Альба Железный герцог Испании
Шрифт:
На период пребывания Карла в Испании в 1522–1529 годах пришлось не только приближение Фернандо Альбы к королю, но и посвящение в государственные дела. Его дед, член Государственного совета, часто брал его с собой ко двору. Нужно было управлять огромной империей, претворять в жизнь большие планы, и Альба получил представление о ее громадных возможностях. Какие перспективы таили одни только американские владения! Впоследствии семейство Альба дало в лице дона Франсиско Альвареса де Толедо одного из самых талантливых американских губернаторов.
Некоторые историки утверждают, что в 1526–1529 годах Альба как политик развивался медленно. Как ни странно, ему не слишком доверяли в военном отношении, а считали, скорее, способным дипломатом. Никто тогда не подозревал, что именно Альба усовершенствует организацию испанской армии, превратит ее в лучшую в Европе.
Основным делом, которое король поручил своему Государственному совету, была внешняя политика. Так молодой Альба получил представление о правах и задачах Габсбургской монархии и его внимание было обращено на три государства — основные объекты внешней политики Карла: Францию, Англию, Турцию, ибо почти все остальные страны Европы были подвластны королю или тесно связаны с ним семейными узами.
Если основные направления в политике относительно турок были однозначными и определялись обстоятельствами, то Франция и Англия представляли собой сложную проблему. Альба с самого начала воспринимал Францию как противника. Франко-испанская война в Наварре была его первым военным опытом, бои за Перпиньян и Фуэнтеррабиа — вторым. Война, разгоревшаяся за владение Миланом, усилила в нем чувство постоянной французской опасности для Испании. Он радостно воспринял известие о пленении короля Франциска в битве при Павии. Хотя герцогу не довелось в ней участвовать, позднее, находясь в Северной Италии, он посетил поле битвы и интересовался отдельными ее деталями. Через два года после освобождения короля Франциска вновь начались военные действия, и молодой Альба пережил четвертую французскую войну, которая в 1529 году завершилась новым миром.
Несмотря ни на что, Франция все же была теснее связана с Испанией религией и традициями, чем чуждая культурной жизни континента и духу Возрождения отдаленная Англия. В политическом, а вскоре и религиозном отношении Англия шла особым путем и, кроме того, вследствие своего островного положения и экономических условий представляла, безусловно, соперника для Испании, которого нужно было либо включить в систему Карла, либо покорить. Со всеми этими обстоятельствами был ознакомлен Фернандо Альба.
Как ни богаты его впечатления тех лет, все же наиболее важным, вероятно, было наблюдение за тем, как Карл решал проблемы, и за его искусством переговоров и управления. Хотя в последующие годы герцог научился ясно распознавать связи между обстоятельствами и предвидеть ход событий, общение с людьми ему не давалось. Ибо, хотя его дух и был сформирован при дворе Карла, его сущности император не смог изменить. Натура Альбы по большому счету не была сложной; Масштаб его действий определялся тем, как не уронить чести семьи и предков. Именно в этом он отличался от Карла, который всю жизнь постоянно блюл и судил самого себя. Король пережил взлеты и падения, страдание и радость, знал периоды всепоглощающего труда и унылой бездеятельности, часто вызванной недомоганием; он видел, как рушатся грандиозные планы из-за незначительных препятствий, но все встречал со стойкостью, источником которой была вера в справедливость Господа.
Альба мало в чем походил на противоречивого Карла. Самокритика была ему чужда, он больше черпал из унаследованного и заученного, чем из глубин человеческой сущности; обладатель высокой добродетели, проявлял безупречную верность, усердие, преданность порученному делу, соединенные с блестящими способностями и невиданной выдержкой. Вежливостью, достоинством, подобающим поведением он не уступал Карлу. Избегал помпы, если ее не требовали обстоятельства, одевался просто, апеллировал к своим привилегиям лишь когда чувствовал свои обязательства перед семьей. Привыкший отдавать приказания, он тем не менее умел слушать. Редко порицал, особенно в военных делах, зато охотно поощрял — прежде всего бесстрашие молодых офицеров. Он требовал неукоснительного исполнения обязанностей от всех, сам будучи примером этому. При всем том он не получал в ответ проявлений любви и дружеского признания.
Безусловно радостным для Альбы событием было в 1529 году приглашение императора на коронацию в Болонью, в Италию а затем на военную службу в Германию, — воевать против турок.
Если коронация императора в Болонье в феврале 1530 года означала продолжение тех придворных обязанностей, которые Альба уже исполнял в Испании при крещении первого сына Карла Филиппа, то в войне с турками он впервые мог бы доказать королю, какой энергией, волей и компетентностью он обладает. Альба уже давно ждал возможности воевать с турками. В каждом испанце глубоко укоренилось воспоминание о долгом периоде священной войны против мусульман. У Альбы к этому присоединялись еще и память об отце, который пожертвовал жизнью в этой борьбе.
В 1532 году Альба был прикомандирован к штабу Томаша Надасти в Венгрии, которую турки уже почти завоевали. Впрочем, Альба прибыл в войска, когда отступление турок после их новой кампании уже началось. Он участвовал в решающих битвах. Командование христианского войска было чрезвычайно осторожным. Напрасно молодой Альба выступал за более энергичные действия; его мнение не было учтено. Единственной наградой было то, что на военном совете, который король проводил в сентябре в Линце он заслужил особую похвалу Надасти, предсказавшего испанцу блестящую карьеру. Было бы иронией судьбы, если бы военный совет положил начало военному взлету Альбы и стал одним из тех случаев, которые определяют нашу жизнь, выхватывают нас из толпы тех, кто имеет такие же права, лелеет те же ожидания. Ибо вовсе не смелые поступки и стремительные преследования определили славу герцога в последующие годы. Основой его тактики были тщательные приготовления и величайшая осмотрительность. Поэтому его предложение на военном совете в Линце ни о чем не свидетельствует. Однако вполне возможно, что молодой гранд понравился королю больше всего именно в тот момент, когда он рассчитался со своей чопорностью и рассудительностью и высказался за свободное и неожиданное действие.
Вообще, герцогом тогда еще руководил, по-видимому, тот молодой задор, который всегда вызывает симпатию. Рассказывают, что однажды, получив известие о болезни своей молодой жены, он оседлал лошадь, за восемь с половиной дней примчался из Венгрии в Испанию, чтобы пробыть там три дня, и вновь за восемь с небольшим дней вернулся к армии.
После окончания турецкой войны Альба остался при дворе Карла. Он был потрясен тем положением, которое занимал император в Священной Римской империи. Лишь потому испанцы примирились с тем, что на их трон взошел иностранец, что он объединил их корону с высочайшим величием Запада — Священной Римской империей. Теперь Альба увидел, насколько меньше императорский сан значил в действительности, какие опасности он таил для его страны, его родины. Ибо в империи борьба между старым порядком и новой свободой, которая для государства означала возрастание роли личности, а для церкви — протестантизм, разгорелась в такой форме, которая не только угрожала сохранению существующих порядков, но и противоречила духу испанского народа, и особенно испанских грандов.
Свобода личности для человека, подобного Альбе, значила мало. Традиция и воспитание приучили его к тому, что он является звеном цепи. Ему были непонятны одиночество Лютера, тяжкая ноша ответственности отдельного человека, который чувствует себя предоставленным самому себе, у кого нет надежды на избавление от мук ответственности с помощью государства и церкви и который постоянно находится наедине со своей совестью и Богом.
Тем не менее время, проведенное в Германии, было для него поучительным, поскольку в эти годы выработались его взгляды и самостоятельное суждение обо всех основных взаимосвязях в политике; горизонт испанского гранда расширился, вместо ограниченных целей он познакомился с габсбурскими планами мирового масштаба. Однако время было малоприятным. В Германии имперские князья относились к нему недружелюбно; они завидовали его влиянию и подозрительно относились к его советам. Даже с католическими отцами церкви его не объединяли общие интересы. Он не мог присутствовать на больших собраниях, не разделял привычек этих господ. Даже когда в 1531 году умер его дед и он, став герцогом, занимал при дворе среди грандов Испании высокое положение, оно все еще не было достаточно надежным. Тем не менее император ценил его больше, чем многих других высокопоставленных лиц империи. Даже вдали от Карла не видевший его годами Альба оставался личностью, с которой считался не только сам император, но и его окружение.