Алиар
Шрифт:
На кухню вошла довольная Рия, впрочем, она покосилась на Эльку и сразу же помрачнела. В руке у неё был небольшой мешочек.
— Чего к парню привязалась, спиногрызка? Тебе мало, что я на тебя деньги трачу, теперь ещё из него жилы тянуть будешь?!
Элька вздохнула.
— Тебе не надоело? Я от тебя гроша не видела…
— Да?! А кто у меня двадцать монет брал на прошлой неделе?!
— Я же их вернула!
Рия хотела ответить, но Тэрн встал между ней и Элькой, и, посмотрев на его лицо, девушка почему-то промолчала. Она недовольно хмыкнула и сунула Тэрну
— Вернёшься на фабрику, передай этому идиоту.
— Которому? — Тэрн невольно ухмыльнулся такому описанию.
— Да какая разница? Они же вместе живут…
Он принял мешочек и уже встал, чтобы уйти, но наткнулся на удивлённый взгляд Рии:
— А ты спокойно реагируешь! Обычно лимита не любит… как вы их называете? Мужеложцев.
Тэрн подавился воздухом. Нет, он когда-то слышал, что такое бывает… но никогда не сталкивался. И никто из его знакомых не сталкивался. Он задумался, изумился, ужаснулся, потом пожал плечами.
— Меня всё это не касается.
Рия просияла.
— Именно!.. Смотри-ка, запомнил наконец правильный ответ!.. Ты прямо создан для нашего города. И в технике быстро разобрался, и с моралью уже не лезешь… хорошо, что ты попал к нам, на периферии растратил бы себя только. А так ничего, скоро привыкнешь, пургу гнать перестанешь и будешь совсем нашим.
Тэрн вздохнул: не нравилась ему Релла; по большей части всё было нормально и всё равно не нравилась. Но Элька ободряюще улыбнулась ему через плечо Рии, и жизнь сразу показалась лучше.
Тэрн попрощался и пошёл к заводу. Пейзажи в Релле были неинтересные: к зданиям он давно уже привык, а природы вокруг почти не было. Это было так непривычно и неестественно, что временами Тэрн вырывался из города и часами бродил по окрестному лесу. Интересно было, а где гуляют местные. Та же Элька, ей ведь нужен свежий воздух…
Талек был на заводе, расхаживал из конца в конец залы. Он приветственно оскалился.
— Смотри-ка, ты пережил поход с Рией по рынку!.. Сильный ты парень, я всегда говорил.
Тэрн пожал плечами.
— Не так уж это было и сложно. Кстати, Рия просила вам передать.
Талек ощутимо вздрогнул; выхватил мешок, заглянул в него, потом вскинул глаза на Тэрна. Тот так же безразлично глядел в ответ — но это не произвело впечатления, и Талек ещё некоторое время подозрительно щурился.
— Спасибо, — наконец проронил он.
Тэрн кивнул. Он задумался: что же должно быть в этом мешке, раз Талек так реагировал? — но лишь пожал плечами и отправился к себе. Но уже расположившись на лежаке и почти засыпая, он никак не мог перестать думать. Какие были глаза у тех, кого он встретил за время путешествия?.. Были у кого-то яркие? А тусклые?.. Кажется, у Юня были очень спокойные, ясные глаза… Или наоборот, мутные?.. Тэрн тряхнул головой: с тем же успехом можно было пытаться вспомнить форму носа или ушей. Да и что это значит, яркие глаза?.. Ерунда какая-то.
Он уже практически заснул, когда в голове будто вспыхнуло: Райк! Ясные льдисто-голубые глаза, с широкой серой окантовкой у края радужки. Временами они будто светились — правда, не добротой, а волей… упрямством, стремлением сделать всё правильно и знанием того, как правильно… В каждый, каждый из таких моментов Тэрн костерил его зашоренным тупорылым дурнем — правда, обычно мысленно… а если вслух, то это кончалось весьма болезненно… да… неудивительно, что он их помнит: столько лет каждый день видел! А какими были глаза у матери?..
Тэрн вздрогнул и каким-то неведомым усилием уснул. Видимо, даже его подсознание так боялось этих воспоминаний, что предпочло не сопротивляться. Ещё секунда — и неостановим был бы поток мыслей: то, что он, казалось, давно забыл; то, что забыть никак не получалось; то, что он мог лишь предполагать, — и какие-то странные, чужие мысли, которые не мог даже представить…
Райк смотрел на мальчишку, а мальчишка крайне сосредоточенно глядел на цветы. Наконец ребёнок не выдержал и отвёл глаза; поёрзал на скамейке и жалко, просительно обернулся на здание вдалеке. Но оттуда никто не выходил. Он вздохнул, повернулся обратно к цветам и только тут заметил Райка.
— Привет, — выдавил тот. — Я Райк. Ты вступаешь в орден, да?
Все слова казались глупыми и лживыми, потому что Райк слишком хорошо знал, что скоро произойдёт.
— В орден?.. Ага, мама говорит, я здесь буду жить. Но недолго! Она меня скоро заберёт!
— О, — только и смог сказать Райк.
Они помолчали. Мальчик с любопытством смотрел на него и болтал ногами. Райк собрался с силами.
— Да. Конечно. Так и будет. Как тебя зовут?
Мальчик закусил губу и глубоко задумался. Брови его насупились, взгляд стал очень сосредоточенным, на лбу появилось несколько больших морщин.
— Тэрн! — наконец, вспомнил он.
Имя явно было ненастоящим. И правильно, что он его уже выбрал: вступая в орден, человек всё равно отрекался от прежних имени, дома и родных.
— А я Райк. Пойдём я покажу тебе, что у нас тут есть? — нужно было как-то отвлечь его. Чтобы смягчить удар. Взрослые считали, что это хорошо помогает.
Вот только Райк был ребёнком и ещё не мог думать о детях как о принципиально иных существах, которые реагируют на события не так, как люди. Он знал: когда начнётся, нельзя будет отвлечь уже ничем. И как раз это было естественно и нормально.
Глаза Тэрна загорелись:
— А что у вас есть?
— Арена для боев… площадки для стрельбы из лука… оружейная, там мечи и…
— Ух, ты-ы-ы… Пойдём!