Александр II, или История трех одиночеств
Шрифт:
«... все питейные дома и портерные вечером 1 марта были закрыты и нельзя не признать эту меру вполне разумной, так как легко могли произойти буйства. Нам сообщают, что на Дворцовой площади в 3.30 часа дня, 1 марта толпа бросилась на двоих человек с криком: „держи, бей“. Затем раздались раздирающие вопли истязуемых. Кто они были и остались ли живы, не удалось узнать» («Порядок», 4 марта).
«Юнкер конвоя Койтов после катастрофы находился на площади Зимнего дворца, где около трех часов ему удалось спасти от ярости толпы три личности, вызвавшие подозрение ее своими замечаниями. Откуда-то нашлась уже веревка, на которой хотели повесить на фонаре этих субъектов, но их
«К появившимся сообщениям о народной расправе мы можем добавить еще следующие два. Один из университетских студентов был 2 марта у Зимнего дворца; почему-то на него народ обратил внимание и хотел бить. Тогда молодой человек сказал, что он не студент. – Перекрестись! – Студент перекрестился, и его оставили в покое. Другой случай был на Невском проспекте, на углу Троицкого переулка. Один из типографских работников ударил несколько раз слушательницу женских курсов, которая вышла из квартиры. Она вскочила на первого попавшегося извозчика и приехала на курсы, где сейчас же упала без чувств... Многие из студентов приняли все меры, чтобы не вовлекать народ в ошибку. Одни оставляли дома пледы и форменные фуражки, другие снимали очки, заботились о внешности; студенты постригали волосы, женщины закутывали голову в платки; рассказывают, что многие продавали пледы по самой дешевой цене» («Петербургская газета», 15 марта).
Отклики на 1 марта 1881 года в революционной заграничной печати: «Набат» П. Н. Ткачева, No 1, 20 июня 1881 г.: "Казнь официального представителя правительствующей, то есть грабительствующей шайки народных эксплуататоров и палачей повергла «злодеев» в неописуемый страх и трепет. Боязнь за свою жизнь и предчувствие близкого, беспощадного народного суда окончательно свели их с ума и заставили их, очертя голову... броситься в засасывающий омут такого дикого варварства, такого самодурного произвола, такого идиотического террора, которые даже в незлобливых сердцах самых верноподданнейших их «верноподданных» невольно вызывают чувство ужаса и омерзения...
Таковы в общих чертах главнейшие и наиболее бросающиеся в глаза благие (т. е. благие, конечно, лишь для друзей, а не для врагов народа) результаты события 1 марта. Не ясно ли, что они не только вполне оправдали, но даже превзошли самые оптимистические надежды и самые смелые ожидания наиболее убежденных революционеров.
Казнью палача революционный терроризм в самое короткое время сделал то, чего при других способах и приемах революционной борьбы мы не могли бы добиться в течение десятков, сотен лет. Дезорганизовав, дискредитировав в глазах всех честных людей правительственную власть, он привел к брожению, он революционизировал общество снизу и доверху..."
«Le Revolte» П. А. Кропоткина, No 2, 18 марта 1881 г: "Какое же значение будет иметь событие 1 марта? Конечно, нечего надеяться, что Александр III изменит политику своего отца. Всем известен властный и ограниченный характер нового царя, и, кроме того, мы знаем, что всякий самодержавен всегда стоит и будет стоять на страже интересов правящих классов, в данном случае русского дворянства... Значение события 1 марта важно не с этой точки зрения. Событие на Екатерининском канале имеет для нас большое значение прежде всего потому, что это событие нанесло смертельный удар самодержавию. Престиж «помазанника божия» померк перед простой жестянкой с нитроглицерином.
Теперь цари будут знать, что нельзя безнаказанно угнетать народ, нельзя безнаказанно попирать
Событие 1 марта – это огромный шаг к грядущей революции в России, и те, кто подготовил и совершил это дело, запечатлевшие своей кровью этот подвиг, – не напрасно принесли себя в жертву".
Отклики зарубежной печати и общественности на события 1 марта 1881 года: «Times», 14 марта 1881 г : «Народ работает при неблагоприятных условиях поздно вступившего на путь цивилизации... Низшие классы едва ли ушли дальше в развитии, чем английские крестьяне времен Алой и Белой Розы... И рядом с этим тысячелетним раем самозванных реформаторов повседневные столкновения с продажностью и тиранией чиновников, с полицейским шпионством, тайными арестами и произвольными наказаниями, со страданиями невинных и безнаказанностью невиновных. Из всех предрассудков, вынесенных из детства, сохранился лишь один, что царь не только номинальный, но и действенный глава правительства и что удар, нанесенный ему, может исправить что-то в том зле, которое правительство причиняет народу... Властелин 80 миллионов людей, с миллионом солдат, убит в своей столице, в день воскресного отдыха и вопреки беспримерным предосторожностям... Чего теперь можно ждать от перемены на троне? Александр II после тринадцати месяцев спокойствия мог бы сделать либеральные уступки; но может ли Александр III ответить ими на убийство отца?..»
«Revue bleue», No 35, 14 марта 1881 г.: "Петербургская драма потрясла весь мир. Зловещие глупцы, которые хотят скрепить своею подписью это «мане, факел, фарес», написанные нигилистами кровью, такие же сумасшедшие, как и те, которые думают извлечь из этого убийства императора аргумент в пользу монархии.
Перед этой катастрофой надо остановиться, как перед взрывом вулкана: феномен ужасный, зависящий от свойства почвы, из которой он произрастает. Нельзя из него делать ни угрозы, ни урока, ни примера ни для кого...
Здесь Русью пахнет – вот и все. Но если и есть еще возможности цареубийства в Европе, если даже республики могут иметь своих свирепых сумасшедших, как это показало убийство президента Линкольна, то это покушение предшествовавшими обстоятельствами еще более, чем своей жестокостью, остается фактом исключительным, устрашающим для России, но только для России".
В одном Париже в годовщину Коммуны было устроено 28 революционных банкетов. На многих Рысаков был провозглашен почетным председателем. Почти на всех банкетах прославлялись русские социалисты, и их пример признан достойным подражания.
4 (16) марта в Париже были расклеены прокламации с поздравлениями русских социалистов и восхвалением их мужества и энергии. Полиция срывала эти прокламации.
В Чикаго собрался двухтысячный митинг, приветствовавший цареубийство. В Нью-Йорке и других городах происходили подобные же митинги.
В Лондоне журнал «Свобода» 7 (19) марта вышел с широкой красной полосой и крайне революционной статьей по поводу петербургской катастрофы. Редактор Мост арестован за эту статью.
Из вопроса м-ра Биллингэма в заседании палаты общин 31 марта 1881 года видно, что в Лондоне по приглашению социалистического и демократического клуба на Розовой улице состоялся митинг в Графтонгалле в память революции 1848 года и Парижской коммуны 1871 года и для прославления казни русского императора.