Алена Винокурова
Шрифт:
– Так вот, недавно были в одной компании, конечно, разговор зашел об Иване, и кто-то вспомнил, что Рудаков тогда ему угрожал пристрелить как собаку. Публично, причем, угрожал.
Я кивнула, поняв, о чем она.
– Твой-то тебе предложение сделает? – напоследок спросила я.
– Я на это очень рассчитываю, – серьезно кивнула Лариса.
Я позвонила Паше, рассказала про версию с Рудаковым, он ответил, что надо будет с ним пообщаться.
Рудаков увиливать от встречи не стал и назначил встречу в своем офисе завтра в два часа дня.
Я поехала вместе с Пашкой.
– Вчера Вы сказали, что хотели
– Павел Олегович, есть свидетели, как Вы угрожали Кожемятову расправой, – ответил тезке Паша.
Рудаков усмехнулся.
– Ах, это. Ну, что скрывать, было. Вы же наверняка в курсе, что моя дочь…Совершила несколько опрометчивый поступок, находясь под воздействием наркотиков. Я поддался эмоциям, это был порыв.
– Но когда твоя любимая дочь пытается покончить с собой и остается в итоге инвалидом, и ты точно знаешь, кто в этом виноват… – многозначительно произнесла я.
Рудаков посмотрел на меня и усмехнулся, покачав головой.
– Алена Дмитриевна, я буду очень признателен, если то, о чем я сейчас расскажу, останется конфиденциальной информацией. Моя дочь принимала наркотики с 14 лет и то, что вытворяла под кайфом Света, простите, на голову не наденешь. Сколько денег я отдал вашим коллегам из ГИБДД, не сосчитаешь. Сколько раз я повышал жалование персоналу, чтобы они держали рот на замке, я со счету сбился. Поэтому, когда я упрятал ее в эту лечебницу, это было для меня…Ну, как передышкой, если хотите. Когда Света выпрыгнула в окно, я был в одном ресторане с Кожемятовым. И да, я прекрасно, как, впрочем, и вы, знаю, кто поставляет кокаин в наш город. Я отец, и чтобы не вытворяла моя дочь, она для меня самое дорогое на свете. Я был крайне зол и эмоционально нестабилен в тот момент. Заметил Кожемятова и сорвался. Кстати, Иван присылал своего адвоката с целью оплатить лечение. Я отверг его предложение. Конечно, бизнес Ивана принес горе в нашу семью, но никто мою дочь не принуждал употреблять, это был ее выбор. Поэтому заказать человека через год после событий, ну, это же итальянские страсти, это не обо мне.
– А как Ваша дочка чувствует себя сейчас?
– Благодарю, все хорошо. Она сейчас в Германии с матерью, завтра я вылетаю туда, ей предстоит операция. Прогноз дают благоприятный. И она больше не употребляет. Поэтому, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
Задав еще несколько вопросов, мы попрощались и поехали обратно в отдел.
– Что скажешь? – спросил Паша.
– Это не он.
Пашка кивнул.
– Согласен, слишком рационален.
– Как-то у меня в голове все это не укладывается, – призналась я, – он поставляет в регион наркотики и тут же, как грехи замаливает. Может нам действительно посмертную психиатрическую экспертизу назначить?
Паша пожал плечами.
– А основание, Ален? Оснований нет. Но странно все, согласен. В конечном итоге окажется, что его какой-нибудь рогатый муж заказал, – проворчал коллега.
Глава 11
Лариса позвонила мне через пару дней.
– Здравствуй, милая, у меня для тебя есть новости. Новость первая: говорят, что в свободное время
– Вот как. А жена наверняка молодая и жадная?
– Разумеется. Горбенко год назад развелся со своей первой женой и женился на официантке. Какая пошлость, – заключила она.
Я поперхнулась смешком. Вот уж от кого не ожидаешь подобных рассуждений, так это от содержанки.
– Так, а Горбенко, конечно, ничего не знал?
– А вот не факт, милая. Мой сказал, что Горбенко настолько труслив и жаден, что мать родную продаст, если будет выгодно. Но при этом ужасно обидчив и злопамятен. Поэтому против Вани он бы не пошел, даже если б тот на его глазах его женушку жарил, но зло держал. Во всяком случае, Мой в этом уверен. И вторая новость. Ваня в последнее время активно интересовался бомжами. И одинокими в больницах.
– Зачем? – на автомате спросила я.
– Милая, этого я уже не знаю, – пропела она.
Попрощавшись, я в задумчивости уставилась в стену.
– Что там? – спросил Паша.
Я пересказала то, что поведала мне Лариса.
– Он решил и бомжей спасти? – поднял Дима брови.
Я пожала плечами.
– Концерном теперь руководит Горбенко?
– Да. То есть, смерть Кожемятова ему была все-таки выгодна.
– Но он не ожидал, что Иван продаст свои акции.
– Будет очень забавно, если ты окажешься прав, и вместо всяких сложных схем, это окажется обычная ревность, – сказала я Паше, – кстати, а кто-нибудь искал, на каком принтере была отпечатана та бумага то ли с угрозой, то ли с названием фильма?
– Да, у меня где-то записано, – Дима порылся в бумагах, – вот.
Паша набрал секретаря Кожемятова и попросил скинуть перечень принтеров, установленных у руководства и их секретарей.
– Да ну, не может быть, чтобы было все так просто, – махнула я рукой.
Однако я ошиблась. Когда секретарь прислала необходимый перечень, оказалось, что нужная нам модель стояла в приемной Кожемятова и непосредственно в кабинете Горбенко.
– Когда, говоришь, он на своей официантке женился? – задумчиво спросил Паша.
– Надо уточнить.
Он кивнул и позвонил опять секретарю Ивана. Старая истина, что секретаршам известно все, сработала и в этот раз, и у нас была не только точная дата свадьбы Николая Михайловича Горбенко и юной Натальи, но и приблизительная дата начала романа оной с шефом мужа.
– Лето, – хмыкнул Пашка, – я знаю, что вы сделали прошлым летом.
– Паш, я не верю, – покачала я головой, – его описывают как крайне трусливого и мелкого человечка.
– Так и что тебя смущает? Как раз все сходится: обычный мужик набил бы другу морду, а этот затаил зло и планомерно готовился. А тут такой удобный случай представился. И никто бы и не подумал на него.
– Но он же знал, что его не посадят, а пристрелят?
– Может, подумал, что тот откупился?
– Хорошо, а исполнители? Где он взял исполнителей?
– Наверняка в службе безопасности концерна. Кто-то из новеньких.
Он снял трубку.
– Светочка, снова я, простите, что я Вас сегодня задергал. А вот еще такая просьба будет, – третий раз позвонил Овсянников секретарю, – а можно узнать в отделе кадров, кого принимали в последние несколько месяцев в службу безопасности? Да, да, конечно, буду ждать.