Александр Македонский
Шрифт:
Для Александра теперь были открыты все пути. Однако он был далек от мысли преследовать Дария на востоке — его целью была Финикия. Прежде всего следовало положить конец господству персидского флота в Эгейском море, а добиться этого можно было, только лишив корабли Дария их базы.
Киликию Александр еще во время пребывания там отдал в качестве сатрапии своему телохранителю Бал акру., Вместе с Антигоном сатрапу предстояло продолжить начатое. Александром усмирение таврских племен. Завоеванную Парменион ом Сирию получил в управление Менон.
Итак, отправимся по следам Александра от залива Исса в Финикию. Окружающая природа из приветливой превращается в величественную. Вместо уютной прелести горного озера, мягких склонов и уходящих вдаль гор на нас с одной стороны надвигаются головокружительные обрывы, над которыми высоко в небо
Люди на этом узком клочке суши под стать природе. Когда-то давно прервалась здесь связь с Востоком, и морской воздух приучил их дышать свободнее. Поэтому местное население, чей жизненный уклад, ремесла и торговля приобрели некоторую свободу, несколько напоминало ионийцев Передней Азии. Правда, в религии финикийцы сохранили верность семитским традициям, в остальном же здесь шел непрерывный обмен товарами с Египтом и Ассирией, с Критом и Вавилоном, с Малой Азией и Арменией и в первую очередь с эллинами. Ведь Финикия всегда была связующим звеном с Эгеидой, затем Кипром и Родосом.
В 1000 — 800 гг. до н. э., когда Сидон и Тир находились в самом расцвете, были основаны Карфаген и Гадес. Но с VIII в. до н. э. наиболее активными колонизаторами становятся греки. С этого времени между конкурентами началась вражда. Финикия уступила превосходству Ашшура, а затем и Вавилона. На западе Карфаген обрел независимость. Все это ослабило Финикию и привело ее к поражению. Правда, у персов финикийцы все еще пользовались уважением, и они по-прежнему представляли их интересы на море. Именно они и малонадежные киприоты составили ядро персидского флота. Финикийцы с готовностью выходили в море, как только возникала необходимость выступить против их заклятых врагов — греков. Они сражались с эллинами под Саламином, с афинянами под Эвримедонтом, со Спартой у Книда, а теперь (начиная с 334 г. до н. э.) под руководством Мемнона и Фарнабаза воевали против Александра и Коринфского союза.
Финикийская знать и купцы ненавидели греков, тем не менее легко воспринимали элементы греческой культуры. Их привлекали пиры, искусство греков и знаменитые гетеры. Образ жизни финикийцев, в каком-то отношении отличный от жизненного уклада Востока, еще до начала царствования Александра легко поддавался эллинизации.
Появление Александра Финикия, вероятно, приняла как освобождение от персидского господства, открытие новых торговых путей и расширение посредничества между Востоком и Западом. Вскоре, однако, выяснилось, что Александр покушается на самостоятельность финикийцев, и даже в большей степени, чем Великий царь. Преклонение перед Дарием не требовало обязательного принятия обычаев персов. Преклонение же перед Александром означало необходимость признания греческой культуры. Это была уже не просто мода на эллинизм, которым так увлекались последнее время. Решалась судьба народов, оказавшихся перед выбором: склониться, слиться с греческим миром или же, придерживаясь традиционных старых свобод, погибнуть.
Властители некоторых городов вместе со своим флотом все еще оставались в Эгейском море под командованием Фарнабаза. Принимать решение должны были их наместники при участии совета купцов. Один за другим города склонялись перед Александром. Покорились Арад, Библ и тяжко пострадавший от персов во время восстания сатрапий Си дон. Самый могущественный из городов — блистательный Тир уже направил своих послов к Александру. Редкий случай в истории Финикии: все финикийские города проявили единодушие; поводом для этого было печальное событие — победа Александра при Иссе, вынуждавшая сдаться на милость победителя. Александр повел себя милостиво. В отличие от Греции здесь он поддержал монархию, так как Восток не знал демократических и даже республиканских традиций. Александр утвердил всех местных городских князей, за исключением сидонского — вероятно, из-за его слишком очевидных связей с персами.
Относительно Тира у Александра были свои планы: считая себя отпрыском Геракла, он хотел в знак благодарности принести жертву богу города — знаменитому тиррскому Гераклу. На самом деле этого местного бога звали Мелькартом, но уже с древних времен его идентифицировали с греческим Гераклом. Казалось, что в замысле царя нет ничего неожиданного, но он преследовал совсем иную цель. Тир, расположенный на отделенном от берега острове и поэтому малодоступный сухопутным властителям, владел могущественным морским флотом и всегда был самым самостоятельным из финикийских городов. Александр потребовал не больше, не меньше, как отказа города от преимуществ своего изолированного положения. Подобно другим городам, Тир должен был открыть свои порты. Трудно сказать, усмотрели ли жители Тира в замысле Александра оскорбление своих религиозных чувств или покушение на свои привилегии, во всяком случае они поняли, о чем шла речь. Поэтому они предложили Александру совершить жертвоприношение в небольшом храме Мелькарта, расположенном на материке. Однако, как ни изощрялись посланцы из Тира, стараясь уговорить Александра, он остался непреклонен. Тогда послы раскрыли карты: Тир хочет остаться нейтральным или заключить равноправный союз с Александром, но подчиниться ему не согласен.
Александр умел усмирять некоторые свои желания. Это он доказал в Келен ах и Пафлагонии. В Каппадокии царь тоже не проявил излишней последовательности. Это объясняется тем, что Внутренняя Малая Азия в его глазах не имела тогда такого значения, как государства по другую сторону Тавра. Не так обстояло дело с Финикией. Он мог прекратить войну на Эгейском море, лишь покорив Ближний Восток. Предстоящий поход в Египет также был возможен только после покорения Финикии. Рано или поздно он собирался двинуться на восток, и его войскам, да и положению ничего не должно было угрожать. Оставим, однако, в стороне стратегические соображения. Вероятно, уже тогда Александр понимал, какую роль могли сыграть семитская гордость и высокомерие. А возможно, он просто хотел предостеречь Восток, устроив еще одни «Фивы»? В этих условиях Тир осмелился предложить Александру нейтралитет, если царь заключит с ним союз. Александр не терпел, когда с ним вступали в переговоры как равные с равным. Он отклонил такие переговоры не только с ликийцами, но и с самим персидским царем. Этим и объясняется охвативший Александра гнев, который заставил его прекратить всякие переговоры и принять решение покорить город [123] .
123
Arr. II, 16, 8; Justin. XI, 10, 11.
Жители Тира, со своей стороны, тоже были готовы к конфронтации, при этом они собирались сражаться не за Дария, а за свою свободу. Они надеялись на неприступность своего острова, к которому трудно подойти кораблям. Жители Тира рассчитывали также на свой флот, усиленный возвратившимися с Эгейского моря эскадрами, и на помощь Карфагена. Возможно, они считали, что другие финикийские города лишь формально поддерживали македонян, верили в превосходство своих ремесленников и техников, делали ставку на проживавших в Тире иноземных специалистов [124] . Кроме того, определенную роль сыграло также эмоциональное, а не рациональное чувство, выражавшееся формулой «Лучше смерть, чем рабство». Это чувство вдохновляло семитские города на самопожертвование.
124
Arr. II, 24, 5.
Остров с городом находился в полутора километрах от материка. Александр, не имея флота, решил построить от материка до острова дамбу. Его, конечно, в первую очередь привлекала грандиозность самого замысла. Подавая пример воинам, он первым принес землю [125] . Были согнаны рабочие из соседних государств, разрушены дома расположенного на материке городка Палетира (Старого Тира), чтобы добыть камни для строительства. В Ливане валили лес. Однако сопротивление тирского флота становилось все ожесточеннее, а море по мере удаления от берега — все более глубоким. Прибои у острова при затяжных западных ветрах не только затруднял работу, но и разрушал все уже построенное. Больше всего мешала работе не стихия, а люди. Здесь вступили в противоборство мастера, строящие дамбу, и жители Тира, старающиеся ее разрушить. Македоняне начали строить дамбу в начале января 332 г. до н. э., весной того же года жителям Тира удалось в значительной мере ее разрушить и сжечь осадные машины. Александр сразу же приступил к строительству другой, более надежной дамбы. Кроме того, он пытался получить флот из Сидона.
125
Polyaen. IV, 3, 3.