Алгебраист
Шрифт:
«Похоже, кто-то к вам неровно дышит, наблюдатель Таак», — послала полковник в полете.
«Да, похоже».
Несколько минут спустя они увидели вспышку и ощутили электромагнитный импульс. А чуть позднее донесся низкий, рокочущий звук.
«Что это, ядерный взрыв?» — послал Фассин. Согласно показаниям его приборов любые другие возможности исключались, но он никак не хотел в это верить.
«Мне неизвестно ни одно другое явление, которое так убедительно имитировало бы названное вами».
«Ни хера себе!»
«Вношу поправку. Похоже, к вам кто-то чрезвычайнонеровно дышит,
«Аборигены будут недовольны, — сообщил он ей. — Только им дозволяется взрывать ядерные заряды в атмосфере, — добавил Фассин. — А сейчас даже не сезон фейерверков».
Они нашли тучетуннель приблизительно в том месте, где его и предполагал найти Фассин, со сдвигом на сотню километров по той же широте и на два километра ниже — по наскеронским меркам сущая мелочь. Тучетуннель представлял собой связку в дюжину или около того углерод-углеродных трубок, похожих на огромный, почти без оплетки, пучок проводов, плавающий среди бесконечных, слегка вздымающихся туч желтого, оранжевого и красноватого цветов. Две основные трубки тучетуннеля имели в диаметре около шестидесяти метров, а самые маленькие (служившие главным образом для передачи волн между средствами связи и телеметрии) — меньше полуметра. Когда оба увидели ее за несколько десятков километров, вся связка показалась им не толще нити, но по мере приближения она все больше походила на буксирный трос, которым вполне можно сдвинуть с места луну. Изнутри двух основных труб доносился громкий, низкий гул.
«Что теперь?» — послала полковник.
«Посмотрим, действуют ли еще искупительные баллы».
Манипулятором своего газолета Фассин проколол, но не разрывая, защитный чехол трубы, чтобы воздействовать на передающую нить. В поток света, заполнявшего узкую трубу, вошел тонкий, как волос, проводок, и с конца его отправился поток информации — сначала в биоразум газолета, потом в передающие системы, а оттуда в мозг Фассина, давая закодированную смесь лепечущих звуков, бешено пульсирующих зрительных образов и других неразборчивых сенсорных ощущений. Разрыв световых потоков был уже замечен и учтен. Поток информации, выпущенный прямо в передающую нить, содержал просьбу назваться и вопрос — не требуется ли помощь; в противном случае рекомендовалось не вмешиваться в работу общественных средств связи.
«Фассин Таак, человеческой разновидности, имеющий честь быть наблюдателем медленных при дворе наскеронских насельников, — послал он. — Мне требуется помощь — транспортировка с настоящего местонахождения в Хаускип».
Ему предложили подождать.
— Фассин Таак, внеполосник, посторонний, инопланетянин, наблюдатель, человек! А… это что такое?
— Это полковник Хазеренс из военно-религиозного ордена Меркатории — Шерифской окулы, ирилейтка.
— Добрый день, насельник Айсул, — сказала Хазеренс. Они переключились на обычную звуковую речь.
— Маленький насельник! Ах, как мило! Значит, не ребенок?
Айсул, довольно крупный — метров девяти в диаметре — взрослый насельник средних лет, выкатился из газового тумана, вытянул вперед длинную ось-руку и постучал кулаком (бах-бах-бах) по э-костюму полковника.
— Эй там, привет! — сказал Айсул.
Дисковый э-костюм Хазеренс под градом ударов немалой силы наклонился.
— Рада познакомиться, — лаконично ответила она.
— Не ребенок, —
Это был Клуб уплотняшек Хаускип-сити. Они находились в гигантской чашеобразной комнате с крышей из алмазной черепицы микроскопической толщины.
Хаускип, один из примерно сотни тысяч мегаполисов данной атмосферной полосы, располагался в экваториальной зоне Наскерона. При правильно выбранном угле зрения город был виден в индуцированном освещении и казался начинкой древних механических часов, умноженной и увеличенной в несколько тысяч раз. Издалека или в схематическом изображении он напоминал механизм из миллионов шестеренок: сперва шли шестерни малых размеров, затем те, что покрупнее, соединенные с первыми посредством втулок, зубцов и осей и, в свою очередь, связанные с еще более крупными. Весь этот величественный, совершающий обороты вокруг оси и движение по спирали комплекс, около двухсот километров в диаметре, парил в густом газовом бульоне сотней километров ниже границы туч.
Город являлся узловым пунктом для нескольких линий тучетуннеля. Некоторое время назад пустой вагон прибыл к входному люку, ближайшему к тому месту, где остановились у тучетуннеля Фассин и Хазеренс. Не выходя из вагона, они два раза поменяли линии, чтобы добраться до места назначения по частично освобожденной сети скоростных транзитных труб. Все путешествие заняло один короткий суточный цикл Наскерона, большую часть которого они спали, хотя, перед тем как Фассин уснул, полковник сказала ему:
— Значит, мы не останавливаемся. Вы согласны, майор? Мы продолжаем выполнять нашу миссию. Пока не получим иного приказа.
— Согласен, — ответил он. — Мы не останавливаемся.
Тучевагон причалил, продрался сквозь стену туннелепочек Центрального вокзала Хаускипа и устремился сквозь вязкую атмосферу прямо в Клуб уплотняшек на восьмой экваториальной прогрессии, где Айсул, давний Фассинов наставник/ментор/проводник, присутствовал на церемонии завершения-исключения одного из членов клуба.
В начале своего жизненного пути насельники походили на оголодавших скатов манта — это было в короткий период детства, когда они время от времени становились объектами охоты, — потом они росли, набирали вес, расщеплялись посередине почти по всей длине (что-то вроде юности), меняли горизонтальное положение на вертикальное, завершали таким образом свое развитие и становились взрослыми, внешне напоминая нечто вроде пары больших плетеных бахромчатых колес, соединенных короткой и толстой осью с сильно выпуклыми наружными ступицами, к каждой из которых был прикреплен гигантский краб-паук.
Часть перехода от начальной к промежуточной зрелости включала так называемый период уплотнения, когда тонкие и хрупкие диски юношей превращались в мощные и прочные колеса более зрелых особей: на это время насельники обычно вступали в клуб, где общались со своими ровесниками. У насельников не было никаких особых причин объединяться в этот период их жизни, просто им вообще нравилось быть членами клубов, братств, орденов, лиг, объединений, обществ, ассоциаций, товариществ, групп, гильдий, союзов, фракций, избавительств, развлекательств, и в то же время они, конечно, оставляли для себя возможность принимать участие в неторжественных спонтанных разовых собраниях по тому или иному случаю. Календарь общественных мероприятий был у них очень плотным.