Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница

Эминеску Михай

— Если наступило время для жертв, то и я не останусь в долгу.

Он принялся развязывать шнурок кошелька, а председатель и молодые энтузиасты смотрели на него с едва скрываемым отвращением. Один из них, самая горячая голова, не мог совладать с собой и крикнул с негодованием: «Хам хамом и останется!» Но все были очень голодны, и вид пузатого кошелька охладил первый порыв возмущения. Молодые энтузиасты переглянулись и, позабыв, что находятся в конспиративном кабачке, зааплодировали и дружно закричали:

— Ура! Ай да патриот! Да здравствует дядя Ницэ!

Бедняги потянулись жадными руками к кошельку, но тут толстокожий патриот взял его со стола и сунул обратно в карман.

— Ладно, — сказал он, — свою долю я вношу. Но кто даст еще, и сколько?

Председатель

обменялся взглядами с молодежью и обратился к торговцу:

— Дядюшка Ницэ! У нас все по-братски: каждый дает, что может и сколько может. Например, эти молодцы, которым, как говорится, нечего терять, готовы жизнью рисковать, храни их господь! Ведь мы нешуточное дело затеяли. Подумайте только, дядя Ницэ, гарантии семи держав… Парижское соглашение… Получается, что мы идем против Наполеона Третьего. Это вам не игрушки, дядюшка Ницэ! Вот я и говорю: они, эти ребята, и на смерть пойдут, если понадобится.

— Упаси бог! — произнес дядя Ницэ. — Было бы жалко…

— Да, но это вполне возможно, не правда ли? Другое дело вы, человек совершенно иного склада, богач, коммерсант, — для вас нет смысла бросаться очертя голову туда, куда они кинутся. Недаром господь бог так все и распределил на земле: кому в удел заботы, а кому, к примеру, капитал. Сколько бы каждый ни вкладывал в общее дело, прибыль делится потом поровну, ибо все мы патриоты… Правильно я говорю?

— Выходит, что правильно, — согласился дядя Ницэ. — Теперь я понял…

— Ну вот видите! Выкладывайте-ка свою долю.

Дядя Ницэ снова достал кошелек, развязал его и вытряхнул на стол кучу монет. Тут были икусары, нисифьеле, сфанцы, фирфирики [97] и всякая другая мелочь. Он принялся считать. Оказалось, что все это составляет пять червонцев. Тогда он затянул кошелек шнурком и спросил:

— Ну а кто мне теперь подпишет фитанцию?

— Какую «фитанцию?»

— На выданную сумму.

— Что вы, дядюшка Ницэ? — воскликнул председатель. — И как только у вас язык поворачивается? Во время революции требовать расписку…

97

Икусар, нисифья, сфанц, фирфирик— всевозможные монеты, в большинстве своем мелкого достоинства, имевшие хождение в Объединенных княжествах.

Дядя Ницэ прикрыл лапой монеты и начал подвигать их к краю стола, чтобы забрать назад.

— Без фитанции не могу дать. Как же я внесу эту сумму в свои книги?

Почуяв опасность, самый бедный из карбонариев бросился к торгашу, стиснул его руку и сказал:

— Погодите, дядя Ницэ! Братья, — обратился он к товарищам, — дядя Ницэ прав. Если коммерсант дает деньги, он должен получить расписку. Вот что я придумал: пусть каждый из нас подпишется, а председатель — заверит наши подписи.

Заговорщики с сияющими лицами единогласно приняли предложение. Молодой человек взял бумагу, написал расписку и прочел вслух:

Мы, нижеподписавшиеся патриоты, в тяжелый для нас момент взяли у дяди Ницэ на пользу отечества сумму в семьдесят сфанцев, каковую обязуемся ему вернуть немедленно, после того как будут приняты все меры для свержения тирании.

Затем следовали подписи.

Собрание кончилось. Заговорщики стали расходиться. Торговец еще раз пересчитал деньги, взял расписку, сложил ее, сунул в карман и направился к выходу. У самых дверей председатель остановил его, отвел в сторону и шепнул на ухо:

— Послушай, дядя Ницэ, я тебе не советую носить в кармане эту расписку. А вдруг нам, упаси бог, не удастся свергнуть Кузу, полиция нагрянет и найдет квитанцию, — что ты тогда будешь делать?

Дядя Ницэ на минуту задумался, потом, подмигнув председателю, ответил:

— Уж я сумею ее спрятать. Не извольте беспокоиться!

Председатель погасил свечи и проводил дядю Ницэ до ворот.

Когда торговец удалился, председатель вошел до двор и чиркнул спичкой. Не прошло и секунды, как в глубине безмолвного, заброшенного двора, возле

сваленных в кучу бревен, стали одна за другой вспыхивать спички. Это был сигнал для сбора заговорщиков. Они уговорились через полчаса встретиться у Рашки, чтобы в ожидании переворота пропить там денежки торговца.

Веселые и довольные, они пришли к Рашке и стали заказывать закуски и напитки. Когда деньги Ницэ были уже на исходе, пушки с окутанными соломой колесами подошли с тыла к королевскому дворцу, а заговорщики, войдя с парадного подъезда, стали подниматься по лестнице. Часовые солдаты егерского полка отдавали им честь…

Что же касается торговца, то он поступил разумно, потребовав квитанцию на руки. Много лет спустя, когда под Гривицей егерский полк омыл своей кровью [98] опозоренное им в ночь на одиннадцатое февраля знамя, дядя Ницэ, один из тогдашних воротил, поставщик фуража и других видов снабжения, получил сполна на основании расписки от 10 февраля 1866 года сумму, которая ему причиталась за участие в свержении «тирании». Благодаря этой же расписке он вместе с другими удачливыми подписчиками принял участие в конверсии [99] для железных дорог и Национального банка.

98

…когда под Гривицей егерский полк омыл своей кровью… — Автор имеет в виду отвагу, проявленную егерскими частями во время войны 1877 года за национальную независимость Румынии. Проявленным тогда героизмом они смыли с себя позор за участие в свержение А.-И. Кузы.

99

Конверсия— изменение условий государственного займа.

В настоящее время заслуженный патриот обладает капиталом в несколько миллионов, разъезжает в роскошном экипаже, украшенном гербом, и является владельцем аристократического отеля в Бухаресте. До сего дня он свято бережет старую квитанцию — как пергамент, где начертана его аристократическая родословная, как свидетельство того, на какие жертвы он был способен в тяжелые для отечества времена…

Он дает все новые доказательства своего патриотизма: например, на сооружение памятника Брэтиану [100] он внес двадцать лей, на памятник егерям подписался на пять лей. Вечно молодой духом энтузиаст, всегда такой же великодушный, как накануне одиннадцатого февраля, дядя Ницэ процветает и пользуется всеобщим уважением за свои прекрасные душевные качества.

100

БрэтиануИон (1821–1891) — руководитель партии либералов, один из основных вдохновителей и организаторов заговора против А.-И. Кузы.

1897

ПОЛИТИКА И ДЕЛИКАТЕСЫ

Перевод Р. Рубиной и Я. Штернберга

История эта вполне правдивая, и потому ее стоит рассказать.

В одном крупном провинциальном городе, вернее, в одной маленькой столице, — называть ее мы не будем, — жил умный торговец, который решительно и открыто заявил себя сторонником консерваторов. Либералы его ненавидели, но ничего не могли с ним поделать: в его магазине всегда был богатый выбор товаров, как в самых роскошных магазинах в настоящих столицах. Другого такого магазина не было во всей округе. Однажды, когда у власти были либералы, видный член партии консерваторов, бывший министр, вздумал выставить свою кандидатуру в нашей местности. Сняв целый этаж в доме торговца-консерватора, над самым его магазином, министр на все время выборов поселился на центральной улице нашего города. Это вывело из себя либералов, и они отправили к торговцу депутацию с серьезным запросом: