Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница
Шрифт:
— Дорогой, если мы в конце концов не сумеем убедить Таке, решено поступить так: шеф — председатель совета министров и министр финансов; Майореску [130] получит министерство юстиции; Александру — министерство иностранных дел; Костикэ — просвещения…
— Какой Костикэ?
— Арион… Костикэ возглавит министерство внутренних дел.
— Второй Костикэ?
— Да, Олэнеску… Нику — министр государственных имуществ и Ионаш…
— А военное министерство?
130
Титу Майореску(1840–1917) —
— Жак. Жак и Ионаш остаются… Который час?
— Десять минут шестого.
— Sacristi! [131] — восклицает мой друг и вскакивает с места. — Уже поздно, а ведь я обещал Нику съездить с ним в Синаю. Скорый поезд уходит в пять сорок. Осталось полчаса, а мне еще нужно забежать к Барбу, — напомнить ему, чтобы он не забыл то, о чем мы говорили с Набабом [132] . С меня тут за две кружки пива и булочку… уплатите за них… Я тороплюсь!.. До свиданья!..
131
Черт возьми! (итал.)
132
Набаб— прозвище князя Кантакузино, одного из крупнейших румынских помещиков и известных реакционных политических деятелей.
На другой день, в воскресенье, я вхожу в вагон третьего класса дачного поезда, идущего в Синаю. И кого же я вижу? Моего друга Н…, обсуждающего политические события с группой коммерсантов, которые так и ловят его драгоценные сообщения. Увидав меня, он говорит:
— Представьте себе, вчера я так заговорился с Барбу, что опоздал на поезд.
Потом он поворачивается к своим собеседникам и продолжает начатый разговор:
— Так вот, я ему и говорю: «Генерал, ты только не торопись…»
1900
ПЕРВАЯ ПРЕМИЯ
(Эпизод из жизни молодого педагога)
Перевод Ю. Кожевникова
Произошло это в мужской начальной школе № 1 имени Децебала в граде Г… Три года подряд, с первого по третий классы, два выдающихся ученика оспаривали друг у друга первую премию, вызывая восхищение преподавателей, ревизоров, инспекторов и всяческих властей.
Этими школьниками были Артур Ионеску и Ионицэ Пэунеску.
Первый был единственным сыном господина Мандаке Ионеску, крупного помещика, самого влиятельного и значительного лица в уезде, который являлся неизменным столпом любого правительства. Это было благом, потому что без господина Мандаке нелегко было бы управлять уездом.
Второй был незаконнорожденным сыном вдовы Пэунеску, служанки, которая жила тем, что работала в господских домах.
В первом классе они получили:
Артур Ионеску — общий балл девять целых, девяносто семь сотых и три четверти. [133]
133
…общий
Ионицэ Пэунеску — общий балл девять целых девяносто восемь с четвертью.
Первую премию и венок получил Ионицэ.
Во втором классе:
Артур Ионеску — общий балл девять целых, девяносто восемь сотых с половиной.
Ионицэ Пэунеску — общий балл девять целых, девяносто девять сотых с четвертью.
Первую премию и венок получил Ионицэ.
В третьем классе:
Артур Ионеску — общий балл девять целых и девяносто девять сотых с половиной.
Ионицэ Пэунеску — общий балл девять целых, девяносто девять сотых и три четверти.
Наконец двое блестящих учеников кончают четвертый класс.
Господин Мандаке Ионеску твердо заявил Артуру:
— Если получишь первую премию и венок, повезу на выставку, если нет — поедем в деревню.
А если господин Мандаке говорит о чем-нибудь твердо, то другого решения быть не может.
Весь город с неослабевающим нетерпением ожидал результатов годовых экзаменов и распределения премий.
Почтенные граждане начали заключать пари. Реакционеры ставили на Ионицэ, прогрессисты на Артура.
В Центральном кафе были заключены пари больше чем на тридцать порций варенья, примерно на такое же количество чашек кофе, пирогов, ватрушек и стаканов вина с газированной водой.
Только ты, дорогой читатель, только ты, которому не довелось быть матерью, не можешь понять переживания и все возрастающего волнения матери Артура, очаровательной мадам Аглае Ионеску.
Что бы мадам Ионеску ни делала — сидела ли, ходила, ела, спала, — она ни на мгновенье не могла избавиться от мысли о том, что и в этом году сотые доли общего балла Артура будут меньше, чем у Ионицэ, потому что — и это вполне понятно — речь могла идти лишь о маленькой разнице в сотых долях, ибо познания обоих соперников блестящи.
Угнетенная своими мыслями, мать Артура, встретив на улице учителя господина Тибериу Бумбеша, который, приветствуя ее, склонился до земли, решилась с замиранием сердца остановить коляску.
— Извините, господин Бумбеш! — воскликнула она. — На одну минуточку…
— С преогромным удовольствием! — медовым голосом ответил юный Тибериу и, обнажив голову, подошел к подножке коляски.
— Мне бы хотелось с вами кое о чем поговорить. Смогли бы вы, если это вас не очень затруднит, пожаловать сегодня ко мне?
— О госпожа!.. — ответствовал совершенно очарованный господин Тибериу.
— …в половине второго.
— С удовольствием, госпожа, с огромным удовольствием!
— Тогда точно в половине второго. Я вас буду ждать. Вы придете?
— Непременно, сударыня.
Изящный поклон! Коляска трогается. Господин Тибериу надевает шляпу и отправляется к парикмахеру, чтобы привести в порядок бородку клинышком, усы и волосы, которые он зачесывает кверху.
— Почему же, — может спросить читатель, — мадам Ионеску «с замиранием сердца» остановила коляску, чтобы поговорить с господином Бумбешом?