода.
– Да это всё сплошные приключения янки при дворе короля Артура, рыцари на велосипедах! Отзовите прогрессоров, и всё эти технические чудеса сразу закончатся… Поймите, в остальном – это чистый феодализм, они же там на быках пашут.