Александр Невский
Шрифт:
И на обряд пострижения он позвал не какого-то там священника, а самого епископа Симона — бывшего игумена Рождественского монастыря из Владимира. Пусть он своей высокой рукой благословит сына Ярославова. Владыка вчера еще приехал в Переяславль и ждет уже княжича в соборе святого Спаса.
Только села княгиня с княжичем в колесницу, застланную дорогими коврами, как ударили колокола соборные. И поплыл звон их торжественный над полями да весями [8] окрестными.
8
Весь, веска — село, деревня.
От суеты, шума, криков
Вот и собор златоглавый. Народу здесь еще больше, чем на подворье, но путь к притвору свободный. Для него, для княжича, уготован.
Не помнил княжич — сам ли слез с колесницы, ссадил ли кто его. Даже слов матери не расслышал, но по тому, как она легонько толкнула его в спину, понял — идти надо.
Он шел между двух живых стен, едва сдерживаемых дружинниками и жадно обозревавших его сотнями глаз. Подошел к высоким вратам, ведшим в собор, приостановился и, как учила его вчера мать, трижды перекрестился.
В соборе свечей что звезд на небе. Отражаются они, переливаясь, в позолоте дорогих окладов и риз. Вверху куда и смотреть страшно, синеватую полутьму пронзают солнечные лучи, врываясь через узкие оконца под куполом. Оттуда сверху, заполняя весь собор, льется чудное пение.
И в соборе народу немало, но тут уж простых не видно — бояре, воеводы, думцы [9] и милостники княжеские. Парча и шелк, застежки золотые, узорочье [10] . Затеряться среди этого всего мальчику впору. Ан нет же, еще и взором охватить всего не успел, а перед ним седой и осанистый старик в митре [11] , руку ему сухую, темную протянул. Риза на старике так густо золотом изузорена, что и цвета ее не угадать.
9
Думцы — советники
10
Узорочье — дорогие разукрашенные веши (оружие, платье).
11
Митра — архиерейская шапка.
Княжич догадался, что это и есть епископ Симон, но руки ему не подал. Где ему знать было, что одно прикосновение к этой длани [12] люди за великое счастье почитают.
Все понял старец, но виду не подал, не зря мудрым слыл. Размашисто перекрестил ребенка и тут же сам взял маленькую ручку не крепко, но властно.
— Идем, чадо мое, — молвил Симон и повел Александра к престолу. У самых царских врат высокая пуховая подушка в алой наволоке. К ней и подвел Сямон княжича. — Сюда, дитя мое.
12
Длань (долонь) — ладонь.
Александр знал, что подушка эта ему предназначена, и уж подумывал, как бы ловчее вскочить на нее, чтобы не упасть принародно. Но тут владыка подхватил его под мышки, поднял легонько и усадил на эту пуховую гору.
Теперь княжич лицом к людям оказался. И сразу же увидел в первом ряду отца своего Ярослава Всеволодича. Из-под корзна [13] богатого виднелся блестящий бахтерец [14] , туго облегавший широкую грудь князя.
Ярослав ободряюще кивнул сыну, подмигнул весело. И оттого стало княжичу легко и свободно на душе.
13
Корзно —
14
Бахтерец — доспех, набирался из плоских полуколец и блях, которые нашивались на бархатный полукафтан.
У самого уха Александра лязгнуло железо. Княжич невольно мотнул головой и услышал голос Симона:
— Приспел час бысть те мужем, чадо мое. Учиним же обряд сей, яко пращуры наши чинили.
Говоря это, епископ щелкал ножницами на затылке у Александра, подрезая его черные локоны и складывая их на поднос, который держал церковный служка.
После этого начался торжественный молебен, тянулся он долго и очень утомил княжича. Он уже не чаял дождаться конца, когда заметил легкое движение в первом ряду. И увидел отца, шагнувшего навстречу епископу.
Князь держал что-то перед собой, а что это было, Александр не успел рассмотреть: отца загородил от него своей спиной владыка.
Симон совершал какие-то движения правой рукой, и хотя княжичу не видно было, он догадался: крестит.
Епископ отступил в сторону, и тут мальчик увидел: князь на ладонях держал небольшой, но настоящий меч. Меж пальцами левой руки ниспадал вниз узорчатый пояс с золотой застежкой. Лицо Ярослава Всеволодича было торжественным и строгим. Он смотрел прямо в глаза Александру.
Сын увидел, как двинул отец густыми бровями, и сразу понял, что зовет он его к себе.
Княжич скользнул по шелку подушки на пол и пошел навстречу отцу, остановился в двух шагах перед ним.
Ярослав Всеволодич воздел руки с мечом и обратился к небу жарко и истово:
— Господи всемогущий, дай слуге твоему Александру силы и мужества, мечу его — твердости.
Князь наклонился к сыну, опоясал его, щелкнув застежкой. Мальчик задохнулся от счастья: на левом боку его висел меч — главный знак мужского достоинства. Ярослав Всеволодич взял Александра за руку и повел к выходу.
На площади перед собором народу не убавилось, но теперь не только проход господам оставлен, а и большой круг освобожден. В центре круга конюший, стремянный [15] и подуздый [16] держат коня вороного. Коль великолепен, на нем высокое арабское седло с серебряными стременами, подкладка голубого, небесного цвета с золочеными кистями. Похрапывает вороной, кося оком на приближающегося князя: хозяина узнает, с которым не в одном походе бывал уже, не одну рать поделил. Стремянный чуть в сторону отступил. Ярослав Всеволодич наклонился к сыну, взял его под мышки, поднял вверх и опустил в седло. Поймал стремя на укороченной путлице [17] и вставил в него сыновий сафьяновый сапожок.
15
Стремянный — подающий стремя господину.
16
Подуздый — слуга, державшей коня под уздцы.
17
Путлица — ремень, на котором привешено к седлу стремя.
— Ну, с богом, — сказал Ярослав Всеволодич.
Подуздый тронул вороного, и он пошел за ним, гордо выгибая шею.
Александр ехал на боевом коне отца к родному подворью, откуда сегодня еще выехал ребенком, а возвращался отроком, мужем. Для него начиналась новая жизнь, в которую он входил радостно и безмятежно, не ведая, что уготовит она для него.
II
ЧЕРНАЯ ВЕСТЬ
Прежде чем открыть дверь в покои княжичей, кормилец их, Федор Данилович, приостановился, заслышав шум.