Александр Македонский. Пределы мира
Шрифт:
— Царь покинул Экбатаны с шестью тысячами конницы, двадцатью тысячами пехоты и семью тысячами талантов царской казны, намереваясь оставить за собой выжженную землю и ждать тебя у Каспийских ворот. Но его солдаты, видевшие, что он все время убегает, были деморализованы. Да тут еще они узнали, что ни скифы, ни кадусии не пошлют своих войск в подкрепление. Многие дезертировали. Мы сами встретили несколько таких — они и дали нам эти сведения. По ночам дезертиры покидали лагерь и рассеивались по горам или по пустыне, а тем временем эстафеты сообщали о приближении твоего авангарда. Тогда Бесс при поддержке других сатрапов, Сатибарзана, Барзаента и Набарзана, арестовал царя, заковал его в цепи и, заперев в повозке, направился как можно быстрее в самые отдаленные восточные провинции.
— Где они сейчас? — спросил Александр.
В это время его товарищи оделись и облачились в доспехи, кто-то разжег огонь, и все собрались вокруг костра, догадываясь, что скоро предстоит дело.
— Приблизительно на полпути отсюда к Гекатомпилосу, индийской столице. Но проход свободен, и если ты отправишься с конницей, то успеешь их нагнать. Отвратительно, что этот честолюбивый изменник сейчас наслаждается плодами своего предательства. Если хочешь наказать его, я отправлюсь с тобой и буду проводником.
— Сдается мне, ты не в состоянии больше ехать верхом, — ответил Александр. — Ты совсем измучен.
— Дай мне что-нибудь съесть и размять ноги, и увидишь.
Александр сделал знак Лептине, подошедшей с «чашей Нестора», и велел подать ее Оксатру.
— Попробуй-ка вот этого, — обратился он к своему разведчику. — Воскрешает даже мертвых. — Потом обернулся к товарищам: — Все конные части приготовить к немедленному выступлению.
Иного они и не ждали. Через несколько мгновений трубы протрубили сбор, и вскоре Александр, вскочив на коня, пустился галопом по ущелью. Рядом скакал Оксатр, а следом — Гефестион, Птолемей, Пердикка, Кратер и все прочие. Постепенно пространство в узкой горловине заполняли отряды гетайров.
Они мчались несколько часов, останавливаясь лишь по необходимости, чтобы дать отдых коням. При приближении к спускавшейся к городу долине горловина расширялась, а из-за заснеженных горных вершин Гиркании начинало выглядывать солнце. Вдруг Оксатр крикнул:
— Стойте! — и натянул поводья.
Конь остановился, храпя и блестя от пота. Александр с товарищами тоже остановились и, расположившись широким кругом, взялись за оружие. Царь обнажил меч, а Леоннат снял со скобы у седла свой топор. Все смотрели на Оксатра, указывающего на что-то в паре стадиев впереди.
— Это повозка из царских конюшен, — сказал тот. — Возможно, они ее бросили, чтобы быстрее бежать.
— Поедем вперед и будем начеку, — распорядился Александр. — Возможно, это ловушка. Гефестион, подходи оттуда, а Птолемей — отсюда. Ты, Пердикка, отправляйся вперед по дороге и посмотри, что за поворотом. Будь внимателен.
Оксатр направил коня шагом вперед, чтобы взглянуть поближе, за ним подъехали Александр с Леоннатом и Кратером.
Царская повозка стояла посреди дороги, очевидно, невредимая, с закрытой дверцей.
— Погоди, — сказал Леоннат Александру. — Позволь, я подойду первым. — Он слез с коня и, держа его под уздцы, открыл дверь, а, заглянув внутрь, прошептал: — Великий Зевс…
Александр тоже приблизился. В глубине повозки лежал царь Дарий в боевом наряде, но без знаков своего царского достоинства. Длинные черные волосы, завитая борода и густые усы контрастировали с мертвенной бледностью лица. На груди у него широко расплылось пятно крови, промочившей одежду до пояса. Руки его были связаны цепью. В знак презрения — золотой.
— Подлецы! — в негодовании выругался Александр.
— Быстрее, вытащим его! — воскликнул Птолемей. — Он может быть еще жив. Вызовите Филиппа, живо!
Двое солдат осторожно подняли тело Великого Царя и положили на подстилку, расстеленную на земле, а прибежавший Филипп опустился рядом на колени и приложил ухо к его груди.
— Мертв? — спросил Леоннат.
Филипп сделал знак молчать и продолжал прислушиваться.
— Невероятно… — проговорил он. — Он еще дышит.
Все переглянулись. Александр опустился на колени рядом с Филиппом:
— Можешь что-нибудь сделать для него?
Врач покачал головой и начал снимать с запястий монарха цепи.
— Только одно: дать ему умереть свободным. Это вопрос нескольких мгновений.
— Смотрите! — воскликнул Кратер. — Он шевелит губами…
Оксатр тоже опустился на колени рядом с Великим Царем, поднес ухо к его рту, и тут же встал на ноги. Его глаза блестели.
— Он умер, — сказал он дрожащим от волнения голосом. — Великий Царь Дарий Третий умер.
К нему подошел Александр:
— Он что-то сказал? — спросил он, — Тебе удалось расслышать его слова?
— Он сказал: «Месть!»
Александр посмотрел на своего врага. Остекленевший взгляд, в котором когда-то, на поле боя при Иссе, он увидел испуг, теперь вызвал у него глубокую жалость. Александр искренне сострадал человеку, который всего несколько месяцев назад сидел на самом высоком троне на земле, принимая божеское поклонение от миллионов подданных, а теперь, преданный и убитый своими же друзьями, лежал, брошенный на пыльной дороге. И ему пришли на ум стихи из «Падения Илиона», описывавшие недвижное тело Приама, убитого Неоптолемом:
Владыка Азии, чьим словом двигались полки,Лежит, как молнией поваленное древо,Как ствол без имени, как брошенный предмет.И Александр прошептал:
— Я сам отомщу за тебя. Клянусь. — И закрыл ему глаза.
ГЛАВА 29
Александр Сизигамбис, Великой Царице-матери: здравствуй!
Твой сын Дарий умер. Не от моей руки и не моих солдат, а от рук собственных друзей, злодейски убивших его и бросивших на обочине дороги, ведущей на Гекатомпилос.
Я нашел его, когда он еще дышал, но мы ничем не могли ему помочь, кроме одного: мы поклялись отомстить за его бесславную гибель. Последняя его мысль была, несомненно, о тебе, так же как и мои теперешние мысли. Эта смерть нанесла мне такое же оскорбление, как и ему, поскольку лишила меня возможности честной схватки лицом к лицу, схватки, которая выявила бы победителя и побежденного и, во всяком случае, дала бы проигравшему погибнуть с честью.
Теперь я посылаю его к тебе, чтобы ты могла прижать его к груди в последний раз и оплакать, сопроводив в последний приют. Его тело приготовлено для долгого пути отсюда до скал Персеполя, где его ждет гробница рядом с другими царями.
Устрой самые торжественные похороны. Что касается меня, я не остановлюсь, покане найду убийц и не отомщу им за его смерть. Для матери нет большего горя, чем потерять сына, но прошу тебя, не кляни меня: тебе боги даровали возможность оплакать его и похоронить по обычаям предков. Моей же матери, которая ждет меня уже несколько лет, возможно, не будет дано даже этого.