Александрин. Огненный цветок Вальхейма
Шрифт:
— Но, сир…
— Не будем — и точка!
— Как будет угодно вашему величеству, — кланяясь, попятился от монарха кардинал.
Он уже давно научился прятать эмоции под множеством незаметно сменяющих друг друга масок. И пусть сейчас всё внутри вскипало от гнева, лицо Бофремона излучало подобострастие и покорность. Даже удалось приподнять уголки губ в прощальной улыбке.
Которая, не успели за кардиналом сомкнуться позолоченные створки королевских покоев, превратилась в хищную усмешку. К тому времени, как в Вальхейм прибудет посол герцога Андалуйского,
Последнее время вечерами я ощущала себя надтреснутым коромыслом, на котором часы напролёт таскали тяжёлые вёдра, полные воды, и засыпала, стоило только голове коснуться подушки. Но это была приятная усталость, приправленная щепоткой гордости и, чего уж греха таить, доброй пригоршней самодовольства. Знаю, подобные качества никого не красят, но, демон побери, мне было чем гордиться и за что себя хвалить!
Маркиз пребывал в лёгком шоке. Я, если честно, тоже. Всего несколько практических занятий, и необузданная стихия стала покорной и кроткой. Будто тигрица во мне вдруг превратилась в ласкового и пушистого котёнка. Да и с тёмной магией совладать оказалось совсем несложно.
— Иногда мне кажется, что ты родилась с этим даром. Ты, а не Серен, — однажды, о чём-то крепко задумавшись, рассеянно заметил его светлость.
В ответ я рассмеялась. Немного грустно, ведь, сколько ни убеждала себя, что кузина лишилась прав на своё наследие, когда умерла, всё равно совесть время от времени напоминала, что магия эта не моя. И что я пустышка, которой просто улыбнулась удача.
И, тем не менее, несмотря на лёгкую горечь от осознания того, что я маг не от рождения, а по счастливой (ну или не очень) случайности, в кои-то веки я чувствовала себя цельной личностью. Как будто магический дар был тем недостающим фрагментом мозаики, превратившим меня в меня. В настоящую Александрин, а не её бледную тень, коей я себя ощущала долгие годы.
А ещё… я была до безобразия счастлива. И, кажется, влюблялась в Морана заново. Снова испытывала то непередаваемое чувство, когда при появлении маркиза сердце сбивается с ритма. Когда каждый поцелуй — как бокал игристого: один глоток, и уже кружится голова. А каждое, самое невинное прикосновение, отдаётся приятным волнением, рассыпающимся мурашками по всему телу.
От глазастых придворных, от которых не скрыться даже блохе в собачьей холке, не укрылись и происходящие со мной метаморфозы. От Серен, понятное дело, тоже. Теперь я ещё чаще ловила на себе отравленный ядом ненависти взгляд кузины. Герцогиня д’Альбре была единственной, кто омрачал сейчас мою жизнь.
Она и тревога за мэтра Леграна, суд над которым должен был начаться уже на следующей неделе.
Я собиралась вернуться в столицу к началу разбирательства и быть вместе с пожилым мэтром до конца. Очень надеюсь, что до победного. Счастливого и непременно справедливого.
Не уверена, что Леграну от моего присутствия во Дворце правосудия станет легче, но это было наименьшее, чем я могла отплатить магу за его доброту. Главное, чтобы её величество согласились меня отпустить, и муж не заартачился.
Сладко потянувшись, взбила подушки, расслабленно на них откинулась и принялась ждать, когда появится Мадлен с завтраком. Скорей бы. Есть хотелось неимоверно.
Сегодня привычный распорядок дня был нарушен — в Оржентель прибывала труппа из далёкой Тангрии с нашумевшим спектаклем. Ближе к вечеру должно было состояться представление, а после — бал. Известие о приезде иностранных гостей оказалось неожиданным, и теперь придворные лихорадочно подбирали праздничные туалеты. Дрались за куаферов, которых в Оржентеле катастрофически не хватало, срочно вызывали портних из ближайших селений, чтобы те украсили и без того шикарные камзолы и платья цветами, вышивкой или драгоценными камнями.
Придворным хотелось блистать и ослеплять. Чтобы актёры по возвращении в родную Тангрию взахлёб рассказывали о красоте и роскоши, что довелось им увидеть при дворе вальхеймского короля.
Мне с Мадлен очень повезло. Она у меня на все руки мастерица. И причешет, и принарядит. Любая, даже самая замысловатая причёска ей по силам. Да и моё бальное платье невероятной красоты из бирюзового шёлка, украшенное по подолу арабесками из бриллиантов, если надо, подгонит. А то из-за волнений прошлых недель я совсем исхудала.
«Но это ненадолго», — ласково погладила свой пока ещё плоский животик.
Его светлости сегодня будет не до меня. Моран должен был встречать гостей и устраивать им тщательный досмотр. Я собиралась этим воспользоваться, провести утро в безделье и неге.
— Немного отдыха нам с тобой точно не повредит, — сказала крошечной жизни, что росла внутри меня, и улыбнулась своим радужным мыслям. Таким же радужным, как замерцавший огонёк, материализовавшийся на моей ладони, стоило только о нём подумать.
«Всё, хватит!» — мысленно прикрикнула на саму себя. Сегодня никаких тренировок!
Когда явилась Мадлен, о волшебном пламени напоминала лишь сизая струйка дыма, медленно уплывающая к потолку.
— Ну наконец-то завтрак! — обрадовалась я и пересела за столик у окна. Если бы служанке хватило глупости явиться сюда без подноса, боюсь, я бы не сдержалась и закусила ею. Так сильно была голодна.
После обильного завтрака, довольная и безмятежная, отправилась в купальню, но надолго там не задержалась — не я одна решила начать день с омовений в душистой воде. В таком скоплении милых дам немудрено заработать мигрень.
Поэтому окунулась быстро и, уходя, перекинулась парой фраз с Софи.
— Ты же не откажешь в столь ничтожной просьбе близкой подруге, — канючила фрейлина, сидя на мозаичном бортике бассейна и лениво болтая изящной ножкой. Маленькие фонтанчики, брызгами разлетавшиеся во все стороны, вызывали недовольство расположившихся неподалёку дам. — Ну пожалуйста, одолжи мне её, ну одолжи! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
— Хорошо, — легко сдалась я. — после обеда заглядывай ко мне, Мадлен хватит времени на нас обеих.