Александра
Шрифт:
— Надо, Ванечка, молодец.
— А ещё купцов остановили. У них тоже все повозки забрали. Товар их выбросили. Но они в драку не полезли. Я сразу пригрозил, всех поубиваю. Так они ещё и благодарили, что их в живых оставили и товар не забрали.
— Спасибо, родной. Но ты сам понимаешь, что времени нет. О нас уже многие знают. Особенно после твоего вояжа?
— Чего?
— Твоего набега на священников и купцов. А что за еду у попов отобрали?
— Хлеб, окорок, сыр, дичь жаренную, пара поросят запечённых, лук и два бочонка вина. Они кричали, что это церковное вино, для причастия.
— Правильно сделал. Молодец. Дай поцелую. — Поцеловала крепко в губы. Иван сразу стал мять мой зад. Вот что ты с ним будешь делать?!
Грузили на повозки всё, что ещё оставалось. Забрала половину казны у самого барона. Он хмуро на меня смотрел.
— Ульрих, чем не доволен? Я тебе половину оставляю. А могла вообще всё забрать. Оставить голым, даже без портов. Так что, оцени мою щедрость!
— Спасибо, Ваше Высочество, за такую щедрость.
— Вот так то лучше.
А ещё обобрала его оружейную комнату, где хранились на самом деле дорогое оружие и брони. Особенно мне понравилась одна кольчуга. Я держала её в руках и любовалась. Подошёл дядька Евсей. Увидев кольчугу, усмехнулся.
— Молодец, дочка, глаз у тебя намётанный. — В чём намётанный сразу не поняла. Он пояснил. — Это италийская работа. Миланская кольчуга. Хорошая вещь, дорогая.
— Правда?
— Вот тебе истинный крест. Я знаю, что говорю.
— Я себе её заберу. Правда она большеватая мне.
— Ничего, дома наш Гаврила-оружейник подгонит тебе её по фигуре. Так что бери и даже не думай.
Кольчугу засунула в одну из своих походных сумм. Когда всё загрузили, из донжона вышла Любава. На ней был одет длинный тёплый плащ с капюшоном.
— Ну что, решилась идти со мной?
Она посмотрела на меня.
— Правда, царевна, что ты позаботишься о моём дитя?
— Позабочусь. И о тебе, и о ребёночке твоём. Не бойся, не обману.
Она кивнула мне. Подошла к барону. Опустилась на колени, взяла его правую руку и поцеловала. Что-то говорила ему. Он молча смотрел на неё. Потом кивнул, ответил ей. Она встала и подошла ко мне. Похоже он отпустил её. Вот и славно. Усадила её на повозку с тканями. Всё мягко ехать ей будет. Сама я к этому времени уже переоделась и была в своей походной полутатарской одежде. Вскочила в седло. Махнула рукой.
— Начали движение! — Крикнула передовому отряду. Обоз двинулся. Сначала первые повозки, потом постепенно остальные. Много, дьявольщина, очень много.
У нас выбор был не велик. Это просто конными мы могли в любом месте пройти, а с повозками, только по дороге. Вот по ней и пошли. По той, которая вела к пограничью с Русью. Обоз двигался не переставая. Я даже на ночь запретила останавливаться. Нужно было уйти, как можно дальше. Шли всю ночь. На рассвете распорядилась сделать привал. Нужно было подкрепиться, накормить и напоить коней.
— Ванечка, сколько ещё до пограничья? — Спросила мужа, присаживаясь рядом с ним на взгорок с куском хлеба, куриным окорочком и кружкой воды.
— Ещё день идти. Ночью выйдем на порубежье. К броду. Перейдём речку и всё, мы уже на территории Руси. Там будет легче. На, лук возьми. Чего воду пьёшь. Вино открыли. Его лучше выпей.
— Зря открыли. Пока на марше никакого вина.
— Оно слабенькое. Вои водой его разбавляют. То не пьянства ради. Давай ка тебе плесну.
Он взял мою кружку, сходил к повозке с продовольствием и вернулся назад. В кружке была вода, разбавленная вином. М-да, пить стало вкуснее. Кормили всех и даже возниц, которых прихватили вместе с повозками. Особенно меня удивляли местные. Ладно те, кого прихватили от купцов. А вот местные, какие-то они были забитые, просто ужас. Грязные, на головах колтуны. Одежда вообще не пойми что. Толи ткань, но очень грубая, толи обрезки шкур или всё вместе. В глаза не смотрели, смотрели в пол. Когда им давали хлеб с мясом, они смотрели на воев с ужасом. Сначала в страхе отказывались, пока я не рявкнула и чуть ли не насильно заставила их взять еду.
— Кто эти возницы? — Спросила мужа.
— Эти то? Так чудь это. Чудины. Ещё их называют чухонцами. Забитые они совсем немцами то. Они чудь за людей не считают, за животных. У нас последние из распоследних смердов живут лучше, чем эти.
— Чудь, чудины? Латыши, эстонцы?
— Не знаю, люба моя, о ком ты говоришь. Не слышал о таких. Эсты да, знаю, латгалы, есть ещё курши, земгалы. Вот это они и есть. мы их всех зовем просто чудью. А вот о латышах, эстонцах ничего не слышал. А кто это?
— Никто. Это я так, перепутала. Не забивай голову. А литвины?
— А что литвины?
— Они кто?
— Как кто? Литвины. По другому их ещё жемайтами кличут, вернее они сами себя так называют. Но этих немцы не задавили, как чудь. Жемайты сами немцев хорошо крошат. Так, что будь здоров. Вот только их сейчас ляхи под себя подминают. У них же уния.
Поев, утолив жажду двинулись дальше. Спустя час после привала, к нам с Иваном и дядькой Евсеем подскакал воин из арьергарда.
— Боярин, царевна! Орденцы!
— Далеко?
— Совсем скоро! Конные все.
— Сколько?
— Не считали, но около сотни, может больше.
Одна повозка с пушкой шла в голове обоза. Вторая — в конце. Мы как раз миновали перелесок и углубились в чащу леса.
— Ваня, надо засаду делать. — Сказала мужу.
— Знаю, иначе не отобьёмся… Вот здесь хорошо. — Мы с ним и дядькой остановились. Здесь лес совсем был густой. Даже бурелом имелся. То есть, в обход на конях, по чащобе, обойти нас было проблематично. Двое ратников стали быстро рубить пару больших сосен.
— Деревья пока не валить. — Крикнула я. — Но сделайте так, чтобы в любой момент их можно было уронить на дорогу.
Телегу поставили по середине дороги, направив жерло орудия на преследователей. По обеим сторонам повозки встал десяток, прикрываясь щитами. Я заняла позицию за десятком, чуть на взгорке. Приготовила лук, стрелы. Одна из них была с динамитной шашкой. Стояли, ждали. Вот к нам выскочил на полном скаку арьергард. Мы их пропустили, и воины вновь сомкнули щиты. Там был поворот, а потом метров сто по прямой до нас. Они не могли уйти ни в лево, ни в право. Только идти на нас в лоб, прямо под картечь. Услышали гул конских копыт. Из-за поворота показалась латная рыцарская конница. Не останавливаясь опустив на нас копья они продолжили скакать, даже увеличили скорость. 80 метров. Я смотрела на рыцарей. 70 метров… 50 метров.