Альфа и Омега. Книга 2
Шрифт:
У Медвежонка было тело танцора — сухощавое и худенькое, но сильное. Он хорошо умел притворяться изнеженным, мягким и беспомощным, что так нравилось его клиентам, особенно альфам постарше. Но, когда нужно было таскать тяжести или помогать с ремонтом, он мог работать наравне с Йоном. Между ними были совершенно особенные отношения, которые чужакам со стороны могли бы даже показаться двусмысленными или неоднозначными, но лично я слишком хорошо знала любвеобильную натуру Медвежонка и особую, братскую, слабость Йона к его умильной мордашке, поэтому при всем желании не могла ревновать их друг к другу. Мы часто проводили время втроем, и я иногда замечала, что юный омега смотрит на нас как-то совершенно по-особенному. Словно просто не воспринимает нас порознь и обожает просто наблюдать за тем, как мы выражаем свою любовь друг к другу. Иными словами, если бы наша история была сериалом, Медвежонок был бы нашим самым рьяным шиппером — наравне с судьбой и Великим Зверем, надо
— Сестренка, тебе письмо пришло, — произнес омега, отстраняясь и доставая оное из-за пояса своих штанов. — Бросили в наш почтовый ящик, Ория сказала тебе отнести. Я не открывал, но оно приятно пахнет.
— Письмо? — удивленно переспросила я, инстинктивно потянувшись за конвертом. — От кого?
— Я не знаю, тут не написано, — пожал плечами он.
На мгновение я подумала, что послание может быть от Джен. Мы старались поддерживать связь даже после того, как альфа вместе с отцом Горацио уехала в Этерий, однако, чтобы не подставлять ни ее, ни меня под удар, использовали обычную почту, а не электронную. За пять месяцев я получила от подруги четыре письма и столько же отправила ей сама. Джен была переполнена впечатлениями и восторгами, она много писала об архитектуре города Вечных, о его природе и климате, а также, конечно, о библиотеке и всем том, что ей удалось узнать. Среди прочего она упоминала довольно сильно занимавшую ее теорию о том, что Грехопадение, часто упоминавшееся в священных книгах и до сих пор весьма по-разному толкуемое в среде церковников, было некой поворотной точкой, революцией, переходом от старого типа правления к новому и мало что общего имело с конкретно религиозной составляющей. Основная проблема, которую она отмечала во многих своих письмах — достаточно иносказательно и туманно местами, стараясь избегать громких заявлений и однозначных трактовок на случай, если письмо все же будет кем-то перехвачено, — это то, что вся история рода бестий была совсем не такой длинной, какой должна была быть с логической точки зрения. Собрав в кучу все имеющиеся данные, Джен внезапно пришла к выводу, что либо так называемые Чистые дни длились несколько сотен тысяч лет, прежде чем им на смену пришло наше время, либо кто-то приложил огромное количество усилий для того, чтобы скрыть некий масштабный пласт событий, произошедший до или после них. Прочитав первое ее письмо об этом, я внезапно осознала, что никогда прежде просто не задумывалась об этом. В школе и университете нам говорили, что о более ранних периодах нашей истории просто не осталось никаких достоверных свидетельств, а потому мы можем опираться лишь на священные тексты, и почему-то тогда это не казалось неправдоподобным или странным. Да что там, меня в те годы куда больше волновал симпатичный альфа с соседнего потока, которого я всеми силами старалась игнорировать, чтобы не влюбиться, а в итоге все равно прорыдала целую ночь, когда узнала, что он, оказывается, уже женат. Уж точно не вопрос того, почему вся письменная и археологически подтвержденная история после так называемого Грехопадения насчитывает всего пару тысяч лет.
Письмо оказалось не от Джен, более того почерк на конверте и исходящий от него сладкий запах цветущей липы вообще ничего не всколыхнули в моей памяти. Вскрыв его под любопытным взглядом Медвежонка, я обнаружила, что на листке бледно-розовой бумаги внутри всего несколько строчек:
«Хана, мы с вами пока незнакомы, но так вышло, что у нас с вами есть общий враг, излишне привязанный к красным цветам. Вы можете знать больше, чем я, но у меня есть средства и силы, которых не хватает вам. Предлагаю встретиться завтра в четыре часа дня в кафе «Элизиум» на Центральной улице. Думаю, нам есть что предложить друг другу.
П.С. Как вы уже поняли, я знаю, где вы живете, и я чрезмерно настойчива, когда хочу получить то, что хочу. Не заставляйте меня приезжать к вам лично, это будет неудобно для нас обеих».
— От кого это? — поинтересовался Медвежонок, нахмурившись.
— Я не знаю, — честно ответила я, перечитав письмо еще раз. — Судя по запаху, его написала омега, но мы совершенно точно не встречались лично.
— Ты пойдешь? — негромко уточнил он, глядя на меня с тревогой.
Я не ответила, неосознанно глубоко вдыхая медовый липовый запах. Я пока понятия не имела, что с этим делать и как поступить, но интуиция безошибочно подсказывала мне, что период благостного затишья в наших жизнях подошел к концу.
Глава 2. Звездная пыль
— Ты видел того, кто принес письмо? — наконец прервала затянувшуюся паузу я.
Медвежонок отрицательно покачал головой.
— Оно было среди общей почты, между буклетом новой пиццерии и счетом за газ, — сказал он. — Я проверяю ящик каждое утро, вчера его еще не было. Ты точно не догадываешься, от кого оно может быть?
— Понятия не имею, — отрешенно покачала головой я. — У меня хорошая память на запахи, но с этим… не возникает вообще никаких ассоциаций. И это даже немного жутко, не находишь? Какая-то омега, которую я не знаю, не только знает меня, но и в курсе, где я
Я встала с постели и, повинуясь бессмысленному порыву, закрыла окно и даже задернула шторы, словно ощущая чей-то буравящий меня извне взгляд. Делать все это мне пришлось одной рукой, потому что разжать пальцы второй и выпустить зловещее послание я не могла почти физически.
— Видимо, его принесли совсем рано утром, — предположил Медвежонок, нахмурившись. — Я могу, конечно, поспрашивать у остальных сестер, но утром они все спят, как убитые, так что…
— Не надо, — почти помимо моей воли вырвалось у меня. Я обернулась через плечо, поймав его взгляд. — Я пока не уверена, что хочу, чтобы кто-то еще знал. Ты же знаешь, с какой скоростью у нас разлетаются сплетни и потом… — Я оборвала саму себя, не будучи уверена, что хочу озвучивать только что пришедшую мне в голову мысль. Но он, как и всегда, уже и так знал, что я хочу сказать.
— Думаешь, есть вероятность, что тебя сдал кто-то из наших? — осторожно уточнил парнишка, подойдя ко мне и потянув за собой так, чтобы мы оба сели на заправленную кровать.
По его глазам, я поняла, что эта мысль просто не может уложиться у него в голове — да и, чего скрывать, мне она тоже совсем не понравилась. Да, мы все здесь жили как одна большая семья, и во многом эта была заслуга Ории, которая в самом деле обращалась с девочками не как со своими наемными работницами, а как с младшими сестрами, которые нуждались в ее опеке и наставлении. Но это не отменяло того факта, что большинство омег, что обитали со мной под одной крышей, готовы были на многое пойти, чтобы изменить свою жизнь к лучшему и вырваться из этого порочного круга легких денег и принудительного секса. Среди местных завсегдатаев было не так много белых воротничков и интеллигенции, в основном услугами Дома пользовались ребята с улицы, состоящие в разных мелких бандах. Йон даже как-то говорил мне, что это была одна из причин, почему он остался здесь после того, как Ория его выходила — не только из благодарности и желания как-то вернуть долг, но и потому, что это была еще одна возможность получить информацию о Сэме.
— Я не хочу об этом думать, — помолчав и опустив взгляд на собственные руки, ответила я. — Я… просто не могу.
Комнату наполнила тишина, вязкая и тяжелая, давящая на плечи. Еще несколько минут назад я чувствовала себя почти полностью счастливой, глядя в глаза любимому мужчине и ощущая его теплые крепкие руки на своей талии. А теперь мой маленький, с такой заботой выстроенный мирок штормило и буквально рвало на части силой нескольких коротких фраз на розовом ароматном листке бумаги. Я не была к этому готова. Я не была готова вернуться в тот ужас неизвестности, постоянной тревоги и паранойи, что представляла собой моя жизнь в конце прошлого ноября. Мне хотелось расплакаться от бессилия — или смачно выругаться и перевернуть тут что-нибудь. Но вместо этого я сидела неподвижно, смотрела на письмо неизвестной и просто старалась дышать, концентрируясь на каждом своем вдохе и выдохе, словно они были единственным, что имело значение.
— Но ведь братишке ты скажешь, правда? — с легким подозрением вдруг спросил Медвежонок. — Ты расскажешь ему о письме?
Из моих сжатых губ вырвался легкий болезненный звук — то ли стон, то ли всхлип, и я резко замотала головой, отчего мои волосы заполоскались по плечам.
— Но почему? — непонимающе вскинул брови омега. — Он должен знать.
— Я не знаю, кто прислал это, — медленно произнесла я, тщательно подбирая слова и ощущая, что от напряжения в моих сведенных пальцах бумага начинает тихо потрескивать и рваться. — Я не знаю, о чем эта омега хочет поговорить со мной и какой информацией она обладает. Это может быть пустышка. Ему стоило больших усилий отказаться от своей мести и жить здесь, со мной и с вами, не рискуя собственной головой. А это… — Я помахала уже ненавистной мне розовой бумажкой в воздухе. — Это только попусту разбередит его раны, а я не могу… просто не могу видеть, как ему больно из-за этого. Нет, я поговорю с ней сама и уже тогда решу, стоит ли оно того. Может быть, это просто чья-то злая шутка. Или нас хотят опять использовать. Да о чем я вообще, конечно, нас хотят использовать! Его хотят использовать, Медвежонок. А он и так уже достаточно настрадался.
Я подняла на него умоляющие глаза и сложила руки в молитвенном жесте.
— Пожалуйста, обещай, что ничего ему не скажешь. Еще не сейчас.
— Но если это ловушка? — беспомощно протянул омега, глядя на меня с нескрываемой тревогой. — Если это Сэм или еще кто-то из его круга. Или Церковь?
— Я так не думаю, — подумав пару секунд и немного успокоившись, покачала головой я. — Если бы Красная Лилия хотела нас вернуть и знала, где мы живем, они не стали бы церемониться. Просто нагрянули бы сюда со своими автоматами и выволокли нас силой. Им нет смысла так… шифроваться. И то же самое с церковниками. Наши враги слишком могущественны, чтобы у них была хоть какая-то необходимость заманивать меня в ловушку, приглашая встретиться в одном из самых пафосных и многолюдных ресторанов Восточного города. Это просто не имеет смысла.