Александровские Кадеты. Смута. Том 1
Шрифт:
– Это почему?
– Потому, что без Ильи Андреевича они нужного хода найти не могли. А теперь нашли, значит. И стал он им не нужен.
Фёдор задумался.
– А зачем вообще в него стрелять?
– Как зачем? Злодеи ведь…
– Злодеи, верно. Но что бы им сделал один преподаватель физики, что навёл их на требуемый ход? Вот они в Илью Андреевича выстрелили, и все теперь на ногах – и полиция, и жандармы, и мы. Что ж они, совсем глупые? Если хотели государев дворец подвзорвать – чем бы Положинцев им помешал?
– Ну, как сказать, –
Приходилось признать, что Петя тоже прав.
– Так что надо Веру просить.
– Просить?! – вдруг возмутился тихий и кроткий обычно Петя. – Требовать! Человека мало что не убили, а ты – «просить»?! Довольно, хватит, напросились!
И вновь приходилось признавать правоту друга.
В ближайший же отпуск, в субботу, Федя явился домой преисполненный решимости, аки Перикл перед Ареопагом.
Вера была дома. Она вообще почти никуда не ходила последнее время. Гимназистки-тальминки старшего, выпускного класса, конечно, уже начали готовиться к последним экзаменам, но при этом не забывали веселиться: вечеринки с танцами, любительские спектакли и концерты, каток и прочее следовали одни за другими.
Неизменными и верными рыцарями прекрасных юных тальминок постоянно являлись кадеты старшей, первой роты Александровского корпуса. Они уже все давным-давно перезнакомились – корпусные и гимназические балы, коньки, частные праздники: собирались на именины, на Святки, на Масленицу; тётушки, помнившие времена блаженной памяти государя Александра Освободителя, качали головами на нынешние свободные нравы, но и только.
Надя, средняя сестра Фёдора хоть и не обрела ещё все права и привилегии выпускного класса, но тоже время даром не теряла: после всех зимних потрясений так хорошо было вернуться к обычным забавам!..
А вот Вера – нет.
Сиднем сидела дома, обложившись толстенными томами. Папа только крякал, глядя на счета, присылаемые милейшим Юлием Борисовичем Ремке, что держал книжную лавку «Ремке и сыновья».
И это были не какие-нибудь там французские романы или модные журналы. Солидные труды по медицине, истории и политэкономии, дозволенные цензурой. Что сестра с ними делала, Фёдор не знал, да и знать не хотел до поры до времени.
И сейчас, едва взглянув на сведённые вместе брови кадета, его старшая сестра вздохнула, откладывая книгу.
– Ну, чего тебе?
– Много чего. – Федя закрыл дверь в комнату сестёр. – Эсдеки твои нужны, вот чего.
Вера, против его ожиданий, не стала ни фыркать, ни отнекиваться, ни даже раздражаться, как в прошлые разы.
– Ты опять про эту выдумку с побегом?
– Нет. – Федя покраснел, но смутить себя не дал. Сейчас это уже казалось и
Что-то всё-таки, видать, изменилось в нём самом.
– Рассказывай.
– В Илью Андреевича Положинцева стрелял Йоська Бешанов, – выпалил Фёдор самое главное. – А Бешанов – это твои эсдеки.
И не услыхал даже ожидаемого им и возмущённого «Да какие они мои?!».
– Ты уверен? Разве твой Илья Андреевич знает, кто такой Йоська Бешеный? Видел его где-то?
– Не видел. Но описал очень подробно. Даже удивительно, что успел разглядеть.
– Видимо, они хотели наверняка… вот и потеряли осторожность, подошли слишком близко… и фонарь, наверное, там был…
– Наверное. Конечно, может, Илья Андреевич и ошибся…
– Да не ошибся он, – с досадой сказала сестра. – Йоська – он… он на всё способен. Ярость и обида в нём небывалые. Почему одним всё, а таким, как он, – ничего?
– Учился – и было б ему всё, – буркнул Федя.
– Дорогой мой! – восхитилась сестра. – Тебе сколько лет? Заговорил, ну словно нянюшка или наша mere. Сам-то этому правилу следуешь?
– Ну следую… как могу…
– Ладно, не дуйся, – махнула рукой Вера. – Я только говорю, что Йоська – он и впрямь может. Стрелял уже, и без малейших колебаний, не зря его на стражу ставили… Так чего ж ты хочешь? Что я должна сделать?
Федя как мог подробно, а с другой стороны, кратко изложил их с Ниткиным теорию.
– Проберутся и подвзорвут, как семёновцев! – закончил он.
Вера молча кивнула.
– Что, ты согласна? – несколько опешил бравый кадет. – Не будешь говорить, что всё чепуха и ерунда?
– Не буду, – сказала сестра. – Потому что от них всего можно ждать. Только всё равно неясно, чем мы можем помочь?
– Нужно, чтобы Охранное отделение проверило бы все подземелья. Чтобы следили.
– Ну, а я что?
– А вот ты теперь уже должна их там предупредить! И без отговорок!..
– А если я не могу? – спросила Вера с бледной улыбкой.
– Как это «не можешь»? – не понял кадет.
– Не могу, Феденька, – Вера опустила голову, затеребила край домашней шали. – Соврала я тебе. Никакой я не агент. Была с эсдеками, с большевиками, как они себя зовут… потому что уж больно несправедливости вокруг много.
Фёдор стоял, бессильно сжимая и разжимая кулаки. Соврала. Соврала! Соврала!.. Так он и думал!..
– Соврала я. Грешна… – Щёки Веры тоже заливал жаркий румянец. – Прости, Феденька… прости меня, коль сможешь… Господа что ни день молю, чтобы простил…
– Так ты… ты с ними, что ли? С эсдеками? С бомбистами?! – шёпотом закричал Федя, едва обрёл дар речи. – Я… я тебе верил! Верил!..
Вера резко закрыла лицо ладонями, плечи вздрогнули. Словно почуяв, что дело неладно, котёнок Черномор вспрыгнул хозяйке на колени, потёрся мордочкой, запырчал, но не от удовольствия, а словно с тревогой.