Алиедора
Шрифт:
Третьего боя не состоялось — одна из девчонок, обезумев от ужаса, вереща, бросилась прямо к выходу; её остановила Гончая, как именно — Алиедора даже не смогла рассмотреть, настолько стремительным было то движение. Девчонку швырнули обратно на арену, и та застыла на коленях, судорожно всхлипывая и закрыв лицо ладонями. Её противница тоже замерла, опустив клинок, и, похоже, растерялась.
— Прикончи её! — резко бросила предводительница Гончих.
Но убить рыдающую, размазывающую слёзы по щекам соперницу та так и не смогла. Затрясла головой, уронила меч и тоже разрыдалась.
Аттара
— Зомбировать. Обеих.
Два последних взвизга слились в один.
Четвёртая пара, похоже, вышла на бой с отчаянием обречённых. Мечами что одна, что другая совсем не владели и вдобавок отчаянно боялись, а потому не подходили близко друг к другу.
— Мне скучно! — громко объявила Аттара. — Считаю до десяти, если никто никого так и не зацепит — зомбирую и ту и другую!
Это помогло. Обе девчонки, завизжав, ринулись друг на друга — и обе свалились, взаимно проткнув друг дружку же мечами.
Из восьмёрки уцелели только двое.
— Ну, теперь-то я увижу что-нибудь настоящее?! — Аттара напоказ перевесилась через перила.
Девушка с раненым предплечьем и другая, с косо обрезанными волосами, встали друг перед другом. Они уже не дрожали, не колебались. В движениях сквозила угрюмая решимость.
Стриженая решилась первой. У неё, похоже, имелся кое-какой опыт. Обманув соперницу ложным замахом поверху, она попыталась ударить вниз, целя в живот. Заскрежетала сталь, выпад оказался отбит. Раненая, словно забыв о боли, сама бросилась вперёд, и Алиедору словно обожгло неистовой, первобытной яростью. Эта девчонка не умела держать в руках меч, но она уже мечтала убить. Так, чтобы сразу и наверняка.
Стриженая отбила раз, другой, но попятилась под бешеным напором. Ей удалось зацепить соперницу, ткнув её в плечо, но та словно ничего и не заметила. Взмах, ещё один — и клинок наискось вошёл стриженой в основание шеи. Фонтан крови — и всё кончено.
Шатаясь, победительница тем не менее удержалась на ногах и, вся трясясь, сумела даже поклониться Аттаре.
— Достойно, — осклабилась та. — Майре, убедись, что с победительницей поступят как положено. А ты, благородная доньята, хочешь ли посмотреть, что такое зомбирование?
Алиедора сжала зубы и молча кивнула.
Глава 13
Дорога от границы до столицы Некрополиса показалась Дигвилу Деррано бесконечной. Ничего не менялось в унылой заснеженной равнине, тянулся и тянулся в бесконечность белый тракт, да изредка попадались нанизанные на него, словно бусины на нитку, деревни. Нет, посмотреть там было на что — такие дома, как здесь, в Долье строили лишь зажиточные отрубные или даже усадебные. Люди же оказались обычными, правда, одетыми подобротнее. К одному только Дигвил привыкнуть не смог — к равнодушным, безмолвным зомби. В деревнях они делали чёрную работу, рубили дрова, таскали воду, расчищали тракт после снегопадов — всё то же, чем в Долье занимались серфы.
Караван едва плёлся. Невозмутимые Мастера сопровождали пленных, даже и не думая подгонять измученных страхом и неизвестностью людей. Именно страхом и именно неизвестностью: в остальном с пленными обращались вполне сносно, кормили, не лупили почём зря — Дигвил, со своей стороны, привык к совершенно иному. Сколько раз он сам широко размахивался кнутом, подгоняя уныло бредущий к владениям Деркоора двуногий сброд! И это было сладко, признавался сейчас себе Дигвил. Ему это нравилось. Власть над беззащитным пьянит, впадаешь в грех гордыни, как сказал бы фра Шломини.
А потом взору бывшего нобиля открылся Некрополис. Отличные расчищенные дороги, мощённые камнем, — такие были только в Симэ вокруг мощёной же площади перед королевской цитаделью. Высоченные стены, шпили над крышами, крытыми красной черепицей. Правда, смертельную тоску навевало серое бессолнечное небо, низкое, словно крышка гроба.
Колонну прогнали через ворота, под злобно нацелившимися сверху копьями опускных решёток, и сразу же заставили свернуть влево, в широко раскрывшийся зев подземелья. Мимо спокойно шествовали по своим делам обыватели Некрополиса — охранники-зомби никого не отгоняли, не отталкивали. Дигвил невольно поймал чужой взгляд: немолодой уже толстяк в хорошей шубе, явно купец, и молоденькая девушка в чёрных мехах рядом с ним, разрумянившаяся на морозе. На Дигвила она глядела с откровенной жалостью.
Он попытался улыбнуться в ответ, хотя бы растянуть губы в некоем подобии улыбки, но сведённые холодом мышцы лица слушались совсем плохо. Получилась какая-то гримаса, но красавица, похоже, поняла. Вздохнула и едва заметно качнула головой, правой рукой сотворяя нечто вроде знамения Ома Прокреатора.
Она знала.
Дигвил успел оглянуться — сероватое небо, снег и гулкий подземный ход, настоящая дорога, уходящая наклонно вниз. Наверху оставался город, красивый город, небывалый город, совсем не похожий на Симэ или там Меодор; пленникам раскрывалось его исподнее, его нутро, и оттуда тянуло затхлым, неистребимым запахом гнили. Нет, не той Гнили, что опустошала земли Навсиная или Свободных королевств, — но самой обычной, кухонной, словно там давным-давно не убирались мясные обрезки.
Стало заметно теплее. Пленники тащились по широкому тоннелю, дневной свет померк. За спиной Дигвила кто-то вдруг истошно заорал, забился, задёргался, словно и впрямь надеясь избавиться от цепей. Стражники-зомби без спешки и молча надвинулись на смутьяна, что-то коротко свистнуло в воздухе, крик захлебнулся, сменившись хлюпающим кашлем.
Соседи Дигвила по скорбному шествию глядели в пол. Они тащились, тяжело волоча ноги, отбросив всякую мысль о сопротивлении.
«Что с нами будет? Что с нами сделают?
Нет, неправильно, — скрипнул зубами Дигвил. — Мы не вещь, чтобы с нами что-то «делали». Цепи должны рано или поздно снять, никакой хозяин не станет держать раба вечно закованным, и тогда-то вот мы и посмотрим, кто кого».
О том, что их может ждать, он заставлял себя не думать.
Тоннель опустился ещё глубже и теперь шёл ровно. Зловоние становилось всё тяжелее, добавилась вонь фекалий — где-то совсем рядом пролегала городская клоака.
Так, в молчании, пленники и дошагали до цели. Ею оказался огромный подземный зал, широченный и низкий; под ногами, против ожиданий, была земля, а не привычные каменные плиты.