Алиар
Шрифт:
— Понятия не имею… но ты жди, постараюсь побыстрее!
Они помолчали. Элька всё так же улыбалась и в комнате словно бы становилось светлее. Тэрн глубоко вдохнул и очень осторожно начал:
— Я… спросить хотел. А что ты… ты… думаешь делать, когда родишь? То есть, где-то работать?.. на что жить?.. Тебе платят какое-то пособие, да?.. Я слышал, оно маленькое… тебя Рия будет содержать? Или как?.. Я просто подумал: тяжело же очень работать с ребёнком… Я… когда ты… если вдруг что, то…
Он окончательно сбился и неожиданно для себя покраснел. Элька изумлённо
— Но я же не буду растить ребёнка. Я оставлю его в роддоме, вот и всё.
Тэрн молчал долго, несколько минут, наверное. Элька, видимо, почувствовала, что нужно что-то сказать:
— Ему там хорошо будет. Там ему дадут хорошее образование, он будет жить в нормальных условиях… в детском доме ему будет гораздо лучше. А я скоро буду свободна!
Тэрн всё так же молчал. Он думал о том, как считал эту девушку чистой, светлой, доброй, как хотел ей помочь… Он покачал головой и совершенно спокойно произнёс:
— О Творец, какой же я идиот.
Тэрн развернулся и пошёл к двери.
— Тэрн, ты чего?.. — раздался сзади расстроенный голос Эльки. — У нас так все делают…
Он оперся на дверь.
— О чём ты? Что ты делаешь? Ты же не такая. Ты сама потом переживать будешь.
Лицо её страдальчески исказилось:
— Но я не смогу дать ребёнку нормальную жизнь! Что ему, в нищете жить?..
Тэрн склонил голову и заговорил, и голос его был таким, что Элька отступила шага на три.
— Сын твой вырастет — до конца жизни тебя проклинать будет. «Чтоб ты сдохла», — каждую ночь перед сном думать будет, чтоб ты сдохла…
Элька испуганно смотрела на него. Тэрн пригляделся. До этого момента он обращал внимание лишь на её улыбку, и она была такой искренней, такой тёплой, что и глаза её казались такими же светлыми и тёплыми. Но только сейчас Тэрн заметил, что глаза у неё, хоть и красивые, но всё равно несколько тусклые.
— Ты же знаешь, чувствуешь ведь, что это неправильно!.. но… как говорят у вас в Релле, это не моё дело. Не хворай.
Он вышел и аккуратно притворил за собой дверь.
В комнате Тэрн ещё долго лежал, глядя в потолок. Прошло, наверное, несколько часов, прежде чем он смог закрыть глаза — и всего пара минут, прежде чем снова распахнул их. Из соседней комнаты раздавались крики — в основном, Талека, кажется, он был пьян. Тэрн не хотел прислушиваться, но против воли слышал.
— Какого ты опять нализался?! Тебя и так рядом нет почти, а когда бываешь, то либо пьян вот настолько, либо под наркотой своей! Что, думаешь, я не знаю, что тебе Рия опять передавала?! И с кем ты её скурил?! Скажи, с кем?! Где ты был опять? И почему ты… ты… у тебя что, опять помада на рубашке?!
Талек отвечал ему таким отборным матом, что Тэрн даже зажмурился. На шестом предложении промелькнула мысль: «Может, записать?» — но Тэрн не смог вспомнить ни одного человека, которому он мог бы повторить такое. Даже к матери своей он относился не настолько плохо.
Ссора за стеной становилась всё громче и яростнее и закончилась… ударом. Из комнаты доносились крики: яростные — Талека и взвизги Лита; они мешались со звуками ударов. Тэрн подорвался кинуться туда, но остановился. Главное правило Реллы: не лезь не в своё дело. Лит сам ему это не раз повторял.
…Истеричные, страдальческие крики за стеной как по сердцу резали. «Да он убьёт его сейчас!»
Может, всё-таки вмешаться?.. Но… судя по тому, что кричал Лит, всё это происходило уже не в первый раз. А если так, и он ничего не меняет — видимо, его и впрямь всё устраивает. Он ведь сам всё время просит не лезть…
Наконец, всё стихло. Талек завалился спать. Полчаса ещё раздавались тихие всхлипывания Лита, иногда их прерывал звучный храп. Наконец, заснул и Лит.
А Тэрн ещё долго смотрел в потолок и отрешённо думал.
«У Эльки всё-таки очень красивые глаза…»
«Эти два урода… интересно, они действительно… хотя нет. Неинтересно».
«Неужели Элька правда бросит ребёнка?.. Как мать может такое сделать?..»
«И почему Лит это терпит…»
«А может, они оба правы? Может быть, Эльке и впрямь лучше оставить ребёнка где-то ещё. Действительно, ей шестнадцать всего, как она его обеспечит? Будут жить впроголодь… Может, и у моей матери такие причины были?.. Может, так лучше было?..»
«Нет!» — подумал он уже почти во сне.
«Нет таких причин, чтобы детей бросать».
Алисия пронеслась по комнате, закидывая в мешок оставшиеся вещи.
— Мам, а нам обязательно уходить?..
— Да.
Нет, нож рано убирать… пока еду надо взять. Творец, помоги мне!
— Но Дар обещал научить меня играть в стайки!
— Мне жаль.
Деньги — взяла. Еды… столько хватит. Одежда? Не нужна, только замедлит. Эх, нет, Тиму надо хотя бы рубашку взять, он же извозится, да и…
Раздался стук в дверь.
Алисия поймала взгляд Тима и приложила палец к губам. Выражение лица у неё было уж очень страшное, да и привык Тим к подобному — он весь сжался и даже перестал дышать. Алисия схватила со стола нож и подошла к двери.
— Кто там?
— Лисси, это я, Нета! Ты муки не одолжишь? Дар, представляешь, ухитрился всю потратить, и не говорит ведь, куда дел, остолоп маленький…