Александр II и его время: Кн. 1

Толмачев Евгений Петрович

«В Севастополе, — писал граф Г. А. Милорадович, — у кладбища, где успокоились кости 130 тысяч защитников многострадального города, он вышел из коляски, обнажил голову, набожно крестился и быстро смигивал набегавшие на глаза слезы; наконец склонился над могильным холмом и зарыдал, как ребенок... Уехал он оттуда, долго не отнимая платка от глаз. Как это потянуло к нему севастопольцев. Чтобы видеть его, до ста офицеров и 3737 рядовых раненых вышли из больниц и стали во фронт, в одной только 10-й пехотной дивизии. Узнав об этом, государь вздрогнул и растроганный пошел по рядам, осыпая войска благодарностью. «Я горжусь вами и счастлив, что могу лично благодарить вас за геройскую службу

вашу; давно я желал этого». Непрерывное «Ура» гремело в полках».

Осмотрев войска, царь посетил все лазареты и везде благодарил, утешал, награждал, иных обнимал и целовал; особенно ласков был он к матросам, их семействам, первым защитникам Севастополя. Генерал К. Р. Семякин писал позже в частном письме: «Государь наш среди солдат и офицеров был гораздо проще, любезнее и добрее каждого из наших корпусных»¹⁴⁰.

Перед отъездом из Крыма Александр II повторил выражение царской признательности в приказе по Крымской армии, в котором пожаловал всем защитникам Севастополя, в память их бессмертного подвига, серебряную медаль на Георгиевской ленте.

Завершение боев на Кавказском фронте

Более удачно складывалась боевая обстановка на Кавказе. Попытки Турции и Англии использовать в своих интересах вооруженных горцев Шамиля оказались безуспешными. Продвижение Шамиля на Грузию было оперативно пресечено русскими войсками. Отдельный кавказский корпус одерживал последовательно одну победу за другой, чему немало способствовало активное содействие грузинского, армянского и азербайджанского народов.

Назначенному в начале 1855 г. главнокомандующим Кавказским фронтом генерал-адъютанту Н. Н. Муравьеву¹⁴¹ вскоре удалось взять Ардаган и начать наступление на Карс. Крепость была практически неприступна из-за природных условий. К тому же оборонительные сооружения ее были возведены по последнему слову инженерного искусства английскими инженерами. Муравьев обложил 33-тысячный гарнизон Карса, прервал связь крепости с внешним миром и 17(29) сентября 1855 г., уже после падения Севастополя, попытался захватить крепость штурмом. Русские атаки были отбиты, и Муравьев усилил блокаду крепости. Освободившиеся под Севастополем турецкие войска, пополненные новыми отрядами и руководимые Омер-пашой (45 тыс. человек), высадились на Черноморском побережье и осенью 1855 г. вторглись в Мегрелию. Муравьев, продолжая блокаду, поручил оборону против Омер-паши и 15-тысячного Батумского соединения Али-паши отряду генерала И. К. Багратиона-Мухранского (15 тыс. человек).

Против османов действовали не только русские войска, но также отряды грузинской милиции, энергично поддерживаемые местным населением. 16(28) ноября измотанный осадой гарнизон Карса сдался на милость Муравьева. Перед русскими полками открылась дорога на Эрзерум и дальше — в Малую Азию. Узнав о падении Карса, Омер-паша отошел к Сухуму, а в феврале 1856 г. эвакуировался морем в Трапезунд. Победы на азиатском фронте до некоторой степени смягчили впечатления от поражения России на Дунае и на Крымском полуострове, а главное, сыграли значительную роль при заключении мирного договора.

Парижский мир

Взятие Карса завершило Крымскую войну. Россия вступила в переговоры о мире с противостоящими державами. С инициативой мирных переговоров выступил Наполеон III, который считал, что с захватом Севастополя «французское стремление к славе было удовлетворено и не оставалось серьезных причин для продолжения военных действий»¹⁴².

Однако надо подчеркнуть, что после падения Севастополя Тюильрийский кабинет сделал попытку расширить свою захватническую программу. В сентябре 1855 г. министр иностранных дел Франции граф Валевский известил Лондон, что Наполеон III готов продолжать войну в том случае, если на будущем мирном конгрессе будет поставлен вопрос о восстановлении независимой Польши¹⁴³. Вестминстер ответил на это предложение Парижа решительным отказом. После этого между Францией и Россией были установлены контакты через саксонского министра Бейста и зятя К. В. Нессельроде Льва Зеебаха.

В декабре 1855 г. России через австрийского посла в Петербурге графа Эстергази была вручена нота, содержащая пять пунктов, которые были плодом деятельность австрийского канцлера Буоля и французского посла в Вене Буркине и являлись основой для будущих переговоров¹⁴⁴. Фактически Буоль предъявил ультиматум с условиями, невыгодными для России, и подкрепил их угрозой дипломатического разрыва.

В числе других в условия Буоля вошло требование не иметь России и Турции даже военно-морских арсеналов на Черноморском побережье и земельная уступка Молдавии. Несмотря на очевидную невыгодность для России этих условий, Англия долго не соглашалась признать их, и Наполеону III стоило немалых трудов склонить ее.

Адресуя России миролюбивые предложения, Наполеон III советовал принять австрийские условия, как единственно возможные, хотя и тяжелые.

Александр II вынес предложения Австрии на обсуждение особого совещания высших государственных сановников в своем личном присутствии. Это совещание состоялось в Зимнем дворце в кабинете государя вечером 20 декабря 1855 г. (1 января 1856 г.). В нем приняли участие, кроме царя, 8 человек: великий князь Константин Николаевич, государственный канцлер граф Нессельроде, военный министр князь В. А. Долгоруков, министр государственных имуществ граф П. Д. Киселев, генерал-адъютанты — князь М. С. Воронцов и граф А. Ф. Орлов, статс-секретарь граф Д. Н. Блудов и бывший посланник в Вене барон П. К. Мейендорф¹⁴⁵.

Александр сам зачитал проект предварительных условий мира, после чего состоялись прения. За продолжение войны высказался один граф Блудов. Остальные члены совещания были против войны, мотивируя свои мнения тяжелым положением России. Особенно убедительно по предложению царя высказался граф Киселев. «Четыре союзные державы, — подчеркнул Киселев, — со 108 миллионами населения и 3 миллиардами дохода стоят против России, у которой 65 миллионов населения и едва один миллиард дохода. В таком положении, без помощи извне было бы, по меньшей мере, неблагоразумно рисковать новой кампанией, которая усилит требования неприятеля и сделает мир еще более трудным...

Недостаток оружия и запасов усиливается, затруднения в этом отношении растут ежедневно, как свидетельствует военный министр...» Все это убеждает в необходимости, не отвергая условий мира, постараться о смягчении их невыгодных сторон.

«Если союзники желают мира, — заключил Киселев, — то они примут наши исправления; если же нет, то да будет воля Божья»¹⁴⁶.

Точка зрения Киселева была принята, и государственному канцлеру было поручено сообщить в Вену о согласии России на австрийские предложения, но с изменениями некоторых пунктов в интересах России (относительно земельной уступки).