Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников
Шрифт:
– Ох-х! – устало выдохнул Мансур, после нелегкой борьбы с самим собой, усевшись на восточный манер и уперев руки в колени. – Так! – он наконец узрел воочию поверженного разбойника и немного отодвинулся от него, спешно отгородившись от тела подушками. – Уберите этого… – Мансур слабо повел пальцами морщась.
Сабли шаркнули.
Максим испуганно сглотнул.
– Да не его, остолопы! – рявкнул Мансур на стражников. – А вон того, черного! А этого – сюда! – указал он пальцем на пол перед собой.
Стражники убрали сабли; один из них пихнул Максима в спину сапогом, и тот ткнулся носом в пол. Другой стражник подошел к навзничь лежавшему Черному Кади, ухватил его за ноги и потащил к двери.
– Видишь, презренный оборванец, что ты натворил! – покачал головой Мансур, взглядом провожая волочащееся по полу тело бывшего главаря шайки разбойников. – Ты лишил меня моего лучшего человека. Что же мне с тобой теперь делать? – Главный сборщик налогов задумчиво огладил жидкую, не в пример усам бороду с вкравшейся в нее ранней сединой, глядя на лежащего перед ним молодого человека, не смеющего поднять голову. – Поднимись! – приказал он спустя некоторое время.
Кончик сабли уменьшил давление на спину Максима, и тот медленно разогнулся. Глаза у него испуганно бегали, лицо сильно побледнело, а губы мелко дрожали.
– Боишься? – удовлетворенно заключил Мансур. – Это правильно! Меня надо бояться, – он начал медленно откидываться назад, но подоспевший юркий слуга успел подпихнуть под его спину сразу три подушки. Мансур немного повозился, устраиваясь поудобнее, и сложил руки на животе. – А теперь рассказывай: кто ты, и зачем проник в мои покои? Но предупреждаю сразу: одно слово лжи и… – Мансур очень знакомым Максиму жестом провел пальцем по горлу.
– Ваше светлейшество! – Максим униженно подполз на коленях чуть ближе, но стражник остановил его, схватив за плечо.
– Светлейшество? – посмаковал новое слово Мансур. – Неплохо! Продолжай, – кивком головы дозволил он.
– Так получилось – не знаю как, но я говорю чистейшую правду! – я оказался тут, у вас чисто случайно! Сначала я был в другом доме, а потом хрустнул пол, и я провалился, и… и попал к вам в комнату!
– Ты снюхался с джиннами или накурился опиума? – Мансур все еще никак не мог поверить в столь сказочную историю, хотя лично, собственными глазами видел как этот странно одетый незнакомец возник посреди залы прямо из воздуха. Хотя это могло быть и не совсем так – кто их знает, этих воров, на что они способны.
– Вот честное слово! – мелко закрестился Максим.
Глаза Мансура тут же полезли из орбит.
– Так ты, оказывается, не только плут, но еще и неверный! – вскричал он, рывком вскакивая на ноги.
– Нет, что вы! – замахал руками Максим. – Я верный! Я очень верный!
– Впрочем… – Мансур внезапно остыл и прошелся туда-сюда, задумчиво глядя себе под ноги. – Какая разница – все равно тебе отрубят голову.
– Не надо! Не надо мне рубить голову! – Максим вывернулся из железной хватки стражника и быстро подполз к ногам Мансура, но тот брезгливо отстранился на шаг. – Я буду служить вам, только не убивайте!
– А что ты можешь, о презренный? Мне бы пригодился изворотливый грозный лев, но никак не блеющий ягненок.
– Я могу… Я могу… воровать! Драться могу, как лев!
– Воровать? – недоверчиво переспросил Мансур. Молодой незнакомец вовсе не походил на искусного вора.
– Да-да! Воровать! Я очень хороший вор! – с надеждой уставился на него Максим.
– Ох, что-то слабо верится, – недоверчиво дернул шеей Мансур.
– Вот! – Максим быстро выхватил из-за пазухи расписную табакерку с золотой чеканкой и протянул ее Главному сборщику налогов.
– Что?.. Как?.. – тот растерянно уставился на знакомую вещицу и быстро захлопал себя руками по халату. – Ах ты, плут! – успокоившись, снисходительно улыбнулся Мансур и погрозил Максиму пальцем, потом забрал у него табакерку и на всякий случай передал ее слуге. – И как же зовут тебя, искусный воришка?
– Максим!
– Махсум? Странно, но это имя совершенно тебе не идет 1 . Хотя с Кади тоже было не все гладко 2 . Черный Махсум… – что-то прикинул Мансур, уставившись в не очень высокий потолок, словно ища на нем ответ на собственные вопросы. – Хорошо, я дам тебе один шанс. Сядь и слушай! – приказал он Максиму и обернулся к стражнику. – А ты позови мне телохранителя моего бывшего гостя. Он должен ожидать за дверями…
1
Согласно верованиям арабов, обладатель имени Махсум (или Масум) не склонен к насилию, жестокости или грубости.
2
Кади (араб.) – мусульманский судья, вершащий правосудие на основе шариата
Максим или, вернее, теперь Махсум – так и будем его называть, чтобы не вносить путаницы в наше повествование, – а если уж быть совсем точным, то – Черный Махсум гордо и притом неловко восседал в седле, на спине черного арабского скакуна с лоснящимися боками, недоверчиво то и дело косящим свои умные глаза на нового хозяина. Ахмед – бывший телохранитель и правая рука Кади – тоже пребывал не в особом восторге от новоиспеченного главаря. Совершенно безбородый молодой человек с бледной кожей и зелеными глазами в наряде Черного Кади с двумя штопанными дырами на черной рубахе выглядел, мягко говоря, нелепо. Криво пристегнутая к поясу сабля все время била его по ноге и коня по боку, отчего тот вздрагивал и порывался перейти на галоп. А посадка – Ахмед ни разу не видел, чтобы взрослый человек так сидел на коне! Сразу было видно, что этот неизвестно откуда свалившийся на его голову сопляк до того ни разу в жизни не садился на коня, но при этом старался выставить себя асом верховой езды…
– Слушай, нам долго еще ехать? – морщась, устало спросил Махсум, обернув свое лицо с печатью непередаваемой словами боли к ехавшему чуть позади Ахмеду.
– Во-он там две горы, – указал кривым тонким пальцем Ахмед на чернеющие на фоне темно-синего безоблачного неба вершины.
– Это ж… – задохнулся от возмущения Махсум.
– Что? – наивно спросил Ахмед, не дождавшись продолжения.
– Так, ничего, – ушел от ответа Махсум и безнадежно вздохнул, пытаясь поудобнее устроиться в жестком седле.
– Может, остановимся передохнуть… Черный Махсум? – оскалился, хитро прищурив один глаз, Ахмед.
Махсуму в его голосе послышалась неприкрытая издевка, но он решил не связываться, прекрасно понимая, что авторитет еще нужно заслужить.
– Нет! – жестко отрезал он, слишком жестко на его взгляд: Ахмед мог почувствовать его неуверенность. А впрочем, Махсуму уже было на все наплевать. Тело, непривычное к езде на лошади, невыносимо ныло, а задница, казалось, превратилась в один сплошной синяк. Хотелось, чтобы все это поскорее закончилось. К тому же он не без основания побаивался, что второй раз самостоятельно взобраться на коня не сможет. – Едем дальше!