Алеф (CИ)
Шрифт:
Мария бросила меня из-за того, что я якобы наживаюсь на смерти. Именно она открыла мне печальный факт, что люди редко приносят друг другу радость, даже если любят друг друга.
Можно сколько угодно рассуждать о любви и гармонии семейных отношений, но зачем? Мы потеряли свой рай ещё на заре времён, и с тех пор цепляемся за минутные радости, а потом оглядываемся назад и не можем понять, на что растратили жизнь.
Человек обречён на одиночество. Только он понимает себя, только он любит себя, только наедине с собой он в безопасности.
В зелёных глазах моего внука я вижу равнодушие. У него нет
Ева считает, что пустыми его глаза сделала болезнь, но она дура. Болезнь - это страдание, и оно должно было бы наполнить их, но этот ребёнок не знает, что такое боль, он знает только вид крови, вытекающей из его тела.
Я не знаю, программа мой внук или аватар реального человека: его «заказали» Виктор и Ева. Сами они - личины, и я не думаю, что юзеры, управляющие ими, - дети. Подозреваю, что это семейная пара, воплощающая в виртуальности свои фантазии о лёгкой жизни за чужой счёт. Что ж, каждый ищет в Киберграде что-то своё. Возможно, какой-то юзер захотел прожить жизнь заново, с самого начала, и согласился вселиться в моего внука.
Я листаю на терминале страницы с электронными копиями картин - выставка называется «Мотив скитания в живописи разных эпох». Это одна из моих любимых подборок, я часто её пересматриваю.
Открываю полотно Антона Лосенко. На нём изображён Каин. Он один, смотрит за край картины, где, очевидно, находится тело убитого брата. У его ног - пастуший посох Авеля.
Немногие знают смысл этого библейского сюжета. Большинство думает, будто Бог проклял Каина за убийство родственника, но давайте вспомним Авраама, собиравшегося принести в жертву собственного сына. Насколько я помню, его считают праведником.
Нет, мне кажется, дело не в убийстве, и не в родстве. Бескровная жертва Каина свидетельствовала о его гордыни, о том, что он считал себя безгрешным, в то время как кровавая Авеля говорила о смирении. И Бог милосердно напомнил первому о его грехе, дал возможность раскаяться. Каин же не внял и, словно в насмешку над Господом, принёс ему в виде «кровавой жертвы» собственного брата.
Впрочем, глядя на картину, я думаю не о смысле притчи, а лишь о том, что Каин, первый братоубийца, был одинок. Не познал ли он себя лучше, чем человек, окруженный любовью родных и близких? Сколько он, должно быть, смог бы рассказать о том, что мучает пытающихся найти себя и обрести скромное место в жизни.
С другой стороны, нужно ли это познание? Да и возможно ли оно? Что, если Каин в конце концов просто сошёл с ума?
Я не желаю искать ответы на вечные вопросы. Это представляется мне бессмысленным и бесполезным. Я мечтаю плыть на роскошной белой яхте, опуская иногда руку в прозрачный поток и вынимая из него рыб, которые придутся мне по вкусу.
Закрываю сайт картинной галереи - перерыв закончен.
Сегодня третий день, как я вернулся из Германии, и от Шпигеля неожиданно пришло письмо, в котором он настоятельно просит меня приехать и намекает на какие-то «особые и деликатные обстоятельства». Похоже, он не понимает, что я занимаюсь делами и не могу мотаться из страны в страну по его прихоти. Пришлось поручить Миле передать Шпигелю, чтобы он изложил своё дело письменно.
Всё труднее удовлетворять потребности клиентов: природа не поставляет нам почти ничего нового - сплошные повторения или столь незначительные вариации, что много за них не попросишь. Похоже, рынок
Жаль, генетика не достигла ещё должного уровня, и мы не способны творить на потребу толпе. Но однажды это наверняка произойдёт. А затем, когда подобная практика перестанет зависеть от финансов, непременно появятся гении - настоящие художники от генетики - которые станут создавать шедевры, наполненные новым, недоступным нам прежде смыслом. Симфонии человеческой плоти, искажённой до неузнаваемости.
О, как мне хочется жить в эту эпоху свершений и поиска новых форм! Незабываемые мгновения взлётов и стремительных падений, рождение звёзд и их гибель, формирование эстетических направлений и борьба за господство над сердцами…
Но всё это мечты, а бизнесмену не следует увлекаться миражами. Лучше быть реалистом.
Пролистав новости, я выключаю терминал и разворачиваю кресло к окну. Оно идёт от пола до потолка - по сути, стеклянная стена, от подножия которой открывается вид на город. Дома напротив и улица напоминают вместе отвесное ущелье, по дну которого движутся автомобили. Далее - безликие коробки со слепыми окнами, железные крыши, похожие на чешую выброшенной волнами на берег и уже слегка подгнившей рыбы, небоскрёбы всех возможных архитектурных стилей, зелёные островки парков и скверов, бледное небо, почти всегда свободное от туч, тонкие далёкие силуэты заводских труб на его фоне - такая картина предстаёт моему взору каждый раз, как я смотрю в окно офиса.
Настроение так себе. Вспоминается наше с Зоей свидание. Почему она оказалась киборгом? Вопрос нелепый, не понятно, кому адресованный, жалкий - и всё же именно его я мысленно произношу раз за разом.
Крупная муха настойчиво бьётся в стекло. Это либо обычное насекомое, либо шпионская программа, пытающаяся проникнуть в небоскрёб. Возможно, конкретно в мой офис. Бесполезно: защитные системы нашей фирмы слишком хороши для такой примитивной и очевидной диверсии.
Мерное жужжание насекомого, сопровождаемое ритмичными ударами о прозрачную преграду, вызывает у меня в памяти нечёткие образы, которые хочется сложить в законченные картины. Вместо того чтобы заняться делами, я пытаюсь волевым усилием удержать появляющиеся в голове куски мозаики, но они тают, стоит переключиться на вновь возникающие.
Поглощенный этим занятием, я неожиданно засыпаю.
Поразительно, как сон проясняет работу мозга: едва погрузившись в дремоту, я чувствую, что пребываю в другом месте, и это ощущение усиливается, пока не перерастает в уверенность.
Я стою в маленькой комнате, оклеенной светлыми цветочными обоями. Люстра, похожая на большого белого жука, уныло свисает с давно не ремонтированного потолка. Эта комната мне знакома - она моя. Я жил в ней много лет назад, ещё с родителями
Словно отдавая дань прошлому, подхожу к плотной жёлтой занавеске и отдёргиваю её.