Алекс и Алекс
Шрифт:
Глава 16
— Видимо, как раз время ещё раз принести извинения, чтоб начать разговор заново, — шмыгнул носом пацан, простодушно глядя на собеседника. — Потому что сейчас самая пора договариваться. Если тема интересна нам обоим.
— Ты ничего не путаешь? — удивился военный. — Вернее, себя и свою роль тут ни с кем не перепутал?
— Да может и путаю, — не стал спорить мальчишка. — Но тут такое дело. Я сегодня освободился и у меня был чёткий план, что я делаю дальше. Не скажу, что меня прямо с розами где-то ждали, но куда прислониться
Офицер набрал воздуха, чтоб сказать, что думает, но пацан успел первым:
— Это были минусы, которые могут быть спроецированы на вас. Теперь плюс, он один. Человек, который за два месяца на карцерном пайке, сам вышел из минуты на дистанции через три сектора Квадрата, искренне хочет продолжить бегать эту дистанцию и дальше.
— Зачем? — коротко уронил военный.
— Из любви к искусству. Я отдаю себе отчёт, что я — самый неудобный для вас контингент, по целому ряду причин. Которые готов прямо сейчас перечислить, чтоб…
— Воздержись, — словно забил сваю полковник. — Продолжай.
— Мне нравится бегать эту трассу. Из меня никогда не получится ни солдата, ни офицера, ни вообще какого-нибудь хоть сколько-то пристойного военного, потому что я — свободный человек по натуре. Этого изменить не получится. Но я люблю и хочу бегать эту трассу, — повторил пацан. — Либо аналогичную. Как вид спорта. И, при возможности, буду это делать изо всех сил, с максимальной отдачей и с полным отрешением. Просто потому, что мне это нравится.
— Причины? — уточнил военный. — Подумываешь о суициде, что ли?
— Боже упаси. Просто нравится! Ну что непонятного… Прыгает же кто-то с парашютом? Кто-то вон на лыжах с трамплина чуть не убивается? А я экстремальный паркур люблю. И если из моей любви можно выдавить какие-нибудь тиражируемые схемы, то я готов делиться. — Помолчав, он добавил. — Другое дело, я не знаю, интересно ли вам это направление в принципе. Я понятия не имею о ваших целях, задачах и приоритетах. И насколько это моё увлечение может вообще быть интересным кому-то помимо меня.
— Какое было расстояние от места твоего старта до окончания первого сектора? — без пауз спросил полковник, размышляя совсем в другом направлении, поскольку просвещать дилетанта не собирался.
— От двери шлюза, нулевой сектор, до забора первого — тридцать пять метров. Сам первый сектор от забора до забора — сто двадцать пять метров.
— Это он инъекторами простреливается?
— Да.
— Плотность огня?
— Не понимаю термина. Отвечу своими словами: если по первому сектору бежать по прямой, участок перекрывается тремя установками одновременно, и каждая из них будет делать один выстрел в
— А если идти не по прямой? — явно поощряюще бросил военный, откидываясь на спинку кресла и барабаня пальцами по столу.
— А вот если сделать вот такой резкий зигзаг влево, на пятнадцать метров в направлении десятки на циферблате, то третья установка заедает. Она ближняя, от неё больше всего проблем. Когда она достигает своего максимального горизонтального угла, её почему-то клинит в положении «утыкание». — Пацан наивно и искренне делился своими изысканиями, невольно ускоряя темп речи и увлекаясь. — Ну, это когда у него ствол вниз в землю падает и уже не поднимается…
— Я понимаю, — снисходительно уронил офицер, хмыкая про себя и с небольшим удивлением прислушиваясь к собственным ощущениям.
— После утыкания ствола третьей установки, первая и вторая почему-то теряют темп стрельбы в створе, — продолжал захлёбываться впечатлениями выходец из Квадрата.
Военный ещё раз хекнул и всё-же снизошёл до объяснения:
— Вся автоматизированная система охраны там завязана на сеть псевдо-эвристических блоков. Они иногда лажают в зонах перекрытия ответственности. Твой третий ствол на самом деле наверняка пятый в своей группе. Когда его клинит в мёртвой зоне, оставшиеся два ствола считают цель поражённой, потому что ориентируются в первую очередь на телеметрию пятого, так как он ближе. Достаточно распространённый затык.
— Не знал, — удивлённо покивал пацан. — Ну вот, получается, что с коэффициентом манёвра, там надо бежать не по прямой тридцать пять, а зигзагом. Итого — сорок два метра.
— Откуда ты знал, когда уклоняться от инъекторов в спину при переходе из первого сектора во второй? Ориентировался по интервалам между залпами?
— Не только. Я ж вроде как с медициной, — ещё раз шмыгнул носом пацан. — Когда летит в спину, чувствую. Времени на реакцию достаточно.
— А второй сектор как ты проходил? — в тоне полковника уже не сквозила откровенная враждебность. — Ты и энергетический удар видишь?
— Да. Его ещё лучше. Но первый раз, пока не освоился, попал под спаренное попадание, было очень неприятно.
— Могу представить, — развеселился офицер. — А забор как перепрыгивал? Он же наверняка под напряжением?
— Касание не дольше ноль-две десятых секунды. На ту сторону импульсом мышц перебрасываешь центр тяжести вначале. Пока летишь — касаешься, он бьёт. Просто терпишь. — Вздохнул пацан. — Иначе никак. Или держишь эти ноль-две секунды — или сиди в нулевом секторе.
— Там же не выдержишь, — укоризненно и снисходительно улыбнулся офицер. — Там индивидуально дозируется мощность в зависимости от твоих параметров. Которые сканируются, пока бежишь. Диэлектриком руки обрабатывал?
— В карцере? — теперь снисходительно осклабился парень. — О, а я ведь, видимо, это почувствовал, — тут же воодушевился он. — Всегда било на грани, но чуть-чуть не до конца.
— Должен был терять сознание, — недовольно нахмурился полковник. — Как терпел?