Альфа-ноль

Каменистый Артем

Тщательно подбирая слова, я пояснил:

— Видишь наконечник? Он не приклеен, он просто на древко посажен. И сидит на дереве некрепко. Стрела почти пробила висок. Вон шишка на нем вылезла, подпирает здесь изнутри. Значит, она хорошо засела среди костей. Если ты потащишь ее назад, наконечник останется в голове. А это смерть.

— Мальчишка дело говорит, — обреченно протянул Рисер. — С железкой в голове я не жилец.

— В фактории целитель есть, он все сделает, — неуверенно протянул Крол.

— Это зачарованная стрела. Она что-то

со мной делает. Я это чувствую. Это гибельная магия, она жизнь из меня сосет.

— Но целитель… — начал повторять возничий.

— Да заткнись ты! — взорвался Рисер, тут же простонав из-за вспышки боли, последовавшей за резким напряжением речевого аппарата. — Сказал же, она из меня жизнь высасывает. Так и будет сосать, если наконечник во мне останется. Даже если не помру до фактории, что с того? У них там вообще нет целителя, потому и лечатся зельями. А зелья стоят дорого. За них столько содрать могут, сколько я за год не вижу. Это ведь железо магическое в голове, это тебе не ржавый гвоздь в заду. А деваться мне некуда. Домой, к родному целителю, я попаду не скоро. Или умирать, или в кабалу…

— Да что же тогда делать-то… — совсем уж растерялся Крол.

— Надо вытащить наконечник с другой стороны, — подсказал я.

— Как это — с другой?

— А так. Стрела прошла наискосок, из глаза в висок. Мозг, наверное, не задет, вот потому Рисер и живой. Кость на виске пробита, ведь хорошо видно, где торчит наконечник. Надо надавить на стрелу, чтобы она высунулась из виска. Потом снять или отпилить наконечник и вытащить ее, как ты хотел вначале.

— Тащить через голову?! — охнул Крол. — Да ты в своем ли уме?

Мысленно чертыхаясь на глупого обозника, терпеливо пояснил еще раз:

— Голова у него уже пробита. Надо просто доделать это до конца. Новая дырка в виске куда лучше, чем наконечник, оставшийся в черепе. Но уговаривать я не стану. Это ваши дела, я просто совет дал.

— Ишь ты, рассоветовался! Стручок отрасти, а потом умничай!

— Да у меня он от рождения больше твоего.

— Что ты сказал?! — прошипел Крол. — Да я тебя!..

— Заткнись! — нервно рявкнул Рисер. — Вы еще мериться начните! Дураки! Оба!

— Ну так он… — продолжил возничий.

— Я сказал, заткнись! — И, обратив на меня уцелевший глаз, Рисер решительно заявил: — Давай, малец!

— Что давать?

— Делай, как сказал. Сам делай. Вытащи наконечник. Крол не сможет, у Крола руки сильно дрожат. У тебя не дрожат, вот ты и делай.

— Я не целитель.

— И что с того? Давай.

— У меня сейчас тоже руки задрожат.

— С чего бы это? Не дрожат ведь, значит, и не станут дрожать.

— Да они у меня все время дрожат, когда вспоминаю про кошелек. «Потерянный», ага…

— Если не вытащишь наконечник, я тебе глаз вытащу. Вот этой рукой вытащу. Станешь таким же, как я. Давай уже делай, я долго терпеть не умею!

Воин и правда на пределе, по всему видно. А такому бугаю и правда достаточно одной руки, чтобы сделать

меня инвалидом.

Пришлось подчиниться.

В хирургии я разбирался слабо. Единственная операция, при которой присутствовал, не сказать, что дала мне много практики. В тот раз вырезали сердце, причем — мое. Полученные при этом познания к сегодняшнему случаю не подходили.

Одно хорошо, я действительно не боялся крови. Руки не дрожали. Но и толку от них, увы, немного. Они чересчур слабые, а проклятый наконечник категорически отказывался проходить через кость. Мои усилия заставляли Рисера стонать и скрежетать зубами, ни к чему хорошему не приводили.

Поняв, что так дело не пойдет, я чуть переместился и навалился на руку воина всем телом, а руками только цеплялся. Тот начал орать, будто его режут заживо (что было близко к истине). Однако дело стронулось с мертвой точки: висок начал раздуваться, кожу на нем прорвало, заструилась кровь.

Продолжая давить, дождался, когда наконечник, хрустнув напоследок костью, выбрался на всю длину. Проверил, крепко ли он сидит, после чего повернулся к Кролу:

— Железка не снимается. Крепко сидит, не могу стащить. Сам попробуй или отпиливай.

Тот, глядя на происходящее безумными глазами, протянул мне нож, просипев:

— Хаос меня побери! Сам это пили.

Руки у обозника дрожали так, что я, забирая нож, едва не порезался. И с трудом удержал оружие. В этом ненормальном мире каждый предмет требует, чтобы владелец ему соответствовал. Для меня, выродка, лишь самые простые вещи доступны, да и то не на полную. Вот и этот клинок на неказистой деревянной рукояти считает, что моя ладонь оскверняет его своим прикосновением. Так и норовил вывернуться.

Хотя, прислушавшись к своим ощущениям, я понял, что дело в другом. Просто моя рука отвыкла от сложной моторики. Я ведь годами ничем не утруждался. Двигаю пальцами, будто младенец. Прибавки от амулета работают, но этого недостаточно.

Мне нужно полноценно освоиться с этим телом.

В общем, пилил я долго и со сложностями. Дважды довел Рисера до потери сознания в процессе и еще раз, когда вытащил наконец древко, лишившееся наконечника.

Обильно кровоточащее предплечье тоже пришлось перематывать мне. Крол начисто устранился из процесса, оставшись зрителем, который лишь охал да голову ладонями обхватывал, глядя на происходящее. И тампон к опустевшей глазнице прикладывать тоже пришлось мне.

Едва я это сделал, как случилось нечто, никогда до этого мною не испытанное. Мир на миг потускнел, и я погрузился в состояние, напоминающее то, в которое научился входить, изучая себя изнутри.

Перед взором промелькнули слова, выполненные тем же строгим шрифтом, который я применял, когда приводил в стройную систему все то, что открылось мне сегодня.

Возможно, вы спасли человеческую жизнь.

Получен малый символ ци — 2 штуки.