Алиби Деда Мороза
Шрифт:
На секунду каморка озарилась зеленоватым призрачным светом, и мелодия смолкла. Ира с Андреем перевели дух — такая же мелодия у одного из опасных соседей. Правда, теперь добавилось новое беспокойство: не зазвонит ли неожиданно какой-нибудь из их аппаратов. Ребята, не сговариваясь, подумали, что, когда ведешь расследование, телефоны тоже нужно выключать. Или, по крайней мере, отключать звук. Но пока, к счастью, желающих пообщаться с ними не находилось.
Расслабиться каморочным сидельцам никак не удавалось. Едва стих телефон, как в коридоре зазвучали
— Прячься! — раздался приглушенный голос того, кто еще недавно распекал подельника за телефон. — Живо!
Если бы эти двое вошли в каморку чуть раньше и имели возможность ее осмотреть, то, наверное, также попытались бы юркнуть под лавку, чего и опасались наши герои. Однако им такая мысль в голову не пришла — то ли потому, что скамейка была маловата для их габаритов, то ли оттого, что они пребывали в состоянии, близком к панике, то ли просто не успели разглядеть лавочку.
Раздался шорох. Похоже, один из пришедших пытался завернуться в шубу. Другой же притаился рядом с дверью, вероятно, надеясь, что новый посетитель за нее заглядывать не станет. Но, быть может, в его планы входило быстрое нападение с последующим бегством.
Дверь приоткрылась, но заглянувший снова не стал заходить, включать свет и учинять обыск. Он ограничился только загадочным: «Хм!» — и снова отправился в путь по коридору.
— Уф! Пронесло! — раздался голос подростка, когда шаги достаточно удалились.
— Скажи «спасибо», что он твой звонок не услышал, дебил! — отозвался взрослый. — Ладно, одеваемся и канаем отсюда.
Снова послышалась возня.
— Что-то мне шуба маловата, — пожаловался подросток.
— Жрать надо меньше! — отрезал его напарник. Потом прислушался к тишине в коридоре и скомандовал: — Выходим!
Дверь тихо скрипнула, и Андрей с Ирой снова остались вдвоем. Едва они вылезли из-под скамейки, как раздалась знакомая мелодия. Звонил Ирин телефон. Ребятам оставалось только поблагодарить звонящего за то, что тот не нажал на кнопку вызова несколькими минутами раньше.
— Ну что? Мы тоже будем канать? — предложила Ира, отключив коварный аппарат и решив в шутку пообщаться на языке преступников.
— Похоже, теперь пора, — согласился Андрей. — А то не ровен час еще кто-нибудь заявится. Или тот путешественник вернется… Слушай, а шубы здесь оставлять нельзя!
— Почему? Из-за того типа? — спросила девочка.
— Угу, — кивнул Андрей. — И не только. Здесь вообще бродят все кто ни попадя. Как увидят бесхозные костюмы, сразу шум поднимут.
— Но в шубах нам в зал не зайти! Может, их еще куда-нибудь припрятать?
— В зал-то не войти, но зато бандиты, если нас в них увидят, примут за настоящих артистов, — пояснил мальчик. — Да и у остальных, родителей и работников садика, к артистам наверняка больше доверия, чем к неизвестным школьникам, которые по территории болтаются. Так что тут есть свои плюсы. Надо только в зале не светиться.
— Ладно, уговорил, — проворчала Ира и
— Ничего, давай скорее, — ответил Андрей, а про себя добавил, что сейчас не самое удачное время для обсуждения фасонов одежды.
Они осторожно приоткрыли дверь в коридор. Там никого не было. Представление, наверное, уже началось. Оглянувшись на каморку, ребята поразились, как они, находясь в таком крохотном помещении наедине с преступниками, умудрились остаться незамеченными. Похоже, сегодня им просто везло.
— Ты только посмотри! Ну, точно, как на вешалке! — Ира продолжала переживать из-за шубы. — И рукава длинные…
— Конечно, ведь твою шубу украли! — догадался Андрей.
— Как украли?
— Ну, те типы перепутали в темноте. То-то один жаловался, что ему жмет! — мальчик рассмеялся.
— Смотреть надо! — Ира не находила в такой подмене ничего смешного. — Поглядела бы я на тебя, если б твой костюм на три размера больше был.
— Ничего, пережил бы, — усмехнулся Андрей. Но тут же ему стало не до смеха: он вспомнил о листке в кармане костюма девочки. Конечно, можно потом переписать стихи заново и даже решиться отдать Ире, но вот мысль о том, что стихи прочитает не просто кто-то чужой, а какой-то негодяй, была для него совершенно невыносима.
— Смотри-ка, а тут какая-то бумажка, — Ира на всякий случай успела проверить карманы своей новой одежды.
— И что тут? — Мальчик на секунду понадеялся, что ошибся. Тем более что карман был с той же стороны шубы.
— Ерунда какая-то, — пожала плечами Ира, глянув на листок. — Полный бред. Вот, почитай сам.
Увы, с первого взгляда было ясно, что бумага совсем другая. Впрочем, и хорошо. Андрею не хотелось бы, чтобы его произведение охарактеризовали словами «бред» и «ерунда».
В отличие от странички со стихами это был какой-то грязный лист, неровно вырванный из ученической клетчатой тетради и небрежно сложенный, почти скомканный. Даже пахло от него чем-то трудноуловимо неприятным. Почерк был под стать всему остальному — корявый и небрежный. Текст же напоминал излияния сумасшедшего. Он гласил:
«Гаги, огари, гагары очень любят ястреба. Да еще вверяют ястребу тьму. Кто верит альбатросу, решительно тот изменник, ренегат, анафема. Дураки верят альбатросам. Пусть альбатросы ревнивым огарям льстят. Они гоняют альбатросов рьяно. Век XXI».
— Знаешь, по-моему, это не просто преступники, а какие-то психи. Хорошо еще, если не буйные, — говорила Ира, пока Андрей изучал загадочное послание. — Странно только, что помешаны они на птицах, а воруют подарки. Им бы в курятнике орудовать. Или в зоопарке.
— Ничего не могу понять, — мальчик отчаянно наморщил лоб, соображая, что мог означать загадочный текст, но бред оставался бредом.
— Да брось ты! У нас и без того-то дел полно! — посоветовала Ира. — Пойдем ближе к залу.
— Как бросить? Это же улика! — возмутился Андрей. — Ладно, я потом еще подумаю. Или милиционерам отдам…