Альда. Дилогия
Шрифт:
– Вообще-то, я принял меры. Я направил небольшой наемный отряд в то баронство, где засели нежелательные свидетели с приказом их убрать. Выдал аванс и обещал расчет по исполнении.
– Никакого расчета, как я понимаю, не будет?
– Правильно понимаешь. Мне такие свидетели тоже ни к чему. Прикопаем их где-нибудь, да еще и аванс вернем. Правда, и здесь мой сынок напортачил. Когда уезжал в армию стал меня просить сберечь до его возвращения дочь того дворянина, которую он, оказывается, заказал доставить сюда живой и невредимой и обещал за это еще сотню золотых.
– Плохо. Одно дело убить, и совсем другое довести человека через добрый десяток городов. Это сколько же следов они оставят. Не говоря уже о том, что часто убить гораздо легче, чем захватить живым. Я бы на твоем месте не полагался всецело на этих наемников. В конце концов, они могут разгадать твою игру или не захотят связываться с протеже герцога и рванут с твоим авансом куда-нибудь подальше.
– У меня такие свои есть. Думаешь, не помешает их использовать?
– Ты в таком положении, что это точно лишним не будет.
После отъезда гостя граф вызвал к себе Лаша Вемана, который служил у него в страже и время от времени использовался для деликатных поручений особого рода. Когда-то довольно давно он спас жизнь тогда еще молодому Лашу, подрабатывающему наемным убийцей и попавшемуся на месте преступления. Гарт рассудил, что такой человек ему не помешает и не ошибся: с тех пор Лаш служил ему верой и правдой, применяя свои таланты по приказу господина.
– Я весь внимание, ваша светлость, – поклонился стражник.
– Для тебя есть работа, Лаш. Хотел поручить тебе убрать кое-кого здесь, но теперь этим займутся другие люди. А тебе надо срочно собираться и ехать в баронство Ксавье. Это поблизости от столицы. У тамошнего наследника погибла вся семья и приказом герцога в опекуны ему назначили бывшего барона Рона Буше и его дочь. Наследник меня не интересует, но его опекуны должны исчезнуть. Барону лет пятьдесят, это тертый калач, и тебе надо быть с ним поосторожнее. Похоже, что он из тех, кто чувствует неприятности печенкой и без колебания пускает в ход меч. Это он тогда порубил наших ребят на постоялом дворе. Девчонке всего лет пятнадцать-шестнадцать, и, думаю, у тебя с ней проблем не будет. По слухам хорошо владеет луком. Надо все сделать тихо, чтобы их смерть ни в коем случае не связали с моим именем. Несколько дней назад я направил туда отряд наемников с таким же поручением, а мой сынок им доплатил, чтобы привезли девицу живой. Если у них все получилось, скажешь командиру наемников, что послан мной. За девушку вместо сына доплачу я, но она должна исчезнуть. Ни к чему тащить ее сюда. Ты все понял?
– Все, ваша светлость. Не извольте беспокоиться, все выполню в лучшем виде.
– Надеюсь. Держи кошелек. В нем полсотни золотых. По возвращении получишь еще столько. И постарайся все проделать как можно быстрее.
Глава 22
– Как они там? – спросил Джока Джолин. – Сильно пострадали?
– Девчонкам очень повезло, – ответил Джок. – Хотели захватить живыми, и никто от них такого сопротивления не ждал.
– Что думаешь делать с графом?
– С графом пора кончать. Ты сейчас куда?
– А что нужно?
– Можешь распорядиться, чтобы принесли дело графа и пригласили ко мне Салана?
– Без проблем. Может быть, тебе сюда и обед принести?
– Нет, я не думаю, что это надолго.
Минут через десять ему принесли кипу сшитых вместе бумажных листов, а еще через несколько минут подошел Салан.
– Садись и знакомься, – показал Джок рукой на бумаги. – Это твой новый объект.
Подождав, пока Салан внимательно прочитает все написанное, он добавил:
– Необходимо ликвидировать и сынка, и его отца. Думали это сделать открыто, поскольку все возможности для этого есть, но герцог задерживается, а граф начал активно подчищать концы. На днях на основных свидетелей совершили нападение нанятые им наемники. Не удивлюсь, если мы не застанем в живых многих из тех, кто в свое время пострадал от этой семейки особенно сильно. Я к нему и дознавателей сейчас отправлять не решусь, могу потерять людей. Кто в твоей группе самый опытный после тебя, Нэш?
– Или Нэш, или Сур.
– Сур сейчас занят. Отправишь Нэша в армию короля за головой сына, а сам немедленно отправляйся за отцом. Возьми денег сколько надобно и все, что может пригодиться. Но сильно не рискуй, ты мне нужен живым. Людей с собой не возьмешь?
– Нет, – покачал головой Салан. – Я сам.
– Ну сам, так сам. Тогда иди собираться. Будет очень плохо, если граф успеет узнать о провале своих наемников и примет меры. Дело касается дорогих для меня людей, да и герцог к ним небезразличен. Сделаешь все чисто, поговорю с ним насчет дворянства для тебя.
«Пожалуй, надо усилить контроль за вновь прибывающими в столицу людьми» – думал Джок, провожая взглядом спину своего самого ценного сотрудника.
Джок не любил убивать, и наемных убийц он тоже не любил. Салан был исключением. Парень был необыкновенно честным и исполнительным и наделенным кучей всевозможных талантов, позволяющих ему выполнять поручения, которые другим были не под силу. Причем Джок знал точно, что сам Салан от убийств никакого удовольствия не испытывал и делал это так, как другие выполняют неприятную, но необходимую работу. У него было очень тяжелое детство, свою карьеру он начинал с попрошайничества, кормя своим невеликим заработком больную мать и младшую сестренку. Потом на смышленого, проворного мальца упал благосклонный взгляд стареющего, но еще не потерявшего сноровку, карманного вора. Мальчишка быстро перенял от учителя все, что возможно. Заработки возросли, но матери это уже не помогло. Приглашенный врач только бессильно развел руками. Всю свою любовь и заботу мальчишка сосредоточил на сестре. Самым страшным днем в его жизни был день, когда сестра не вернулась домой, а спустя пару дней ее труп нашли за городом. Десятилетняя девчонка была изнасилована и убита ударом в голову чем-то тяжелым. Как ему это удалось, никто не знает, но убийц Салан нашел. Ими оказались булочник и его пятнадцатилетний сын. Когда сестра пришла купить свежую выпечку, они затащили ее в дом, использовали и убили ударом скалки по голове. У булочника в хозяйстве имелась лошадь, которой он и вывез за город тело, замотанное в какую-то дерюгу. Жены у булочника не было, и после того, как мальчишка однажды вечером навестил его дом, живых в нем не осталось. Прятать следы он тогда не умел, да и не очень-то стремился. Для него было важно отомстить за муки сестры, а о том, что будет после, он не думал. Спас Салана от петли старый вор, он же привел мальчишку к Джоку. Джок сам к тому времени многое перенес, потерял всю семью и сумел отомстить высокородным выродкам, в одночасье разрушившим всю его жизнь. Если бы Салан захотел, он смог бы стать Джоку сыном, но мальчик ни с кем не хотел сближаться. Он учился нелегкому ремеслу, перенимая самые разные навыки, которые имелись у выброшенных на дно жизни людей, проявлял благодарность и преданность за спасение и укрытие, но всегда оставался сам по себе. Один из хозяев городского дна столицы не любил убивать, но иногда приходится делать и то, что тебе не по нраву. Когда возникла такая необходимость, Салан сам предложил услуги своему покровителю и сделал все чисто, не оставив никаких следов. С тех пор, в тех редких случаях, когда была нужда в крайних мерах, непременно обращались только к нему. Мальчишка подрос, став парнем, но не изменил своим принципам. Он всегда убивал только по необходимости, и только тех, кто не вызывал у него никакого сочувствия. Когда ему однажды предложили много денег за убийство юноши, мешающего заказчику в любовных делах, заказчик был им крепко бит, а юношу он предупредил об опасности, что, впрочем, не спасло того от ножа менее щепетильного убийцы. Когда Джок подбирал людей для своей службы, Салан был одним из тех, о ком он вспомнил в первую очередь. С его помощью была создана команда из пяти человек для деликатных поручений, которые мог дать либо Джок, либо сам герцог. Недавно был случай, когда можно было гораздо проще решить возникшую проблему именно с помощью этих ребят, но герцог на это все-таки не пошел, добавив к себе уважения у собственного начальника службы безопасности. Тогда еще Джок спросил Серга не упразднить ли вообще команду Салана? Герцог немного помолчал и ответил, глядя в сторону:
– Пусть будут.
До сих пор Салан не подводил ни разу, но сейчас у Джока на душе скребли кошки. Убить такого человека, как граф Рабек, задача очень сложная и опасная для исполнителя. А то, что само убийство ни при каких обстоятельствах нельзя было связать с именем герцога, только добавляло заданию сложности, а Салану риска для жизни.
Много времени сборы у Салана не заняли. Он примерно представлял сложности, которые могут возникнуть, и быстро собрал все необходимое для нескольких вариантов действий. Потом пришлось сбегать за деньгами к казначею и проинструктировать Нэша насчет сына графа. Одевшись потеплее и взяв заводного коня, он сразу после обеда выехал в сторону Литецка. Следующие два дня он несся по раскисшей дороге, время от времени меняя лошадей и на несколько часов останавливаясь на придорожных постоялых дворах. Там же он запасался продовольствием. В города Салан не заезжал за ненадобностью. Экипажи с тракта уже исчезли, встречались только всадники, с ног до головы облепленные грязью, проклинающие и дорогу, и судьбу-злодейку, выгнавшую их на нее месить грязь. Лишь вблизи городов еще можно было встретить крестьянские возы, запряженные двумя, а то и четырьмя лошадьми, везущие продукты на городские рынки. Вблизи небольшого города Лошта, примерно на середине пути Салан встретил всадника, который, торопясь, двигался в обратном направлении, так же одвуконь. Салан разминулся с Лашем Веманом, и два убийцы продолжили каждый свой путь. Еще два дня такой скачки, и посланник Джока въехал в гостеприимно распахнутые ворота Горска. Он остановился на приличном постоялом дворе и первым делом привел себя в порядок, смыв дорожную грязь и сменив одежду. Потом настал черед сбора информации. До вечера было еще далеко, и Салан обошел все трактиры, расположенные в центральной части города, слушая, что говорит народ, и сам время от времени присоединяясь не к одной, так к другой компании. Вскоре он уже знал, что граф срочно набирает в гарнизон замка людей, умеющих держать меч в руках, а язык – за зубами.