Александра

Кто князь, кто смерд, а кто и воин

О том молчит седая старина.

А тот чернец давно уж упокоен,

Кто написал про них мудрёные слова.

О том сколь славны были и Олег, и Игорь.

И сколь мудра была у Игоря жена.

Расскажет нам писатель, что под игом,

Ему поведает седая старина.

И сказка та пойдёт гулять по свету,

И может в ней найдем себе ответы.

Как жить, кого любить? Ему ведь не в

То, как найти вторую половинку.

Zay…

Моя мама умерла, когда мне было пять лет. Папа очень любил её и так больше никогда и не женился. Он растил и воспитывал меня один. Хотя вру, нет, не один. У меня было много нянек и воспитателей, старших братьев и дядек. Да, как это не парадоксально звучит. Я знаю, что папа очень хотел сына, но родилась я, которую родители назвали Александрой. А почему у меня было много нянек, старших братьев и дядек, но ни одной старшей сестры и тётушек? Всё очень просто. Я родилась в семье потомственного военного. Поэтому с самого рождения меня окружали солдаты и офицеры. Нет, были и офицерские жёны, и меня часто они забирали к себе, особенно когда папа срочно уезжал в командировку. Что это были за командировки, я поняла, когда стала старше.

Хоть вместо сына у папы родилась дочь, это не значило, что он меньше меня любил. Он меня очень сильно любил. Говорил, что я копия мамы. Я иногда становилась невольным свидетелем, как папа, глядя на мамин портрет, разговаривал с ней. Рассказывал, как мы живём без неё. Чем я болела и какие у меня успехи. А я, затаившись слушала, вернее подслушивала как он изливал свою душу той, которая покинула нас. За всю нашу с ним жизнь, до того момента, как они с моим молодым мужем сами ушли на небо, исполняя свой долг, я не видела с папой ни одной женщины. Может они и были у него, но я ничего об этом не знаю. Папа был у меня красивым мужчиной, сильным, высоким. И я знаю, что он нравился женщинам. Но отец до самой своей смерти хранил верность своей единственной любви, как лебедь, полюбивший один раз и на всю жизнь.

Да, я с детства росла среди военных. Кочевала с папой по военным гарнизонам, меняла школы. Но я никогда ни о чём не жалела. У меня были и дедушка с бабушкой, папины родители. Иногда папа отвозил меня к ним на лето. Я знала, что у папы был старший брат. Но он погиб ещё до моего рождения. Он тоже был военным. Вообще моя семья была из донских казаков. Даже моя мама была казачкой. По рассказам папы и дедушки с бабушкой мама была ещё той девчонкой, хуже мальчишки. Умела управляться с конём, да так виртуозно, что не всякий казак мог её перещеголять. Вот из-за этого папа в своё время и влюбился в неё. Как-то мама сказала претендентам на её руку, а она красавица была, что станет женой тому, кто превзойдёт её. Мама была сирота и жила у дальней родственницы в соседней с отцом станице. Откуда у мамы появился тот жеребец ахалтекинец, папа мне не рассказывал. Но конь был красавец, быстрый как ветер. Никто не мог его догнать, а значит догнать и мою маму. Папа тогда только окончил рязанское воздушно-десантное училище, был молодым лейтенантом. Маму многие сватали, только она не спешила выходить замуж, словно ждала своего наречённого. В той гонке папа, как и остальные «женихи» проиграли ей. Она смеялась над незадачливыми мужчинами. И дала второй шанс. Фланкирование с казачьими шашками и бой с ней. Когда папа рассказывал мне то состязание, на его губах всегда была улыбка и в глазах у него начинало полыхать пламя. Мама великолепно фланкировала шашками. Но здесь отец не уступил маме, а потом ещё и бой тупыми клинками, чтобы не посекли друг друга. Судьями были убелённые сединами уважаемые казаки. Как бы мама была не хороша, но в итоге молодой лейтенант перетянул юную и вредную казачку по заду шашкой плашмя, чем вызвал смех у наблюдавших за этим казаков и казачек. Мама тогда разозлилась на него, подошла к нему вплотную, сверкая своими черными как ночь глазами. Некоторое время они стояли и смотрели друг на друга, ломая друг друга взглядами, а потом мама рассмеялась и… поцеловала не ожидавшего такого молодого офицера.

— Ну что же, засылай сватов, казак! — Улыбаясь сказала она. С тех пор они были вместе, до самой маминой смерти. Саму маму я помню плохо. Помню руки её нежные, которыми она обнимала меня, её улыбку, голос её. А вот лицо как то не очень. Я была на самом деле копией мамы. Папа говорил, что даже повадки, голос и характер был как у мамы. Единственное, что было от папы, это темно-русые волосы и голубые глаза. Мама была черноокой и чернобровой казачкой. Но всё остальное было маминым.

Да, мне, наверное, надо было родиться мальчишкой, так как куклы, наряды и прочие девичьи радости меня не интересовали. Я дралась как пацан. Мне нравилось играть в войну и я намеревалась после 11 класса поступать в военное училище. В идеале, в тоже училище, которое окончил мой отец и мой дядя, старший брат папы. С самого детства папа учил меня умению постоять за себя. Он говорил: «Доченька, ты женщина и хорошо, если рядом с тобой будет настоящий мужчина, который сможет защитить тебя. Но, к сожалению, в жизни случается так, что защитника рядом может не оказаться. Поэтому ты должна уметь рассчитывать только на себя. Уметь защитить свою жизнь, здоровье и самое главное, свою честь, как девушки и как женщины!» Поэтому и он, а потом и его товарищи, друзья учили меня искусству обороняться. Рукопашный бой во всех его проявлениях. Разные стили и направления. Я впитывала в себя всё, чему меня учили как губка. Боевое самбо и дзюдо, карате. Но особенно мне нравился русский рукопашный бой и рукопашный бой пластунов. Особенно бой пластунов, ведь он, сочетал в себе и рукопашный, и ножевой бой, и бой с саблей и шашкой. И здесь пластуны могли дать сто очков вперёд любому монаху из Шаолиня. Кроме этого, меня учили и другим стилям. Как-то, когда мне было 14 лет, папа познакомил меня с Всеволодом Ивановичем. Это был мужчина 40 лет. Он только прибыл в часть, где служил папа, инструктором по рукопашному бою. Он занимался как с солдатами и офицерами, так и с детьми комсостава. Особое внимание Всеволод Иванович уделял почему-то мне и сыну командира части Ване. Иван был старше меня на два года и готовился поступать тоже в военное училище. Вот он нас двоих гонял особо. Сколько синяков я получила, не счесть. Но я никогда не плакала. Ибо девчачьи слёзы, это позор. Если тебе больно, сцепи зубы и терпи. Всеволод учил нас двум стилям. Это стиль Михаила Рябко, бывшего сотрудника госбезопасности СССР. Впервые этот стиль зародился в Белоруссии. Этот стиль вобрал в себе самое лучшее от единоборств, как отечественных, так и зарубежных. Он основан был на знании механики тела человека, способности управлять своим дыханием и психофизическим состоянием. Стиль Рябко был заточен непосредственно на убийство противника. Причём, убийства молниеносного. Бои по этому стилю больше напоминали кровавые бои без правил. Здесь было можно всё — бить в пах, вырывать ребра и глаза, ломать ключицы, отрывать пальцы, бить в самые уязвимые участки головы. Главная задача этого стиля убить противника быстрее, чем это сделает он сам с тобой. Это было очень жёстко. Конечно, в спаринге с Иваном мы не доходили до членовредительства. Этого бы не поняли наши родители. У меня на голове был шлем, да ещё с решёткой, закрывавшей моё лицо, ибо я женщина и моя красота это тоже оружие, как смеясь говорил наставник. У Вани же шлема не было. Плюс он надевал перчатки, а я дралась голыми кулаками, максимум мне разрешалось намотать эластичный бинт и то не всегда. Но, кроме этого, Всеволод Иванович занимался со мной индивидуально и таким стилем рукопашного боя как «Сибирский вьюн».

— Саша, — говорил мне Всеволод Иванович, — в схватке с мужчиной бойцом, тебе нельзя идти сила на силу. Как бы ты не была хороша, но мужчина тебя физически сильнее и тяжелее. Поэтому, основные базовые движения во вьюне варьируются в зависимости от сложившейся ситуации. Здесь во главу угла ставится принцип «управления» противником, его «обвивание», оттого и «Сибирский вьюн», а не работа «сила на силу». Понимаешь?

— Да.

— Тогда начнём…

Я была очень гибкая, гуттаперчевая. Конечно, в поединках с Иваном мне доставалось. Но и ему тоже. Один раз я его поймала на ударе ногой. Он хотел нанести мне удар в голову. В обычных условиях, у него бы получилось, тем более это было его коронным приёмом. Но я уже изучила Ваньку. Как только он перенёс вес тела на левую ногу, я сама начала движение, разворачиваясь вокруг своей оси и одновременно приседая. Всё произошло мгновенно. Я словно юла провернулась и ударила его ногой под коленку опорной левой ноги. Ваня рухнул на спину со всей силой, и я тут же пробила ему печень. Он вскрикнул, а я уже отскочила от него.

— Всё, бой окончен. Иван, ты проиграл. По сути, она тебя убила. Ей просто оставалось нанести тебе второй, добивающий, смертельный удар.

Ваня поднялся, держался за бок. Болезненно сморщился.

— Ну, Санька! — Прошипел он. Показал мне кулак. Я в ответ показала ему язык. Прошлась вокруг него, покачивая бедрами. Вернее, попыталась так пройтись. Тут же услышала смех наставника.

— Вот, Ваня, женишься на Саше, она тебя колотить качественно будет. — Я тоже засмеялась.

— Ещё чего, дядя Всеволод! Нужен мне такой слабак муж, который объелся груш. — Парировала слова учителя, при этом усмехаясь, смотрела на Ивана. Юноша, а ему было уже 17 к этому времени, а мне 15, сделал презрительное выражение лица.

— Мне делать нечего на Сашке жениться. Я же не псих конченный. С такой женой никаких врагов не надо.

Стоит сказать, что с Ваней мы всё-таки поженились, спустя пять лет. Ваня признался мне в любви, сделал предложение, очень романтично. На крыше высотного дома с целой охапкой цветов, встав на одно колено и протянув мне колечко. Конечно, я сказала ему да, так как я уже давно была в него сама влюблена.

С Ванечкой мы прожили полтора года. Он, после училища, начал служить под командованием моего папы. Я училась в институте. Да, я не пошла в военное училище. Папа сказал, что, когда в семье все военные, это перебор. Тем более, ему было известно, что я влюблена в Ивана.

Так, как я всю жизнь провела среди военных, то и ездила с папой на полигон. Он и его товарищи учили меня владеть оружием. Я не боялась стрелять из пистолета, автомата, из пулемёта. Мне даже это нравилось. Когда папа говорил, что мы едем на полигон, я радовалась как сумасшедшая. Мне ничего не надо было большего. Плевать на красивую и модную одежду, плевать на гаджеты, плевать на всё, главное — это полигон. Стреляла я с упоением. Приезжала домой оглохшая от выстрелов. Но больше всего я полюбила стрельбу из лука. Да, это так. В 12 лет папа отдал меня в школу по спортивной стрельбе из лука. Сначала я была недовольна. У меня и так нагрузка была будь здоров — учёба в школе, тренировки по рукопашному бою, фланкирование с шашкой, да такое тоже было. Я вдохновилась рассказами папы о маме и хотела быть похожей на неё во всём. С шашкой обращаться учил не только папа, но дедушка, когда я приезжала к ним в станицу на лето. А там не только он учил, а ещё и другие казаки. Но кроме умения фланкировать шашкой, меня учили в станице и конной езде.