"Альфа" - сверхсекретный отряд КГБ
Шрифт:
Тот накрыл стол и вышел. Ну а традиция есть традиция. Налили бокалы, ордена и звезды опустили в шампанское. Встали. В это время Коля вошел, закуску принес. Вошел и остолбенел. Рядом, по соседству, двадцать человек медаль "За трудовую доблесть" обмывают, а тут впятером две геройские звезды и три ордена Ленина. Страна чудес!
Пригласили Колю: выпей с нами, считай, с того света вернулись. Официант молча опрокинул рюмку, ученый, вопросов не задавал. На этом семейный, в узком кругу, ужин и закончился. Коля притащил друга. Извинился, мол, простите, ребята, с другом пятнадцать лет вместе работаем, а такого в жизни не видывали. Ну что ж, друг так друг, заходи, наливай. А тут на цыпочках вошел метрдотель, бывший чекист, с тремя официантами. Им тоже, оказывается, по секрету рассказали о героях.
Появился руководитель оркестра. Хотел сыграть для настоящих героев.
— Вы — очень симпатичные ребята, — улыбался музыкант, — что прикажете исполнить в вашу честь?
— Какой приказ, маэстро. Действуй на свое усмотрение, — попросил Романов. И оркестр заиграл популярную тогда мелодию: "Я в весеннем саду пил березовый сок…"
А ребята сидели в своем ресторанном кабинете, слушали песню. Обидно, досадно стало: что мы от своих людей с наградами прячемся?
Вышли в зал. Кто сидел там, из-за столов встали, поздравляют. Руки жмут, к себе присесть приглашают. Оттаяли душой ребята.
А оркестр все играл и играл. Для них, для героев. Незабываемый был вечер. Уже в конце подсел к ним мужичок. Захмелевший. Веселый.
— За вас, ребята, за вас! — шумел он. — Чувствую, вы настоящее дело сделали.
Он залпом осушил бокал и с досадой бросил:
— Тут пашешь, пашешь — и ни хрена…
Козлов усмехнулся и спросил:
— Где пашешь?
Тот грудью подался на стол и, озираясь, прохрипел по секрету:
— В КГБ…
Геройский стол вздрогнул от хохота.
Герои афганской войны не обделены у нас ни почетом, ни вниманием. Страна знает их и любит. Они избраны на высокие государственные и правительственные посты, возглавляют общественные организации.
К ним внимательна пресса, созданы кинофильмы и телепередачи, в книгах самых авторитетных авторов герои-афганцы занимают достойное место. Достаточно назвать лишь некоторые имена и станет ясно, что и сегодня, спустя много лет, они у всех на устах: Александр Руцкой, Павел Грачев, Борис Громов, Руслан Аушев, Валерий Очиров.
Из более чем 200 тысяч награжденных из состава ограниченного контингента советских войск в Афганистане 67 человек стали Героями Советского Союза, 24 из них — посмертно. В органах МВД этого звания удостоен полковник Михаил Исаков. Есть сведения, что Комитет госбезопасности представил к званию Героя 13 человек. Но все ли они были удостоены высокого звания — неизвестно. Даже о тех, кто стал Героем, долгое время молчали. В личных делах против их фамилий стоял гриф: "Без опубликования в печати".
И все-таки, несмотря на запреты, имя первого Героя просочилось на страницы газет. Правда, в каком-то диком обличье появился перед нами Герой Советского Союза полковник Бояринов. Писали, что идя на штурм дворца Амина, он страшно орал и крыл матом офицеров. Создалось впечатление, словно полковник больше ничего и неумел, как поливать нецензурщиной своих подчиненных.
Прочитав эти строки, можно улыбнуться и великодушно простить недобросовестность ли, злой ли умысел человеку, запустившему в полет грязную «утку». Оставалась уверенность, что уже следующий литератор обязательно задастся вопросом: как же люди, сплошь матерщинники, крикуны и болтуны сумели выполнить уникальную, беспрецедентную по сложности задачу столь молниеносно, четко и с минимальными потерями? Но, к сожалению, надо сказать: первый Герой не часто упоминался в нашей документалистике, ну а если о нем и говорили, то ссылались на мнение того самого неизвестного автора, якобы видевшего Бояринова в бою и собственными ушами слышавшего мат и крики.
Неужто нам не дорога собственная история и мы готовы запросто согласиться с тем, с чем согласиться никак нельзя — так и оставить оклеветанным честного человека, настоящего Героя?
В одной из книг об афганской войне попались немало удивившие строки: "Если не считать тех, кто получил Золотую звезду за штурм аминовского дворца (были и такие), то следующим Героем (из живых) стал офицер-десантник Сергей Козлов".
Нелепые слова: почему, собственно, не считать тех, кто получил звезду за штурм аминовского дворца? Да, верно, были такие. Может быть, в них резиновыми пулями стреляли? Или кровь и жизни бойцов «Зенита» и «Грома» ничего не стоят? Нетрудно заметить также то общее, что руководило как офицерами КГБ, так и офицерами воздушно-десантных войск. Кстати, при штурме дворца Дар-уль-аман в бой они шли вместе, плечом к плечу, в одних БМП и БТРах, и никто за спину друг друга не прятался.
Так почему же мы должны считать одних и сбрасывать со счетов других? Может, поэтому мы до сих пор не знаем, каким был на самом деле полковник Григорий Бояринов? А надо бы знать. Пора вернуть его имя в нашу военную историю. И пусть он займет в ней подобающее место.
…Григорий Бояринов был сыном своего времени. Он родился в 1922 году и добровольцем, в 17 лет, ушел в армию. Окончил Свердловское пехотное училище, в сорок первом получил звание младшего лейтенанта и первую свою фронтовую должность — командир минометного взвода. Судьба забросила его на Северо-Западный фронт. Здесь он получил и первое боевое крещение и первую награду — медаль "За отвагу". Во все времена, со дня ее введения, медаль "За отвагу" ценилась особо. Что говорить — всем медалям медаль. Трудно сказать, почему эта награда приобрела такой авторитет — может, оттого, что лежал на ней отблеск Георгиевского креста, солдатской награды, вручаемой в русской армии за личную храбрость и отвагу.
С приходом к власти большевиков Георгиевский крест был упразднен, однако со временем догадались ввести медаль, которая стала популярна и любима в Красной Армии.
Удостоился ее младший лейтенант Григорий Бояринов за то, что со своим взводом уничтожил пехотную роту фашистов.
Вдвойне приятно было узнать о награде отцу Григория — Ивану, Георгиевскому кавалеру.
В декабре 1941 года Григория переводят в истребительный полк Северо-Западного фронта, а уже 1 февраля 1942 года он откомандирован в состав пограничного полка НКВД. Как оказался лейтенант в пограничной части, теперь уже вряд ли удастся выяснить. Солдат, офицер, особенно во фронтовую пору, не волен был собой распоряжаться. Где сказали — там и служил, бил фашистов.
Сегодня при упоминании войск НКВД на ум приходят спецотряды, которые даже во время войны исполняли обязанности палачей: пытали и расстреливали так называемых «врагов» советской власти, выселяли репрессированных.
Но были и иные подразделения, тоже в составе войск НКВД, их бойцы работали в разведывательно-диверсионных группах в глубоком тылу противника, они стали костяком партизанских отрядов в сети партизанских формирований, выполняли за линией фронта специальные задания.
Этим и занимался Григорий Бояринов более двух с половиной лет в пограничном полку на Северо-Западном, Ленинградском и 2-м Прибалтийском фронтах. Он командовал школой снайперов, готовил диверсионные подразделения, сам их неоднократно возглавлял, уходя за линию фронта.
В одной из таких операций отряд специального назначения под его командованием уничтожил штаб итальянской дивизии. Бояринова наградили орденом Боевого Красного Знамени. Фронтовики помнят, что значил такой орден в 1942 году. Войну Григорий Иванович закончил начальником штаба пограничной комендатуры, а последующие годы служил в 106-м погранотряде Северо-Западного пограничного округа. Здесь и произошел тот случай, что навсегда вошел в историю округа. На маленьком самолете Бояринов преследовал трех нарушителей границы… В этом не было бы ничего необычайного, но самолет был одноместный и в кабине мог находиться только пилот. Оставалось одно, что и сделал пограничник: взобрался на крыло и приказал взлетать.