Алгоритм судьбы
Шрифт:
Глава 26. Прогулка на яхте
Рита вся испереживалась после похищения Тимофея. Думать об этом ЧП как об аресте она не могла – совесть не позволяла. Всегда законопослушная, Ефимова всё лето сталкивалась с грубейшими нарушениями основополагающих правил общежития и понятий справедливости.
Девушка спустилась в сад, побродила меж дерев, унимая нехорошие предчувствия. Когда случается зло, память не питает душу благостными видениями, дарующими надежду. Нет, она ещё больнее
Тимка, Тимка… Правду ли он говорил, когда звал замуж? Может, просто не удержал нечаянную мысль, и та оборотилась в слова? Белое платье невесты… Шикарный лимузин… Пир горой, шампанское рекой… А она этого хочет? В том-то и вопрос… Ей всего двадцать пять, и прелести тихого семейного счастья пока не входят ни в одно из трёх заветных желаний Маргариты Николаевны Ефимовой. А чего ещё гражданке Ефимовой надо? Научных достижений? Званий? Ну, вопросов могло быть и побольше, она их себе не раз уже задавала, только ответов на них всё равно нет. Не знает толком гражданка Ефимова, чего ей надо. Да и не о том думает Маргарита Николаевна…
Она добрела до ворот, где ошивалась парочка крепких десантников, Юра и Саша.
– Мадемуазель! – донесся до неё добродушный голос с улицы.
Рита оглянулась и увидела за воротами крепкого мужчину средних лет с конопатой хищной физиономией.
– Маргарита Ефимова здесь проживает? – спросил он. – Не подскажете?
– Справочная за углом! – отрезал Юра. – Гуляй!
– Погоди, – остановила его Рита.
Девушка подошла поближе, пытаясь угадать, из каковских говорящий, и не улавливая угрозы.
– Я – Рита, – призналась она. – А зачем вам?
– Да?! – обрадовался мужчина. – Ну, вот и славно! – и добавил заговорщицки: – Я от Тимофея.
Ефимова вздрогнула и тут же расслабилась. И снова напряглась.
– Где он? Он жив?!
– Жив, жив! – успокоил её мужчина и замялся. – Как бы тут… или я к вам, или вы ко мне?
– Заходите! – решительно сказала Рита и отворила калитку. Десантники поморщились только, но мешать нарушению дисциплины не стали.
Мужчина спокойно зашёл, с любопытством оглядываясь.
– Это дом генерала Жданова? – спросил он.
– Да, да!
– Тимофей просил передать вам… – сказал мужчина и полез во внутренний карман пиджака. Вытащил он почему-то не письмо, не записку даже, а маленький баллончик. Нажал пипочку, и голубоватый дым окутал Риту, гася свет. Криков, одиночных выстрелов и хрястких ударов девушка уже не расслышала.
Очнулась она внезапно. Тело не помнило ни боли, ни насилия. Рита будто заснула и проснулась. Заснула у себя, а проснулась… Она привстала и огляделась. Комната, даже так – комнатка. Круглые окна по сторонам, через них на потолок падает световая сетка, отражённая с воды. Она на корабле? Девушка встала и покачнулась – не от слабости, просто пол повело вбок. Да, это корабль. Катер. Или теплоход. Она выглянула в иллюминатор. За ним сверкала вода, стелился узенький пляжик, грядами спускался лес.
Хватаясь за стены, Рита дошла до двери и осторожно её потянула. Открыта!
За дверью был невысокий трап и слышались голоса. Говорили на французском.
– Ограничиться девушкой мы не можем, больше того, я вообще не понимаю, зачем таскать её с собой? Выкачать всё, что ей известно, и адью!
– И бегать от русской полиции? Благодарю покорно!
– Арамис, а что ты предлагаешь? Ты пока только критику разводишь! Это и я могу, на это любой способен. А план у тебя есть?
– Надо искать предиктор! А для этого нужно побыстрее оказаться в этом Можайске.
– Кстати, Портос, близ «этого Можайска» расположен посёлок Бородино… У тебя это название ни с чем не ассоциируется?
«Надо же, – с лёгким изумлением подумала Рита, – и этим предиктор подай!» Французский она знала неплохо – все-таки восемь лет в школе с уклоном в великий, могучий галльский язык, наречие любвеобильных потаскунов и галантных хамов… Девушка усмехнулась и неторопливо поднялась наверх. Это был не теплоход. И не катер. Рита стояла на палубе яхты – огромный косой парус выдувался по ветру, креня мачту; позванивали натянутые штаги, тихо плескала вода, усами расходясь от острого форштевня. На крыше надстройки лежал плотный толстяк с копной курчавых волос, в безразмерных «боксёрских» трусах, и дул пиво из банки. Рядом с ним сидел худощавый молодчик в джинсах, отрезанных по колено, и задумчиво играл ножом – клинок так и вертелся у него между пальцев. Как пропеллер.
Ещё один субчик – атлетический хомбре [28] баскетбольного роста, сидел у руля и смотрел на воду. Был он несколько скособочен, на груди и спине расплывались громадные синяки. Уже знакомый Маргарите Ефимовой мужчина стоял на носу яхты и обозревал берега реки в бинокль.
– Здравствуйте! – сказала Рита ледяным тоном и поджала губы. – Потрудитесь объяснить, что всё это значит?
Буду играть дуру решила она. Мужикам это нравится.
Все обернулись и посмотрели на неё – толстяк с улыбкой, худощавый с интересом, хомбре подмигнул, а мужчина на носу опустил бинокль и крикнул:
28
Hombre (исп.) – человек, мужчина.
– Как спалось?
Под глазом его наливался ха-ароший фингал, свежие ссадины на костяшках и скулах отмечали последствия встречи с русским десантом.
– Я задала вопрос! – упорствовала девушка.
– Пустяки, мадемуазель, дело житейское! Прогуляетесь с нами, подышите свежим воздухом, загорите… А то что это – лето кончилось, а вы белы как снег! Нехорошо-с! Вы позволите называть вас Марго?
– Кто вы такой? – спросила Рита.
– Ах, зовите меня просто Туссен! – сказал он, жеманничая. Видимо, вживался в роль стареющего соблазнителя.
– А просто Тузик можно? – рискнула Ефимова.
Глаза Тузика блеснули.
– Кусаетесь? – спросил он с пониманием. – Правильно. Тяпнешь разок и как будто полегчает, верно? А то загрызём мы вас, и вы даже кровушки нашей не вкусите!
– Фу! – покривилась Рита. – Нужна мне ваша жижица… Вы на кого работаете?
Туссен осклабился.
– Мадемуазель! – пропел он. – Это совершенно не важно! И не притворяйтесь глупенькой очаровашкой – от вас за милю разит интеллектом.
– Чего вы хотите? – сухо спросила Ефимова.