Алекс: восхождение дьявола

Падалица Виктория

Я остановил движения, смыл с руки пену, и, повернув к себе Сару, чтобы видеть ее лицо, заглянул в глаза и грубо потребовал с нее объяснений.

– Что с тобой произошло на самом деле, Сара? Ты колешься, так? Бежишь от кого-то, кого обнесла?

– Нет, я не колюсь и не бегу ни от кого. – бегло затараторила она вполголоса, но те признания звучали так туманно, будто бы Сара пребывала в бреду. – Вернее, да. Я сбежала. Оттуда, из четырех стен. Меня пытали и издевались, как хотели… Они меня били, не кормили, не давали ни дня прожить без издевательств…

– Стены не кормили? – с издевкой придрался к словам, давая понять, что меня

вымораживает то, что Сара наркоманит похлеще, чем любой, кого я знаю за свои годы, проведенные в поисках незабываемого кайфа.

– Да, стены эти. – также тихо продолжала она, будто не замечая моих подколок. – Они жестокие. Нелюди они. Он привел меня туда и оставил умирать. Ни за что. А там со мной случился ад. И этому активно поспособствовали его приятели или компаньоны.

– Кто привел? Куда привел? – признания Сары, все еще туманные, но в них вырисовывался уже не бред сивой торкнутой кобылы, а вполне реальные вещи, меня, признаться, шокировали.

Я поднялся в полный рост и зачем-то вытащил из кармана телефон. Не придал тогда особого значения сглаженной, но бросавшейся в глаза и режущей слух нормального человека, спутанности и нелогичности ее признаний поначалу, списав сей бред на то вполне очевидное, что Сара всего лишь переволновалась, а потому несет сущую ерунду.

Девушку, ни в чем не повинную, насильно подсадили на чернуху и после этого еще и пытали. Они пленили и держали ее где-то против ее воли. Вот что мне удалось разузнать на сей момент. И что же предпримет Алекс Норват, если перед ним девушка, попавшая в беду? Несомненно, Алекс Норват не какой-то там трус или тот, кого не трогает чужое горе. Он незамедлительно должен восстановить справедливость и узнать, что за твари это сделали. И помочь бедной девушке обрести себя, если это еще возможно.

– Мужик. Взрослый. При деньгах. – продолжала вспоминать Сара, а мысли ее так и летели в грубом сумбуре. – Белые стены… Мужик темный, костюм черный, обувь дорогая. И ворота обшарпанные железные. А потом веревки, каталка, кляп в зубы и укол, от которого я забыла, как меня зовут… Не могу точно описать, где именно я была, так как пока меня везли, было темно. Или у меня были завязаны глаза. Или я была без сознания… Не помню. Прошло много времени…

– Ты знаешь того мужика? Точно знаешь, раз села к нему в машину. Имя его говори сейчас же! Я с него в один миг кишки вытрясу, раз такое дело… – получив от Сары отрицательный кивок и увидев, как ее большие глаза наполнились слезами, такими же большими, я сам впал в уныние и не стал этого скрывать. Никаких зацепок. Она не знает, куда ее увезли, сколько времени держали, и кто ее обрек на то адское приключение, тоже не помнит. Либо же это все действия уколов, которыми ее пичкали, либо же память ей всего-навсего отбили издевательствами. – Хотя бы помнишь, как он выглядел?

– Немного припоминаю. Он такой… Или…

– Описывай же, что помнишь! Не тормози! Любую мелочь! – я включил диктофон на телефоне и поднес к Саре, чтобы ее показания записались отчетливо и чтобы я ничего из важного не упустил.

– Высокий он был. Такой, чуть выше тебя и намного выше меня, такой же большой, широкие плечи, черные волосы, голос низкий-низкий. Очень низкий и грубый у него был голос. Басом говорит, а когда стихает, будто рык слышится.

– Так, что еще? Детали важны.

– Денег у него много было. Пачки денег на заднем сидении его машины, я помню, они валялись повсюду. Я взяла одну купюру и поплатилась за это.

То есть, Сара пыталась обокрасть этого мужика, но не вышло. Вернее, вышло, но совсем не в ее пользу.

– Какая машина была у того мужика?

– Джипяра здоровенный. Кажется, если не ошибаюсь, черного цвета. Было темно, и я не особо обращала внимание на цвет. Просто села к нему, и потом… Потом он отдал меня им…

– Они подсадили тебя на наркотики? – задавал я наводящие вопросы.

– Да. – твердо заявила она. От ее ответа у меня волосы на голове зашевелились. То есть, Сара говорит сейчас правду, раз не боится, что я записываю ее показания. – Это сделали они.

– Ничего себе… – прошептал я, отвернувшись, а затем снова продолжал восстанавливать картину произошедшего. – В какой-то момент ты сбежала, и они за тобой не последовали. Или не поймали?

– Не знаю, преследовали ли они меня… Не помню, я просто бежала, сколько хватило сил, а потом шла пешком.

– Ты обращалась в полицию? – она отрицательно покачала головой, даже не поглядев на меня. Я же разозлился. Больше всего из-за того, что она испугалась, а те уроды на свободе до сих пор. – Это не шутки, Сара. Черных джипов много. Также много, как и наркодилеров, но шанс поймать и обезвредить конкретно этого мужика и его банду головорезов есть. Надо делать это, пока он не навредил другим.

– Ходила в полицию. Не помогли мне так. Лишь выставили меня на посмешище и сказали, что лучше бы мне самой уйти отсюда, пока меня не определили в клинику для душевнобольных. Единственное, что важно, так это они разок упомянули имя и фамилию того мужика. – Сара сделала небольшую паузу и вздохнула, переводя дыхание. Я же напрягся и ждал. – Имя у него точно не сербское, а какое-то на иностранный манер, а вот фамилия простая. Как же его…

Она нахмурилась и отвернулась от диктофона, заметив, что царапает собственные колени. Да и я понял, что пора бы его выключать. А желательно бы и вовсе стереть одну из последних фраз касательно клиники для душевнобольных. С такими признаниями и к адвокату не обратишься.

Но неожиданно Сара заговорила о дельном, что может отлично помочь в розыске этого ублюдка.

– Напоминает название страны его фамилия. И она на слуху в нашем городе. Только вот какой страны? Не могу вспомнить сейчас… Позвонили ему, короче, этому дядьке, прямо из полиции, и дальше меня по его приказу из отдела увезли туда же и попытались заморить голодом, как собаку. Еще бы немного, они меня застрелили бы и закопали где-нибудь. Если бы я не бежала, так бы и вышло…

– Они сказали, за что держат тебя там и что хотят взамен? Может быть, они хотели выкуп, или кто-то из твоих родных перешел дорогу кому-то из местных авторитетов вроде того дядьки с говорящей фамилией? Почему его фамилия на слуху? Он какой-то политический деятель либо известный предприниматель?

Сара замолчала, раздумывая, что следует ответить такого, чтобы помогло делу и не вызвало недоумения на моем лице. Молчала она долго. Наверное, все пыталась понять, почему неизвестные люди так с ней поступили. Даже не люди, а зверье.

За какую провинность она испытала на себе столь жуткие вещи, и до сих пор продолжает испытывать?

То, что с ней происходит и что не дает мыслить логически, называется ломкой. И это состояние мне знакомо как никому. Ей нужна доза или хотя бы половинка, чтобы перестать загоняться.