Алена Винокурова
Шрифт:
– То есть ты думаешь, что все-таки шантаж?
– Ну, это первое, что приходит в голову.
Паша начал насвистывать, что свидетельствовало о глубокой задумчивости.
– Соглашусь. Его жизнь слишком на виду и на психа он не тянул. Остальное решили бы лучшие адвокаты страны. Но что там могло быть?
– Давай посмотрим, что завтра будет на оглашении завещания, – пожала я плечами.
Глава 7
Пашка вошел в кабинет и посмотрел на меня со смесью смеха и удивления.
– Ну, признавайся,
– Ты о чем?
– Я от адвоката Кожемятова. Ну и веселый мужик был этот Кожемятов, скажу я тебе. Знаешь, что он завещал Горбенко?
Я покачала головой.
– Свой портрет. А бывшей жене свою любимую кружку. Петрову он завещал свою ручку.
Я ухмылялась.
– А составил свое завещание он… – вопросительно посмотрел на меня Павел, предлагая продолжить.
– Месяц назад, – закончила я.
– Умница.
– Хорошо, а недвижимость? А деньги?
– А вот тут совсем интересно. Вся недвижимость за рубежом изначально была оформлена на подставных людей. На счетах в зарубежных банках от тысячи до десяти тысяч, где долларов, где евро. Недвижимость в России он завещал продать, а деньги перевести на счета подшефного детдома и дома престарелых, ну тут, допустим, понятно – наследников нет, это объяснимо. Но самую главную бомбу адвокат поведал нам после ухода обрадованных наследников. Он продал свою часть акций своей же корпорации, мать. Он вывел все свои деньги. О чем это говорит?
– Он точно знал, что он умрет?
– В точку.
Я сидела и качала ногой.
– Ничего не понимаю, – вслух пожаловалась я. – Предположим, он знал, что ему не откупиться от шантажиста, но что там было такого? Или, что, он точно знал, что у него смертельный диагноз и эта была эвтаназия?
Ребята пожали плечами.
– А в бумагах личных вообще – вообще ничего интересного?
– Сейчас посмотрю фото.
Дима углубился в просмотр и хмыкнул
– Слушайте, а этот листок, кажется, проглядели.
Мы подошли и взглянули на фото. На сложенном по форме конверта листе А4 была напечатана всего одна фраза: «Я знаю, что Вы сделали прошлым летом».
– И что это? Угроза?
– Есть такой ужастик, – вздохнула я, – но тут в отличие от названия фильма, местоимение «Вы» обращено к конкретному человеку.
Пашка начал звонить коллегам, а я задумалась и позвонила секретарю Кожемятова.
Цель моего звонка была достигнута очень быстро, мне нужен был телефон лечащего врача Ивана.
Я набрала продиктованный им номер, ответил приятный женский голос, и мы договорились встретиться через час у нее в центре.
Паша договорил и кратко пересказал нам суть разговора:
– Явных врагов у Кожемятова не было, на бумагу внимание сначала обратили, но потом почему-то о ней забыли. Ни конверта, ни чего-либо еще, что может пролить свет на происхождение этой бумаги, нет. Сложено, как письмо, логично предположить, что кто-то прислал его Кожемятову и он, боясь огласки, конверт выбросил, а бумагу положил в сейф. Вопрос только в том, а что он сделал прошлым летом?
– В фильме они избавились от
Жанна Борисовна Левина была привлекательной женщиной в районе пятидесяти лет. Выглядела она очень хорошо, белоснежный халат сидел безупречно на дорогом платье, да и кольца на пальцах с великолепным маникюром могли испугать слабонервных своей стоимостью.
Я представилась и объяснила цель своего визита.
Жанна подняла брови и на пару секунд посмотрела в окно.
– Теперь-то наверно уже все равно… Он очень не хотел, чтобы кто-то знал, чтобы кто-то относился к нему снисходительно…
– Думаю, врачебная тайна уже нарушена не будет. У него было что-то серьезное?
Врач кивнула.
– У Ивана было очень плохое сердце. Просто удивительно, как он в молодости занимался спортом практически профессионально и ни одна медкомиссия этого не выявила. У него был синдром…Хотя Вам наверно просто по-человечески?
Я кивнула.
– Ну что ж. Иван перенес инфаркт на ногах. Хотя перенес, все же громко сказано, его вынесли с самолета и привезли сюда. Я по специализации кардиолог, так что могла заниматься Иваном лично. В подобных ситуациях велик риск разрыва сердечной мышцы. Кровь внутри сердца движется под большим давлением, и при появлении дефектов в миокарде моментально устремляется в полость сердечной сорочки, ограниченной перикардом. Стремительное заполнение перикардиальной полости жидкостью нарушает сокращение сердца, происходит его тампонада и остановка. В органах возникает дефицит кровотока, и пациент погибает от шока. Чтобы Вам было понятно, он мог умереть в любой момент. У папы моего сердце лучше, скажу я вам, а ему хорошо за восемьдесят. В общем, Иван в любой день мог просто не проснуться. Почему-то он очень этого смущался, как будто в этом было что-то постыдное. Он не хотел, чтобы об этом знал кто-то, кроме меня и его.
– И, что, с его возможностями, ни одна клиника в мире не могла ему помочь?
Жанна Борисовна пожала плечами.
– Я предложила ему обследование в Израиле, там очень хорошие специалисты. Иван должен был лететь туда в начале декабря…Всевышний рассудил иначе.
– Вам его не жалко?
– Я врач, Алена Дмитриевна. И я хорошо знаю, что иногда люди умирают. Если Вы имеете в виду, то, что он умер от пули, а не от разрыва левого желудочка, что было прогнозируемо в его случае, то да, меня это шокировало. Чтобы о нем не говорили, он был хороший человек.
– А Вам не казалось странным, что он так этого стеснялся, скрывал?
Жанна усмехнулась.
– Алена, Вы замужем?
– Нет, а при чем здесь это?
– Когда-таки найдется блестящий молодой человек, который отведет Вас под венец, Вы очень быстро убедитесь, что мужчины ужасные трусишки в вопросах, касающихся их здоровья. А уж я их тут видела перевидела…Поэтому, нет. Меня это не удивило.
– Еще вопрос, Жанна Борисовна, а Вам не казалось, что Иван чем-то сильно озадачен в последнее время, может быть напуган?