Александра
Шрифт:
Писаря я нашла довольно быстро. В этот же день пошла к дьяку Посольского приказа. Главным среди пишущей братии был дьяк Ефим Скоба. Перед тем, как пойти к нему, всё узнала о нём у папана, съездив на коне к нему в государеву службу безопасности, сиречь, в разбойный приказ. Узнав всё о дьяке, поехала к Елене. У неё взяла набор красивого душистого мыла, которое её люди делали уже во всю, но на всех не хватало, так как спрос был большой. Но для меня набор всегда имелся. Так же взяла кое-что из новомодной косметики. Боярыни и княгини с княжнами, уже во всю стали брать пример с нас с Еленой, в плане как подкрасится, подвести губы и прочее. Всё же, мы с подругой в этом
— Где дьяк Ефим Кузьмич? — Задала вопрос в зрительный зал. Мне тут же указали. Я быстро прошла к закутку дьяка. Хотя закутком называть это было не совсем правильно. Довольно просторное помещение, пристроенное к Посольской избе.
— Кого там ещё принесла нелёгкая? — Недовольно проговорил дьяк и тут же заткнулся, уперевшись взглядом в меня и сопровождающих меня моих палантинов, которые услышав неподобающие их госпоже слова, выдвинули челюсти и, кто выдвинул на треть сабли из ножен, а кто стал поигрывать плёткой. Дьяк сбледнул. Да ладно Ефим Кузьмич, чего сбледнул? Я с миром пришла, хватать тебя никто не собирается, как и вешать на дыбу и тем более не собираюсь бить металлическим прутом по лицу или по заднице. Чай ты не князь Шуйский. Но говорить это не стала. Посмотрела на своих гвардейцев.
— Мальчики, выйдите. Мне нужно с Ефимом Кузьмичом поговорить. — Мальчики молча выполнили мой приказ. Я вновь посмотрела на дьяка. Рядом с массивным столом сидел какой-то приближённый к дьяку подъячий. Он при моём появлении рухнул с лавки сразу на колени. — Ефим Кузьмич, добрый день. — И улыбнулась как можно ласковее.
— Царевна Александра Вячеславовна! Радость то какая! — Заголосил он, выскочив из-за своего стола большого босса. — Чем же обязан я, маленький человек, столь высокой особе? Неужель кто из моих провинился?
— Успокойся, Ефим Кузьмич. Никто не провинился. — Ефимом Кузьмичом его никто не называл. Называли просто Ефим Скоба. А Государь вообще просто говорил: Ефимка. А тут Царевна, назвала его по имени отчеству. Дьяк моментально подрос на несколько миллиметров и грудь его мгновенно увеличилась в объёме. Он даже покраснел от важности.
— Ефим Кузьмич, у меня затруднения возникли. Я подумала, что ты можешь мне помочь.
— Конечно, пресветлая Царевна-матушка. — Блин, матушка! Да я ему в дочери гожусь. Но ладно. — Чем могу помочь? Всё сделаю, что в моих силах. Присаживайся, Царевна. Мне пододвинули лавку, но я отказалась.
— Благодарствую Ефим Кузьмич. Но я сегодня уже насиделась так, что просто постою, вернее похожу. Ты не против? — Я стояла по середине его «кабинета», постукивала плёткой по правому голенищу своих сапог-ботфортов. — Ты же знаешь, что на мне Корпус, коей был создан по воле Государя нашего?
— Конечно, Царевна, Александра Вячеславовна.
— Так вот… — Я замолчала и выразительно посмотрела на подъячего. Это дело не требовало при разговоре третьего-лишнего. Дьяк моментально просёк ситуацию и указал помощнику на дверь. Тот мгновенно исчез. Я стала ходить по комнате, постукивая плёткой по сапогу. — Так вот, Ефим Кузьмич. Ты, как ответственный дьяк и один из немногих, кто хорошо справляется со своими обязанностями, понимаешь, что в любом деле нужен писарь, чтобы записать всё самое важное. Без этого никак.
— Совершенно с тобой, Царевна согласен. Без бумаги никак. Всё должно быть записано и сохранено.
— Да, Ефим Кузьмич. Без канцелярии никуда.
— Прости пресветлая Царевна, без чего нельзя?
— Без канцелярии. Это слово иноземное, Ефим Кузьмич, но очень точно называет то, чем ты занимаешься. И канцелярия очень важна для государства. Для любого государства.
— Канцелярия… Мудрённо, но мне нравится это слово.
— Вот и хорошо. Так и назови свою избу:: «Канцелярия Посольского приказа». Очень внушительно звучит. Это чтобы уважали.
— Понял, Царевна. — Дьяк улыбался. Ему явно это понравилось.
— Ефим Кузьмич, у меня тоже бумаг становится много. Всё приходится записывать. Сама пишу, понимешь? Много времени трачу на это, а писарей у меня совсем мало. Вот и пришла я к тебе. батюшка, Фёдор Мстиславович посоветовал к тебе пойти, сказал, что ты дьяк опытный, что у тебя люди умелые.
— Благодарствую, Царевна. Передай поклон мой и уважение к Фёдору Мстиславовичу. Что ты хочешь?
— Дай мне писаря. Немного прошу у тебя. Всего одного писаря. Можно совсем молодого. У меня в Корпусе в основном молодые, парни и отроки. Но писаря очень умелого, хорошего. И ещё, желательно, чтобы он умел переписывать текст так, чтобы его писанину не могли отличить от той, с которой он переписывал. А я буду благодарна тебе, Ефим Кузьмич. — Достала из сумки, что принесла с собой набор мыла. — Ефим Кузьмич, ради тебя специально к сестре своей ходила, Царевне Елене. Такое она делает только на заказ. Очень дорого.
Дьяк, держа в руках набор мыла, даже вспотел.
— Знаю я, Царевна пресветлая. Знаю про такие наборы. Дорогие они, не купишь их.
— Ну вот видишь. Ещё ведомо мне, что у тебя супруга есть. Достойная женщина. И три дочери, из которых две уже на выданье. Это им. — Достала набор косметики в деревяном футляре, расписном.
Дьяк нервно сглотнул. Посмотрел на меня умоляющими глазами.
— Ефим Кузьмич, это для того, чтобы они были более красивыми. Сам же знаешь, Царевна Елена делает такие наборы для княгинь, боярынь именитых, иноземных царевен и прочих влиятельных особ. Заказы на полгода вперёд у неё. А надо всего лишь один писарь. Но умелый.
— Есть такой у меня. Очень умелый, шельмец. Сопляк совсем, но шустрый. Правда, Царевна, шалопут он. Розгами его секли, а он всё равно шалопут.
— То что шалопут, это ничего. Поверь Ефим Кузьмич, в Корпусе его научат дисциплине. Точно умелец хороший?
— Хороший, Царевна. Я тебе зря говорить не буду.
— Благодарствую тебе, Ефим Кузьмич. Помог ты мне. Я этого не забуду. И ещё. — Я положила на стол кожаный кошель, в котором было пять серебряных талеров. — Ефим Кузьмич, это не мзда. Это пожертвование на Посольский приказ. Бумаги подкупить, чернил. Короче, сам реши на что потратить. Понял?
— Понял, пресветлая Царевна. Митька! — Заорал дьяк. Тут же моментально в кабинет сунулся давешний помощник. — Гришку-шалопута сюда. Бегом! — рявкнул он. Митька исчез. Вскоре в комнату втолкнули парня, лет 16. Он упал на колени. Мял шапку в руках. Одет был бедно. Смотрел испуганно, то на дьяка, то на меня.
— Гришка, вот тут Царевна Пресветлая писаря спросила для Корпуса. Я тебя ей решил отдать. Поэтому теперь ты Царевне служишь, понял, шалопут?
— Понял, батюшка Ефим Кузьмич.