Алексеев. Последний стратег
Шрифт:
Генерал Деникин, став командующим Добровольческой армией, довольно скоро стал полноправным единоначальником. Алексеев, который теперь всё чаще болел, уже не был «соправителем» в белогвардейском руководстве, как это было при Корнилове. Однако личный авторитет бывшего Верховного главнокомандующего России был всё так же высок.
Деникин не умалял заслуг «зачинателя» Белого дела, верховного руководителя Добровольческой армии. Но и прекрасно понимал, что стратег Мировой войны никак не подходит к роли стратега в войне Гражданской. Поэтому Деникин решил «размежеваться»
— Михаил Васильевич, дела военные, подготовка армии к новым боям вынуждают меня отказаться от прямого участия в делах общественных.
— Антон Иванович, я вас понимаю: в армии не должно быть двоевластия. Поэтому давайте поговорим как два военных человека. Я не претендую на роль главверха, и вы это, думаю, знаете. Добровольцев должен вести за собой человек более молодой. У вас безупречная фронтовая репутация. Так что вам все карты в руки.
— Но мне хотелось бы видеть вас не только как единомышленника, но и как советчика.
— Данное мне звание верховного руководителя Добровольческой армии обязывает к этому. Другого толкования обязанностей с моей стороны не будет.
— Значит, мы будем, как прежде, рядом друг с другом?
— Вне всякого сомнения, Антон Иванович. Ведь вы теперь военный вождь Добровольческой армии.
— Благодарю, Михаил Васильевич.
— Полно. У нас, я вижу, появились трудности?
— Да. Вы о них знаете не хуже меня. У нас крайне тяжело складываются отношения с новым донским атаманом Красновым. Это не Каледин и не Попов.
— Краснов сегодня ориентируется только на Германию, Ему, конечно, трудно, - немецкие войска стоят на гранит щах казачьих земель.
— Но это не должно мешать ему помнить о том, кто был союзником России в Мировой войне.
— Краснов, как и кубанский атаман Филимонов, стоит за казачью автономию. Но разве потерпит федерацию будущая Россия, освобождённая от власти большевиков? Разумеется, нет.
— Это пока вопрос будущего. Сегодня генерал Краснов должен быть нашим союзником в Гражданской войне.
— Союзник он сложный. Из Новочеркасска сообщают, что атаман не собирается пускать на донские земли добровольческие войска. Он видит в нас монархистов.
— Надо налаживать с главой Дона контакты. Надо пригласить атамана Краснова на переговоры. И провести их как можно более откровенно...
Такие переговоры состоялись в самое ближайшее время. В станицу Манычскую съехались генералы Деникин, Алексеев и Романовский - из Мечетинской, атаманы Краснов и Филимонов, и генерал Богаевский («первопроходец», занимавший теперь пост председателя управляющих делами Донского правительства) - из Новочеркасска.
В небольшой хате станичного атамана у разложенной карты прошла беседа, длившаяся до самых сумерек.
После обычных приветствий слово взял Деникин. Разговор он начал в довольно резкой форме, обращаясь к атаману Краснову, поскольку кубанец Филимонов и генерал Богаевский участия в беседе почти не принимали:
— Вот смотрите, Пётр Николаевич, диспозиция на взятие Батайска. Здесь указано, что в правой колонне действовал германский батальон и батарея, в центре - донцы, а в левой колонне - отряд полковника Глазенапа из Добровольческой армии.
— Ну и что из этого. Батайск своими силами мы взять не могли.
— Атаман, это недопустимо, чтобы добровольцы в боях участвовали на стороне немцев. Наша Белая армия с германцами не может иметь ничего общего. У меня в строю больше двух тысяч офицеров-фронтовиков. Поймите вы это!
— Антон Иванович, в борьбе с большевиками нам надо поступиться великодержавными принципами.
— Господин войсковой атаман. Я требую уничтожения этой диспозиции.
— Как можно уничтожить диспозицию, когда она уже документ для истории. Да, донской полковник Быкадоров имел под Батайском полную победу, имея союзниками добровольцев и немцев. Подчёркиваю - полную победу. А теперь, Антон Иванович, горячиться больше не будем и перейдём к тому делу, для чего мы с вами и встретились.
— Мы приехали сюда с генералом Алексеевым и Романовским, чтобы обсудить самый важный в нашем понимании вопрос о дальнейшей борьбе с большевиками.
— Я готов от имени Войска Донского его обсудить.
— Нам надо решить, как людям военным, вопрос о командовании. Считаю крайне желательным поступление донских частей в Добровольческую армию. Ваше мнение, Пётр Николаевич?
— На сегодня я против такой постановки вопроса.
— Почему вы так считаете?
— Чтобы иметь единое командование, надо иметь единый фронт против красных. А его пока не существует.
— Тогда как вы видите наше дальнейшее сотрудничество?
— Если Добровольческая армия оставила Кубань, то она теперь может выступить на Царицын. Тогда Дон поможет вашей армии.
— Чем донское казачество может посодействовать нашему успеху на берегах Волги?
— В случае такого похода донские войска Нижне-Чирского и Великокняжеского районов будут подчинены лично вам, Антон Иванович.
— Но почему именно Царицын?
— Движение на Царицын влечёт за собой продолжение наступления на Саратовскую губернию, где настроение местного населения меняется в лучшую для нас сторону. Среди саратовского крестьянства уже начались восстания против советской власти, что обеспечит добровольцам военный успех.
— Царицын на юге России не является важным стратегическим пунктом.
— Овладение Царицыном даст Добровольческой армии хорошую, чисто русскую людскую базу, пушечный и снарядный заводы и громадные запасы всякого войскового имущества военного времени, не говоря уже о деньгах. Тогда ваша армия больше не будет материально зависеть от Дона.
— Однако в случае ухода добровольцев с границ Кубанской области Белое движение на сегодня теряет одно из стратегических направлений.
— Вы, Антон Иванович, на мой взгляд, здесь ошибаетесь. Занятие Царицына сблизит вас и нас, соединив с чехословаками и атаманом Дутовым. Образуется единый фронт против красных.