Алек. Эпизод из 90-х
Шрифт:
Небольшой клуб "Минотавр" находился на площади Мужества в одной из двух высоток. Вокруг станции метро шла стройка. Разрытые котлованы, ограждающие их бетонные заборы, плотно сжимали ее почти с четырех сторон, оставив только узкий проход к Политехнической улице. Дорожка из вестибюля метро до площади, тесно заставленная с двух сторон разнокалиберными ларьками, жавшимися к строительному забору, была перекопана. Утром, днем и вечером две встречные вереницы людей непрерывно пробирались через лужи и грязь к метро и из него. Сложенные картонные коробки, сломанные деревянные поддоны служили импровизированной мостовой, по которой, оскальзываясь и чертыхаясь, ползли люди, изредка останавливаясь у какого-нибудь киоска, чтобы купить сигарет, пива или шаверму. Груды мусора, состоящего из мятых
Сейчас народа уже не было, схлынувшая после семи вечера толпа оставила новый мусор, который лежал по краям дорожки и в пространстве между ларьками, запинанный туда случайными ногами многочисленных прохожих. Только возле фойе копошилась метровская уборщица, вытряхивая содержимое заплеванных урн в старое оцинкованное ведро, а растоптанный мусор сметая разлохмаченным веником с порога фойе к ларькам.
– По пивку еще, пожалуй, - предложил я, закуривая сигарету и рассматривая ассортимент ближайшего от выхода из метро еще работающего ларька.
– Мысль правильная, речи нет, - покивал Алек.
– Юр, сигарету дай.
Я протянул ему пачку, продолжая рассматривать ряды бутылок с пивом.
– Хотя...
– я почесал затылок, - нет, я буду джин-тоник.
– Тоже неплохой выбор, опять поддерживаю, - Алек достал деньги и пересчитал.
– Сейчас угощаю, потом пьем на твои.
– Ты обсох что ли?
– Точно. Жизнь дала трещину, денег осталось пол-чемодана, - стандартно пошутил он.
– Бля, но тогда только за вход отдадим и в клубе по стошке джина возьмем, и все. На бикс уже лавэ не остается. Будем снимать, как профессионалы, без вспомогательных средств. Только чистое искусство.
– Х..ня, прорвемся. Пошли.
Алек в клубе как-то быстро нажрался. Денег хватило на "по сто пятьдесят" джина, которые сверху выпитого джин-тоника "Синебрюхоф" и пива дали убойный эффект. Через десять минут мы подсели за столик к трем девахам, которые рассматривали танцующих и, потягивая коктейли через соломинки, явно скучали. Мы угостили их специально купленным для это случая "Салемом" и стали развлекать анекдотами. Две оказались симпатичными. В полумраке зала мы сразу смогли их рассмотреть, а вот третья сидела, откинувшись на спинку дивана, в самом темном углу. Когда она наклонилась к столу, чтобы пододвинуть к себе поближе пепельницу, я понял как она права, что сидит в темноте и поблагодарил бога, что симпатичных оказалось две. Одну взял Алек, другую я. Мне досталась хорошенькая высокая брюнетка. Мы танцевали с ней под свежий медляк "Русского размера". Ее тело, теплое и мягкое, влекло, легкий запах хороших духов и какого-то шампуня от ее волос возбуждал. Я нес какую-то ерунду ей на ушко, спрятанное в густых черных волосах, когда к нам подрулил Алек в обнимку со своей блондинкой.
– Юр, ты прикинь, ее зовут Ольга!
– пьяно проорал он, перекрикивая музыку.
– Ты прикинь? Ее зовут Ольга!
– Алека шатало, вены на лбу и шее вздулись, взгляд, расфокусированный и абсолютно пьяный, блуждал по стенам, людям, ни на чем не останавливаясь ни на секунду.
– Ольга может быть только одна. Ты поняла?!
– опять проорал он, обращаясь к девушке.
– Дебил!
– она отшвырнула его руку и пошла к столику. Там, все также скучая, сидела их третья, страшная как атомная война, подруга. Симпатичная брюнетка сняла мои руки со своей талии и тоже вернулась за столик. Я понял, что сегодня случился облом.
– Ты чего, Алек, у тебя совсем планка упала? Ты, сука, баб нам всех распугал. Че теперь делать?
– я взял его за локоть и потащил к выходу. Здесь ловить нам уже было нечего.
На свежем воздухе Алека совсем развезло. Я едва успел затащить его подальше от дороги во дворы, где он, согнувшись пополам, начал блевать. Отвернувшись от этого зрелища и подставив лицо холодному октябрьскому ветру, я закурил. Меня шкивало, но не сильно. Ветер освежал и приводил в чувство. Алек перестал блевать. Опершись спиной о стену дома, часто отплевываясь, он попросил закурить. Не оборачиваясь, я протянул ему сигарету фильтром вперед. Чиркнула зажигалка.
– Теперь полегчало, вроде, - слабо проговорил он и обмяк, присев рядом с лужей блевотины.
– И стоило ехать так далеко, чтобы ты все обломил?
– Че-то мне х..во, - Алек растер ладонями лицо и уши.
– Не, в натуре, мне без Ольги совсем х..во. Не могу я без нее. Ты кольцо мое видел?
Я кивнул. Он действительно часто рассматривал и крутил это простенькое серебряное кольцо на мизинце левой руки.
– Ну вот, короче, это она мне его одела, когда я уезжал. Сняла со своего пальца и одела мне на мизинец, оно только на него и налезло. Мы тогда еще долго смеялись, что никуда больше не лезет кольцо. Она обещала меня ждать. Ты фотку ее видел?
Я снова кивнул, хотя не думаю, что Алек следил за моей реакцией. Он пару раз показывал мне черно-белую фотографию ладной светловолосой небольшого роста девушки в купальнике. Она стояла на бортике бассейна и улыбалась. У нее была красивая белозубая улыбка. Обычная миловидная девчушка, каких много, но для Алека - единственная. Он бредил ей. В первый месяц он чуть не каждый день звонил и подолгу разговаривал с ней, пока Валерка не получил счет за междугородку-международку. Потом он стал звонить крайне редко, за полгода прошедшие с момента его приезда, за исключением первого месяца, он позвонил ей раз десять, из которых только тремя первыми звонками застал Ольгу.
– Чего тебе так плохо-то? Ну ты здесь, она там... Это же все временно. Устроишься нормально и перевезешь ее сюда. Чего так маяться?
– Мне тут пацаны с родины звонили. Они базарят, что у нее там мужик завелся какой-то.
– Алек затянулся, бросил окурок между ног и, запрокинув голову, с силой выдохнул струю дыма в темное низкое небо.
– Может гонят, они че пасут ее что ли?
– я тоже посмотрел на небо в надежде увидеть хотя бы одну звезду. Но питерское небо было непроницаемым как одеяло. Казалось, что Господь укрыл город саваном и забыл о нем. Временами мне казалось, что все мы здесь всего лишь гости, на время заселенные в дома и обреченные на одинокое быстрое исчезновение в этом постоянном сумраке. То ли от холода, то ли от этой мысли невольная дрожь пробежала у меня по спине.
– Видели с мужиком каким-то, - начав подниматься по стеночке, продолжил он.
– Свечку-то не держали. Так походила, да перестала, - попробовал я его ободрить, хотя сам в это не очень верил.
– Ее подруга тоже подтвердила, что у нее мужик появился, - Алек встал, и держась рукой за стенку, стал осматриваться вокруг.
– Ну, если и завелся то что? Ты тут тоже бабцов имеешь и что? Значит она не твоя судьба, как ты уверил себя.
– Она поклялась мне, понимаешь? Я ее не заставлял, она сама мне сказала. Я, б..ть, дышать без нее не могу. Веришь? Х..ня какая-то нездоровая: я здесь, а она там..., - Алек опять сполз по стенке и закрыл голову руками.
– Где мы, Юр? Чего я тут делаю, а?
– он снизу вопросительно посмотрел на меня.
– Я не могу без нее, понимаешь? Мне надо туда, - он махнул рукой куда-то, - к моей Ольге. Юр, мне все время муторно. Я здесь чужой совсем, меня только Ольга моя может спасти, понимаешь? Речи нет, здесь красиво и все такое, но люди х..вые и погода такая же. Вот ты правильный пацан, за лавэ не жмешься, как Валерка, поп..деть с тобой можно за жизнь, все ништяк, но б..ть, я зае..лся уже сидеть дома с детьми и пиво жрать. Телок нормальных нет, всем денег надо, а лавэ нет. Светка страшная, сука. Х..во мне, Юр. Не знаю что делать. Утром проснешься и тошно от всего: Валерка суетится, жизнью обиженный, все копейки свои считает, всегда сам в магазин ходит, мне денег не доверяет. Детей от матери прячет, чтобы, не дай бог, они ее не увидели и ничего у нее не взяли. Мстит так ей, а дети-то причем? Дебил, б..ть, - Алек пошарил по карманам, медленно достал свою зажигалку, откинул крышечку, чиркнул колесиком, посмотрел на пламя и с клацаньем закрыл.
– Закурить дай.