Александрийское звено
Шрифт:
– Как и ты, Альфред, я тоже всегда все знаю.
Дуло пистолета смотрело в лицо Торвальдсену.
– Я пристрелю тебя. Здесь моя вотчина, и я знаю, как улаживать проблемы. Поскольку моя дочь уже у тебя, я могу использовать это. Скажу, что ты похитил ее, чтобы шантажировать меня, но твой план не удался. Впрочем, детали не будут иметь особого значения, да и тебе уже будет все равно.
– Значит, ты все же хотел бы видеть меня мертвым?
– Вне всякого сомнения. Так было бы гораздо проще во всех отношениях.
Торвальдсен услышал топот бегущих ног и в тот же момент увидел Гари, который налетел на
Херманн, ошеломленный неожиданным нападением, с трудом поднялся на колени и пытался отдышаться. Не дав ему такой возможности, Торвальдсен поднялся с кресла, взял пистолет из рук Гари и ударил австрийца рукояткой по голове. Глаза Синего Кресла закатились, и он ткнулся лицом в песок.
– Это был глупый поступок, – сказал Торвальдсен мальчику. – Я бы и сам справился.
– Каким образом? Он наставил на вас пистолет.
Датчанин не хотел признаваться в том, что и в самом деле оказался в безвыходной ситуации, поэтому он просто похлопал Гари по плечу.
– Это ты верно подметил, дружок. Но больше так не поступай.
– Хорошо, Хенрик, договорились. Когда в следующий раз кто-нибудь соберется вас пристрелить, я просто постою в сторонке.
Торвальдсен улыбнулся.
– Ты в точности как твой отец.
– Что будем делать теперь? Там снаружи еще один мужик дожидается.
Старый датчанин подвел Гари к выходу из Дома бабочек и тихо проговорил:
– Выйди и скажи, что его зовет господин Херманн. Потом оставайся снаружи. Я сам с ним разберусь.
Малоун шел по тоннелю, обозначенному буквой D. Проход был узковат даже для двоих и вел в глубь горы. Коридор уже сделал два поворота. Тусклый свет исходил от таких же настенных светильников, какие тянулись от самого входа. В холодном воздухе этого таинственного пространства носилось что-то едкое, отчего у Малоуна щипало в глазах. Еще нескольких поворотов – и они вошли в зал, украшенный великолепными фресками. Малоун подивился их совершенству. Ничего красивее он не видел за всю свою жизнь. Картины Страшного суда, речные воды, горящие адским огнем, древо Иессеево… На противоположной стене находилось семь входов, над каждым из которых была выбита та или иная латинская буква:
DMVSOAI
– Мы выбираем «О», правильно? – спросила Пэм.
Он улыбнулся.
– Ты быстро соображаешь. Буквы на том монументе в Бейнбридж-холле – это не что иное, как карта этого лабиринта. Таких дверей будет еще семь. V О S V А V V. Томас Бейнбридж оставил очень важный ключ, но он бесполезен до тех пор, пока не окажешься здесь. Вот почему триста лет Хранители не трогали его. Для непосвященных он кажется бессмыслицей.
Они продолжали двигаться по головоломному переплетению коридоров, никуда не ведущих тоннелей и тупиков. У Малоуна не умещалось в голове, сколько сил и времени потребовало сооружение этого лабиринта. Впрочем, на это Хранителям было отпущено более трех тысяч лет – достаточный срок, чтобы в полной мере проявить изобретательность и прилежность.
Они
Когда они миновали седьмой зал и вошли в очередной тоннель, Малоун знал, что перед ними лежит последний отрезок пути.
Завернув за угол, они увидели, что свет в конце тоннеля гораздо ярче, чем бывало прежде. Возможно, там их ждет Макколэм. Малоун жестом велел Пэм оставаться у него за спиной, а сам стал бесшумно красться вперед. Дойдя до выхода, он замер и, оставаясь в тени, осторожно заглянул в следующее помещение.
Зал был большой, площадью не менее сорока квадратных футов, с горящими под потолком люстрами. Стены возвышались на двадцать футов и были покрыты мозаичными картами. Египет. Палестина. Иерусалим. Месопотамия. Средиземноморье. Детали были минимальны, очертания побережий уходили в неизвестность, а надписи были сделаны на греческом, арабском и древнееврейском языках. В противоположной стене было еще семь дверей. Одна из них, над которой была высечена буква М, должна была вести в библиотеку.
Они вошли в этот зал.
– Добро пожаловать, мистер Малоун, – раздался мужской голос.
Из темноты одной из дверей выступили две фигуры мужчин. Одним был тот самый Хранитель, которого чуть раньше взял в заложники Макколэм, только теперь на нем не было соломенной шляпы. А вторым был Адам. Тот самый, из квартиры Хаддада и лиссабонского монастыря.
Малоун поднял пистолет.
Ни Хранитель, ни Адам не пошевелились. Они просто смотрели на него с тревогой в глазах.
– Я вам не враг, – проговорил Адам.
– Как вы нас нашли? – спросила Пэм.
– Это не я, это вы меня нашли.
Малоун вспомнил, как стоящий перед ним человек застрелил Джорджа Хаддада, и вдруг заметил, что Адам одет так же, как и молодой Хранитель, – в мешковатые штаны, плащ, подпоясанный на поясе веревкой, и сандалии.
Ни один из мужчин не был вооружен.
Малоун опустил пистолет.
– Вы тоже Хранитель? – спросил он Адама.
Тот склонил голову.
– Ваш покорный слуга.
– Почему вы убили Джорджа Хаддада?
– Я этого не делал.
Он заметил движение позади мужчин и увидел, как из той же двери вышла женская фигура. Ева из квартиры Хаддада. Живая и невредимая.
– Мистер Малоун, – сказала она, – я помощник Библиотекаря, и мы все обязаны дать вам объяснение произошедшего. Только оно должно быть коротким.
Он хладнокровно слушал.
– Мы были в Лондоне, чтобы создать иллюзию. Было жизненно важно, чтобы вы продолжали двигаться вперед, и Библиотекарь решил, что хитрость – лучший способ добиться этого.
– Библиотекарь?
Ева кивнула.
– Он руководит нами. Мы немногочисленны, но нас всегда хватало, чтобы защищать это место. Здесь служило много Хранителей. Вы наверняка видели их останки в церкви. Но мир меняется, и нам становится невероятно сложно выполнять свою миссию. Мы остаемся без средств, да и ряды наши в последнее время почти не пополнялись. А тут еще эта новая угроза.