Александр Невский
Шрифт:
— Лучшего скакуна ему из моих табунов.
И сразу же зашумели, закричали за столами, застучали чаши заздравные, а гусляр, привстав, низко поклонился князю.
— Спаси бог тебя, великий князь, за щедрость твою.
Тут из-за спины Юрия Всеволодича показался слуга, склонился к уху, шепнул словечко.
— Давай сюда, — сказал князь и принял из рук слуги невеликий сверток, тихо позванивающий.
— Ну, сыновец, — обратился Юрий Всеволодич к сидящему рядом Александру. —
Александр встал, принял сверток, уже догадываясь, но боясь верить.
— Что это? — прошептал побелевшими губами.
— Это бахтерец, по моему велению для тебя изготовленный. И для Федора тож есть.
Александр развернул бахтерец и едва не зажмурился от великолепия блях, так искусно изготовленных и пригнанных друг к другу, что не виден был за ними и бархатный кафтан, на котором крепились они.
— Спаси бог… спасибо, — шептал взволнованный княжич, оглаживая ладонью холодные пластины. Поспешно сбросив на лавку кафтанчик и оставшись в сорочке, Александр начал надевать бахтерец.
— Э-э, сыне, не так, — шепнул наблюдавший за ним Ярослав Всеволодич. — Видишь нагрудные бляхи — они крупнее. Стало, это перед.
Бахтерец — сорочка не легкая, и Александр сразу почувствовал его вес, едва надел. Но казалось это ему таким пустяком, что не заслуживало внимания, скорее, наоборот, тяжесть, ощущавшаяся плечами, наполняла его душу гордостью за принадлежность к настоящим мужам. Поверх бахтерца подбежавший тут же кормилец пособил княжичу надеть кафтан.
Юрий Всеволодич, поймав на себе благодарный взгляд мальчика, охватил его за плечи и спросил негромко, по-отечески:
— Ну, брате, проси еще, что хочешь.
Он заглянул ему близко-близко в лицо, выдохнул почти нежно у самого уха:
— Ну?
— Сорочонка, — прошептал Александр.
Юрий Всеволодович подумал, что ослышался.
— Кого, кого?
— Сорочонка. Наторенного сорочонка, — пояснил княжич. — У тебя тут во Владимире есть.
Юрий Всеволодович стиснул зубы, чтобы не засмеяться над детской причудой сыновца, спросил, сохраняя внешне серьезность:
— Где ты его видел?
— А как въехали мы, так один мальчишка бежал с сорочонком впереди нас.
Великий князь обернулся, поманил пальцем дружинника — слугу своего и Федора Даниловича. Когда они приблизились и стали почтительно у князя сбоку, он повелел им:
— Езжайте оба, найдите мальчишку с сорочонком. Я дарю ему их.
— Сорочонка? — спросил настороженно Федор Данилыч.
Юрий Всеволодич посмотрел на кормильца с укоризной.
— Обоих. Мальчишку и тварь эту.
Тогда слуга спросил тихо и учтиво:
—
— Тогда купите, — бросил князь и отвернулся к застолью.
V
ЦЕНА ЧЕЛОВЕКА
Здоровенная девка шла вдоль тына и, перестукивая палкой колья, приговаривала весело:
— Богатый, бедный, вдовец, холостец… Богатый, бедный, вдовец…
Увлеченная этим немудреным гаданием, не заметила, как подъехал и едва не стоптал ее княжий дружинник.
— Ах! — вскрикнула с перепугу и убежать хотела, да куда там — пятеро конных окружили ее.
— Здравствуй, красавица!
— Здравствуй, да не засти.
— Ну, отроковица, кого нагадала? — спросил весело дружинник.
— Кого нагадала, про то мне знать, — огрызнулась девка.
— Ай, языкаста. Мало порота.
— А скажи нам, дева, — спросил седобородый. — Где тут горшеня живет?
— А который вам? Их тут целый край.
— А тот, у которого сынишка с сорочонком бегает.
— A-а, Петрила, — девка стукнула палкой по тыну. — Вот здесь и есть.
Конные подъехали к воротам, двое спешились и, передав поводья спутникам, вошли во двор. Девка осталась у тына. Людей княжеских она признала и теперь доведаться хотела, зачем они в этот захудалый край явились.
Петрила вместе с сынишкой Ратмиром хлебали из горшка чечевичную похлебку, когда на пороге явился боярин с княжеским дружинником. Вскочил Петрила. Не чаял не гадал чести такой для себя. Сынишку в бок толкнул: встань, дурень.
— Здравствуй, Петрила, — сказал Федор Данилович, хмурясь отчего-то и этим еще более пугая бедного хозяина.
— Здравствуй, светлый боярин! — отозвался поспешно Петрила и опять толкнул в бок сынишку: здоровайся, кланяйся.
Ратмир поклонился гостям низко. Боярин долго и внимательно смотрел на мальчика и, когда уже смутил его окончательно, сказал:
— Пусть отрок выйдет.
— Ступай в гончарню, — подтолкнул сынишку Петрила. — Меси пока глину.
Пришедшие проводили взглядами мальчика, прошмыгнувшего между ними, и это не ускользнуло от Петрилы. Тревога его возросла.
А меж тем Федор Данилович переглянулся с дружинником, но милостник и так понимал, что главный ответственный за это дело он — слуга великого князя. Кормильцу что: его дело — «подарок» принять.
Дружинник прошелся по избе, потом присел к столу, кашлянул. Видно было — не знал, как к разговору приступить.
«Молодо-зелено, — подумал Федор Данилович с неудовольствием. — Пока мужик напуган, надо начинать, а он тянет».