Альда. Дилогия
Шрифт:
– Значит, будем завоевывать соседнее с Сандором королевство?
– Мы не будем завоевывать королевство, Фрей, - покачал головой король.
– Нам это ни к чему. Мы просто захватим его земли. Населению надо дать возможность бежать к соседям. Кто это сделать не успеет или не захочет - убить. Нам самим в тех землях ничего не нужно, зачем же взваливать себе на плечи такую обузу, как управление несколькими миллионами бесполезных для нас дикарей? Если в горах найдется что-то полезное, рабов для его добычи всегда можно будет завезти.
– Нам давно нужно увеличивать галерный флот...
– Намекаешь на то, что там нужно набрать рабов? Мало мы их отлавливаем в лесах севера? Наберете, я не возражаю. Можно даже набрать девушек для "Веселых домов", если вам надоели
– Я понял!
– поспешно сказал канцлер.
– Ударим одновременно с Империей?
– Так будет лучше всего. Нам, как и императору, нужно время на подготовку. Наш флот мало приспособлен для высадки десанта на побережье, а высадка в портах чревата потерями. Да и лошадей нужно перевозить. Поэтому надо построить суда, способные плавать по мелководью, чтобы с их помощью можно было быстро перебросить армию и машины. Что нам известно о противнике?
– Ничего, кроме названия и примерной численности населения. Мы дикарями вообще не занимались, никто даже не знает их языка. Разве что поговорить с молодым графом Годером.
– А что может знать Годер?
– Пару лет назад на наши берега, как раз во владениях Годеров, штормом выбросило корабль с чужаками. Согласно закону их всех тут же убили. Всех, кроме одной девушки, которую оказавшийся там молодой граф убивать запретил. По слухам, она из знатной семьи и очень красива. Теперь она живет в их замке и вынашивает ребенка. Язык она давно выучила, так что говорить сможет.
– А Годеру, значит, закон не писан, - усмехнулся король.
– Ну и ладно, от одной девицы большого вреда не будет, может быть, даже получим пользу. Пусть кто-нибудь съездит к Годерам и выяснит все, что нам может быть полезным. И еще нужно собрать королей. Займись этим сам.
– Если не изменится ветер, завтра должны быть на месте, - сказал Спур Антонис стоявшему у самого борта Гелу Догерту.
– Вы сразу найдете жильё в городе или некоторое время поживете у нас?
Гел нравился купцу, хоть и вызывал инстинктивное опасение. Сам очень сильный от природы, Спур уважал силу в других, а в этом парне ее было с избытком. И умом его боги не обидели, в отличие от многих других здоровяков, в чем он мог убедиться, беседуя с Гелом о Сандоре. Остальные просто запоминали то, что он говорил, а Гел часто задавал уточняющие вопросы, касающиеся действительно важных вещей, о которых купец просто забыл упомянуть.
– Остальные, наверное, останутся на несколько дней, - ответил Гел.
– Заодно помогут вам с выгрузкой товаров. А я сразу уйду, если только приплывем не слишком поздно.
Антинис потоптался по палубе и ушел в душную каюту, а Гел еще долго стоял у борта, слушая плеск волн и вдыхая свежий морской воздух. Несмотря на свою богатую самыми разными приключениями жизнь, в плавании он был впервые. Стемнело, и небо усыпали яркие звезды. Луны не было, поэтому можно было видеть слабое свечение воды, более яркое за кормой в расходящейся после корабля полосе следа.
В душе лучший оперативник стола внешней разведки был романтиком. Еще мальчишкой, переделав все дела на отцовой ферме, он бежал на ближайший холм и, забравшись на его вершину, лежал, наблюдая за бегущими по небу облаками. Летом у них был самый причудливый вид, который они постепенно меняли, проплывая над наблюдавшим за ними мальчишкой. А потом случился набег, а имперский патруль то ли его пропустил, то ли сам попал в засаду. Одним словом, скотоводов не успели предупредить, и чудом уцелевший Гел остался один на один с миром, без крова, без семьи и даже без медяка в кармане. Мальчишку подобрали легионеры, которые отвели его в ближайшую крепость. Там он и прожил следующие несколько лет, сначала помогая поварам, а позже прибившись к третьей центурии пятого легиона, где за него всерьез взялся центурион, который годом раньше потерял от болезни собственного сына и вознамерился усыновить сильного и смышленого мальчишку. За тот год, проведенный в центурии, Гел сильно подрос, раздался в плечах и неплохо научился владеть мечом и копьем, обучившись и другим солдатским премудростям. А потом был очередной набег, в котором центурия потеряла своего сотника. В тот раз Гела с собой не взяли, а когда вернулись, отводивший взгляд десятник молча отдал ему меч его несостоявшегося отца. Потрепанную центурию убрали из Мирии, а потом вообще перевели в самую северную, граничащую с лесами провинцию - Гальнию.
Здесь такой напасти, как кочевники, не было, была другая. Из простиравшихся на многие сотни миль лесов на пограничные поселки Империи время от времени делали набеги многочисленные племена лесных жителей. Хорошо еще, что почти все они враждовали между собой, поэтому нападавших, как правило, было немного. Главным было вовремя обнаружить лесовиков, тогда проблем отбиться у легионеров не было. Здесь Гел научился без промаха стрелять из лука и метать все, что могло лететь и втыкаться. Кроме того, один из легионеров, которому парень чем-то понравился, взялся его учить бою без оружия. Когда-то очень давно это вид боевого искусства был широко известен, но потом, как и многое другое, был почти повсеместно забыт. Так бы, наверное, Гел и остался в центурии, если бы не приехавший с проверкой квестор. Проверка показала, что молодой парень, околачивающийся в казармах, в списках пятого легиона не значится. Центуриона на месте не оказалось, и чем-то недовольный проверяльщик выгнал парня из лагеря. Гел плюнул и ушел в ближайший город начинать новую жизнь с мечом на поясе и кошельком серебра, который ему вскладчину собрали легионеры. Кем он только потом ни был, и чем только ни занимался. Довелось обучиться и грамоте. Перед тем, как его забрали в разведку, Гел служил десятником стражи во втором по величине городе Империи и отличился тем, что навлек на себя гнев главарей гильдии убийц, умудрившись при этом больше полугода оставаться в живых, в отличие от десятка гильдийцев, которых посылали по его душу. Всех их закопали за городской стеной в месте, где хоронили всякий сброд.
В разведке ему поначалу было скучно, но потом он пристрастился к чтению и по полдня не вылезал из столичной библиотеки. Отличавшийся изумительной памятью парень без труда выучил и основной язык Союза королевств, и язык, на котором говорили в королевствах за проливом. За выполнение нового задания он взялся с удовольствием. В столице, конечно, море удовольствий, но такое долгое сидение на месте претило его деятельной натуре.
Им повезло: ветер не утих и не поменял направления, и вскоре после рассвета показался берег, а еще через пару часов они вошли в огромную бухту, в которой находился Гонжон. Еще пару часов заняли маневры в бухте, причаливание и объяснения с портовой стражей, после чего команда вместе с агентами занялась переносом груза в расположенную в трех сотнях шагов факторию. Гел в этом участия не принимал, а сразу же после таможенных формальностей, прихватив свои немудреные пожитки, отправился в город. Немного побродив по его улицам, он зашел в один из трактиров поприличнее. Заказав обед, он с удовольствием поел, после чего подошел к хозяину заведения.
– Любезней хозяин, вы не откажитесь дать совет?
– спросил он у сидевшего за конторкой толстяка с обманчиво добродушной физиономией.
– Я в этом городе человек новый и совсем его не знаю. Где здесь можно купить приличного коня, причем так чтобы после такой покупки не ездить на нем голым?
– Можете купить у меня!
– с готовностью сказал толстяк.
– В моей конюшне есть один на продажу. Пять золотых, и он ваш, причем вместе со сбруей. Нипочем бы так дешево не отдал, если бы он мне самому не достался даром.
– И что же нужно сделать, чтобы даром получить коня?
– задал вопрос Гел, видя, что трактирщику хочется поговорить.
– Вам для этого нужно стать трактирщиком!
– засмеялся тот.
– Через мой трактир какие только люди не проходят. Постоянно случается ни одно, так другое. Вот и хозяин этого коня малость перебрал и поссорился с кем-то из наемников. Слово за слово, и они схватились за мечи, но разбираться, на мое счастье, пошли на площадь. Хозяину коня в тот вечер не повезло, а его родичи здесь не объявились.