Александр Невский
Шрифт:
— Но-но! — закричал уже по-хозяйски мальчик, натягивая повод. Хотя копыта двигались где-то у головы, Ратмир знал — конь не ударит. Он действительно опустил передние ноги, но по-прежнему возбужденно храпел, тряс головой.
— Ну чего ты, чего? — гладил ласково горячие ноздри Ратмир. — Успокойся, дурачок. Успокойся.
И тут, готовясь влезть в седло, мальчик краем глаза заметил что-то темное в траве. Он присмотрелся — и вздрогнул от испуга. Там лежал убитый человек. Ратмир так взволновался, что никак не мог поймать рукой стремя. Наконец
— Где ты пропал? — встретили Ратмира упреком. — Клетку давай.
С ходу осадив коня, Ратмир, задыхаясь, крикнул, указывая назад:
— Там… голова… [41] там в траве.
— Врешь! — встрепенулся Федор Данилович.
— Ей-богу, — перекрестился Ратмир.
— А ну кажи, — кормилец решительно направился к коням.
— Клетку-то, клетку, — кинулся за Ратмиром ловчий. Догнал его и, поняв, что мальчик ничего не соображает сейчас от испуга, сам отцепил клетку от луки седла. Побежали к коням и княжич со Сбыславом, оставив ловчего одного управляться с ястребом и кутней.
41
Голова — так называли раньше убитого; головник — убийца.
Убитый лежал лицом вниз. Из спины его торчала сулица. Кровь, залившая холщовую рубаху, давно запеклась и почернела.
— Поверни лицом, — велел Федор Данилович Сбыславу.
Сбыслав соскочил с коня, засуетился, схватил убитого за плечи.
— Господи помилуй, — перекрестился Федор Данилович.
Княжич побледнел, но смолчал. Федор Данилович слез с коня, внимательно осмотрел почерневшее лицо убитого.
— Нет, не наш, — и, отойдя назад, приказал Сбыславу: — Скачи к ловчему. Пусть немедля бежит в веску и приведет сюда старосту и трех смердов да наших с пяток пусть позовет.
Кормилец отъехал с мальчиками на середину поляны. Спешились. Вскоре воротился Сбыслав и привез с собой ястреба в клетке.
Сбыслав спутал всех коней, снял со своего седла лук. Подошел к сидящим в траве, положил оружие и с удовольствием сам растянулся на земле.
— Благодать.
Кормилец не разделял восторга дружинника.
— Ты наказал ему, чтоб скоро?
— Да все створил, как велел, Федор Данилович. Чего уж ты? Тут до веси рукой подать, мигом прибегут.
— Ох, господа, — перекрестился кормилец, — упокой душу раба твоего, как звать, не ведаю.
Глядя на него, перекрестился и Ратмир, все еще не пришедший в себя от испуга. Только княжич, придвинув к себе клетку с ястребом, внимательно рассматривал пернатого пленника. Ему было и жаль его (экий красавец в неволю попал!), и радостно от мысли, что он станет обладать такой дивной птицей, что она будет послушна ему и преданна.
— А как его вынашивают? — спросил Александр, ни к кому не обращаясь.
— О-о, на это дело терпения много надо, — отвечал Сбыслав. — Достанет ли у тебя, Ярославич?
Александр покосился на дружинника, раздул ноздри, упрямо отрезал:
— Достанет. Я же спрашиваю: как надо вынашивать?
— Это, княжич, тебя ловчий научит, он по этому делу мастак. Мое дело — лук да стрелы.
Александр обернулся к Ратмиру, дернул его за портки.
— Ты, чай, ведаешь, как вынашивать?
— Ась? — встрепенулся пригорюнившийся Ратмир.
— Я спрашиваю: ты знаешь, как вынашивать?
— Любая тварь ласку да заботу любит. Станешь сам кормить да холить, он и привыкнет.
Кормильцу не понравились такие речи, он заворчал:
— Сам носи, сам корми. Он кто? Али у него слуг мало? Вот ты и выносишь, — обернулся к Ратмиру.
— Я? Мне это даже любо, — искренне признался Ратмир.
— Я сам выношу, — твердо сказал княжич, и всем стало ясно, что так оно и будет. Александр уже почувствовал свою власть над людьми и, когда ему было надо, употреблял ее, не оглядываясь даже на кормильца.
— Хорошо, хорошо, — уверил его кормилец. — Вернемся домой, и ловчий расскажет и покажет.
Вскоре из-за леска появилось около десятка верховых.
Как и наказывал Федор Данилович, ловчий привел старосту, трех жителей вески и пять княжих дружинников. Смерды внимательно осмотрели убитого. Дружинники с коней не слезали.
— Ваш? — спросил смердов Федор Данилович.
— Нет, — замотал головой староста. — Сей муж неведом нам.
— Но земли эти вашей веси?
Староста переглянулся со смердами, почесал затылок.
— Чего уж там. Наша земля.
— Тебе, конечно, ведомо, что за голову на вашей земле отвечаете вы же, — начал Федор Данилович как по писаному. — Ищите головника.
— Где ж его взять нам? — вздохнул староста.
Кормилец заранее знал ответы смердов, но для предъявления иска надо было соблюсти порядок.
— Тогда будете платить в пользу князя дикую виру [42] в сорок гривен.
42
Вира дикая — денежная пеня за убийство; вирник — сборщик виры.
Услышав это, староста вздрогнул и закрутил головой, словно петля ему шею сдавила.
— Помилуй, боярин. Где ж мы столько кун изыщем?
— То не мой злой умысел, — сухо ответил Федор Данилович. — «Русская Правда», по коей наши пращуры жили, так велит. И тебе сие ведомо не хуже моего.
— Вот напасть-то, — вздыхали смерды и староста.
— Не доглядишь оком, доплатишь боком, — отвечал холодно боярин. — Благодарите бога, что этот человек не из княжеских, а то б в два раза более вира поднялась. — Он обернулся к дружинникам, позвал: — Станила, подь сюда.