Альфа. Собери свою стаю
Шрифт:
– Эй, Рес! Ты ли это? – окликнул его мужской голос. Оборотень обернулся, и приветственно помахал, увидев знакомое лицо.
– Тормунд! Сколько дорог, старина! – с группой этого торговца, в охране его обозов, Верест провёл несколько лет. – Куда теперь путь держите?
– Да, в столицу едем. Ткани для принцессы везем. – Ответил плечистый мужичок, лет так пятидесяти на вид. На самом деле для тех, кто его знал, этому человеку было всегда двадцать. Несмотря на возраст, он не растерял ни доброты, ни наивности.
–
– Да собирались сегодня, но как-то задержались. Ты ж знаешь, как разбредутся по кабакам да борделям, не соберешь потом. Так что уже с рассветом пойдём.
– Меня возьмёшь? – Рест трезво оценил, что дойти с ними шансов гораздо больше, чем вдвоём.
– Обижаешь. Тебя не просто возьму, ещё и заплачу за твой верный клинок в охране! – рассмеялся торговец. – Мы в "Трёх тыквах" остановились, так что буду ждать.
– Я буду не один, Тор. – Тихо сказал Верест.
– Мммм… Надеюсь с тобой не целый табор голодной детворы?!
– Нет, женщина.
– Не нагулялся ещё, кобелиная натура? Вот, как сейчас помню, как за тобой староста в Ивушках гнался с вилами наперевес!
– Ты бы еще градоправителя Рив вспомнил… – улыбнулся Рест.
– А как не вспомнить. Тоже мне додумался на волка собак спустить! Вроде он так их всех и не собрал по городу, после твоего взгляда…
– Ладно, мне пора, до завтра. – Оборвал мужчина разговор. Не хотелось, а всё равно вспомнил тех поджарых гончих, заставивших его перекинуться и немного порычать…
***
Осень в тот год выдалась до безобразия тёплой, а дочь градоправителя Рив – слишком прекрасной, чтобы молодой Рест сумел пройти мимо.
Двадцати трех летняя вдова смотрела на него с обожанием и сама пришла в кабак, где стоял их караван. Он увел её на сеновал и…
Она оказалась дикой, страстной, искушенной. Знатная развратница прыгала на его члене несколько часов, умело держа на грани. Она расцарапала оборотню всю спину, когда он, уложив ее на тюки, жадно натягивал, сжимая сильными пальцами гладкие бедра. Он мял её грудь, до боли, а она изгибалась и скулила от удовольствия…
Следующей ночью он через окно пробрался в спальню развратной вдовы. И снова она отдалась ему, без вопросов, без пожеланий, страстно и в то же время покорно.
Всё шло просто прекрасно, но в тот момент, когда он наклонил её к столу и собирался ворваться в зад, держа красотку за длинные волосы, в комнату вошел градоправитель.
– Папа, помоги! – с надрывом закричала девушка, ловко и быстро изобразив испуг и даже панику.
От неожиданности, Верест едва успев подобрать штаны, попятился и, выпрыгнув в окно, просто сбежал. Не потому что испугался, потому что ему просто не нужны были лишние проблемы. А так была хоть какая-то надежда, что его не узнают.
По запаху от забытой в спешке рубахи, градоправитель натравил на Вереста собак. Ищейки не просто так ели свою кашу и к кабаку, где остановился волк, привели хозяина за совсем уж короткий срок…
***
Оставив Туза на конюшне у градоправителя, Верест отошёл за угол, и чтобы никто не видел, аккуратно сложил снятую одежду в сумку, надел белый ошейник – символ того, что зверь ручной и может ходить по городу без присмотра, перекинулся.
Большой черный волк отряхнулся, взял в пасть сумку и закинув к коню в стойло, потрусил искать ту, кого придется отдать другому.
Глава 8
Амелия стояла на балконе и никак не могла сдержать слез.
Выращенная в ласке и заботе, она мечтала о светлой и доброй любви. А сейчас выходило, что её продали и при этом отдали за бесценок. Ради титула, ради положения и какого-то призрачного благополучия. Она помнила принца ещё мальчишкой, рыжим, с усыпанным веснушками носом и деревянным мечом, который он никогда не выпускал из рук. Он дергал её за косу и дразнил «полукровкой».
– Как можно полюбить того, кого не знаешь? – спрашивала она у неба, но оно ответить не могло или не хотело.
Девушка рухнула на пол и разрыдалась, ей не хотелось уезжать, не хотелось оставлять отца, не хотелось верить, спасшему её мужчине…
Большой черный волк, тихо цокая когтями по мраморному полу, подошел к девушке и осторожно ткнулся носом в плечо.
Амелия с тоской обернулась и увидела большие зеленые глаза. Ей показалось, они смотрели на неё с такой преданностью и тревогой, что бояться было бы совершенно глупо и безосновательно. Девушка порывисто обняла зверя, уткнулась в него и разрыдалась ещё сильнее.
Верест напрягся всем телом и зарычал. Женские слёзы, их он ненавидел больше всего на свете. Еще, будучи мальчиком, он видел, как не спала ночами его приёмная мать, как считала последние копейки, как размачивала в воде черствые сухари и наконец-то ела и как блестели в отблесках свечи её глаза… Он слышал сквозь тонкие стены, как она всхлипывала, уткнувшись в подушку, от голода, от бессилия, от невозможности дать чужим детям больше, чем у неё было…
И сейчас, когда девушка, которая понравилась ему с первого взгляда, рыдала на его плече – мужчине хотелось завыть в закатное небо, разорвать весь мир, лишь бы она не плакала…
– Понимаешь, – шептала Амелия между всхлипами, – я ведь совсем его не знаю… Я не хочу с ним… Не могу… Это не правильно…
Верест отстранился. Если она не хочет, чтобы он вёл её в столицу – он откажется. Он чувствовал страх, отчаяние и еще один, незнакомый ему запах.
– Ты чей? – она провела нежной рукой по его морде и мужчина едва удержался от желания перекинуться, прижать её к себе и соприкоснуться губами.
Волк оскалился, но она опять не испугалась, лишь хмыкнула и тихо сказала: