Алек. Эпизод из 90-х
Шрифт:
Меня все время удивляла его способность просить денег взаймы или закурить с такой непосредственной простотой, которая обезоруживала своей естественностью и непринужденностью. У меня никогда не возникало желания ему отказать, хотя денег он мне был должен уже изрядно, и я не испытывал иллюзий по поводу перспектив их возврата. Когда у Алека появлялись деньги, то он тратил их легко направо и налево, расставаясь с ними без сожаления. Перед сутками он вызванивал свою безотказную Светку, и она, захватив одну из двух своих подруг, приезжала на стоянку, где мы гудели часов шесть-восемь. В такие моменты он не экономил на выпивке и сигаретах. Всю ночь мы курили "Мальборо" и пили джин, разбавляя его по вкусу "Херши-цитроном". Потом он мог неделю
– Держи, - я протянул ему сигарету.
Он закурил.
– И, понимаешь, все как-то "фу". Все не так как-то. Я даже не знаю, как тебе объяснить, но стремно на душе мне здесь. Уеду я к Ольге. Получу за две недели зарплату, куплю билет и уеду.
– Куда ты собрался? Ты подумал, как Валерка тут будет, племянники? Успокойся, не гони волну.
– Они мне брат с сестрой, я их люблю.
– Алек глубоко затянулся, а затем подул на кончик сигареты, так что посыпались искры, и красный сердечник почти побелел.
Он замолчал, потом поднялся, и мы пошли в сторону метро.
VII
На следующий день, вечером возвратившись из института и поужинав, я пошел к Валерке посмотреть новый фильм. Кроме телефона у него дома была еще одна ценность - б/у-шный видеомагнитофон "Грюндик", который он привез из Турции в одну из первых свои поездок. Видик был ломовой, крутил все не капризничая и выдавал хорошее качество. Стоял он на кухне рядом с телевизором и телефоном. До Валеркиного развода я почти не смотрел у них фильмы, мы заходили только позвонить. Иногда, когда они что-то все вместе смотрели, Валерка или Наташа приглашали меня остаться, но такое было нечасто. Все изменилось после появления Алека. У нас быстро возникло взаимовыгодное сотрудничество: я брал в прокате хорошие фильмы, а смотрели мы их по вечерам у Валерки на кухне.
В этот вечер по дороге домой я заскочил в видеопрокат, который располагался в небольшом загончике первого этажа двухэтажного магазина сразу за автобусной остановкой на канале. В городе таких магазинов насчитывалось несколько штук. Эти типовые советские двухэтажные коробки из серого кирпича со сплошным остекленным фасадом походили на пенобетонный блок, втиснутый между серыми же пятиэтажными хрущовками. В советское время, когда дефицит был во всем, в том числе и с торговыми площадями, они были весьма востребованными торговыми точками. На первых этажах тогда находились продуктовые отделы, а на вторых промтоварные, хозяйственные или как в нашем магазине - отдел ковров. Сейчас оба этажа здания, поделенные загородками на разной величины клетушки, вмещали в себя массу скучающих девушек и женщин всевозможных возрастов, которые продавали все тоже, что предлагали по соседству такие же скучающие женщины в ларьках на привокзальной площади. Кроме какофонии запахов, состоящей из смеси запаха селедки, квашеной капусты, гнилой картошки, бытовой химии и дешевой парфюмерии, вошедшего в магазин оглушал фарш из музыки, новостей, звуков выстрелов и гнусавых голосов переводных голливудских блокбастеров, орущих из радиоприемников и телевизора пункта видеопроката. Я часто заходил сюда, чтобы взять кассету с какими-нибудь новыми американскими фильмами. Девушка Лена, симпатичная продавщица-киноманка, всегда удачно рекомендовала новинки, которые смотрела здесь же на рабочем месте. В смысле совпадения увлечения и работы Лена была счастливейшим человеком, наверное, не только на всех двух этажах магазина, но, может быть, всего района, а может и всего нашего города. Зная мой вкус, она безошибочно подбирала мне фильмы. Если кассета была на руках, она говорила, на сколько ее взяли, и откладывала ее для меня, когда фильм возвращали. Тогда Лена отложила мне "Леона", но в тот раз я его не посмотрел.
Дверь открыл Валерка. Он молча отошел и впустил меня в квартиру. Его нервный, я бы даже сказал злой вид, меня озадачил.
– Здорово, - бодро произнес я.
– Здоровее видали, - ответил он и пошел на кухню.
Я пошел за ним. На кухне никого не было.
– А где все?
– меня насторожила пустота и тишина в квартире.
– Твой друг лежит у себя в постели в гостиной, спит. Этот придурок сегодня пытался покончить жизнь самоубийством. Набрал ванну, включил магнитофон и перерезал себе вены бритвенным лезвием. Хорошо догадался себя хайдакать, когда детей не было дома. Придурок, б..ть.
– Не понял. Что он сделал?
– Пытался красиво уйти из жизни. Ничего толком не может сделать, даже помереть.
Валерка включил конфорку и поставил на нее чайник, свернул с носика свисток. У меня в голове все перемешалось. Я сел на диван и ошалело посмотрел на Валерку. Он подозрительно смотрел на меня. Я как дурак все время крутил в руках видеокассету. Мне стало немного не по себе, как будто я соучастник преступления и мне сейчас официально предъявят обвинение.
– Че с ним случилось-то?
– Валерка закурил. Приоткрыв окно, он устроился на подоконнике, поближе пододвинул к себе пепельницу и, щурясь от дыма, посматривал на меня сквозь сизые клубы.
– Вообще не представлял, что у него может возникнуть подобная мысль. Да, он последнее время все больше в аут уходил, больше говорил о том, что скучает по Ольге, что хочет вернуться, но и все. Ну и бухать больше стал. И все.
Валерка погасил взгляд и как-то весь расслабился.
– Хорошо, что так. Точно он никому ничего не задолжал и все такое?
– Нет, я бы знал.
– Чего это он вдруг решил?..
– Валерка как бы сам себе задал вопрос и пожал плечами. Он говорил шёпотом, видимо, чтобы не разбудить Алека.
– Дак, сейчас он чего, спит?
– Я скорую вызвал. Пока я ему бинтами руки замотал и из ванны вытаскивал, они приехали, зашили чего-то, перевязали, укол какой-то сделали и еще одну ампулу оставили на ночь. Хорошо я чисто случайно раньше домой вернулся. Дверь в ванную нараспашку, музыка орет. Я туда, а этот придурок голый в крови плавает. На морду очки свои нацепил, фотка Ольгина напротив на бортике стоит, пустая бутылка водки валяется, и он в почти остывшей воде лежит. Хорошо резал поперек запястья и неглубоко, крови мало вытекло. Я вообще не представляю, что бы я его родителям сказал, если бы...
– Валерка затянулся, и его передернуло. Раздавив окурок, он встал и выключил давно кипевший чайник.
– Давай чайку попьем, да я за детьми пойду. Покараулишь, пока я хожу?
Я кивнул.
VIII
Через три дня вечером Алек позвонил в нашу дверь.
– Друг мой, пошли пить, - он как ни в чем не бывало одновременно улыбался, курил, на носу висели очки, а его запястья были перебинтованы. Чтобы смотреть через них, он закидывал голову назад и задирал подбородок.
– Ты уже можешь пить водку?
– я оценивающе посмотрел на его запястья.
– Я ходил сегодня на прием к своему доктору, и он мне выписал рецепт: литр водки в день. Пора начинать лечиться.
– Ну что же, надо так надо. Подожди, я сейчас выйду.
Через полчаса мы сидели на старом бревне возле реки метрах в трехстах от моста и пили из горла водку. Моросил мелкий осенний дождик. Воздух, напитанный влагой, далеко разносил звуки. Машины, проносящиеся по мосту, проезжали как-будто совсем рядом. Хорошо, что был уже поздний вечер, и ездили нечасто.
– На..й ты себя порезал, тебе жить надоело?
– начал я сразу с главного. Я не психотерапевт, поэтому получилось жестко.
– Друг мой, надоело - не то слово, я не могу больше жить.
– Алек хлебнул водяры и глубоко затянулся.
– Жизнь стала бесцельной, тусклой и плоской. Нет никаких причин мне оставаться здесь с вами.