Алиенист
Шрифт:
– Не следует, сэр, – сказал он, уминая в пепельнице сигару. – Как я сказал, я мало что понял из ваших, джентльмены, объяснений что психологии, что криминального следствия. Но я хорошо разбираюсь в людях. И ни один из вас не кажется мне злонамеренным в рассуждении интересов общества. – Мы с Крайслером удовлетворенно кивнули, выказав невероятное облегчение, разлившееся по нашим жилам. – Вам, тем не менее, не удастся избежать препятствий, – продолжал Морган, но без той напруги, что слышна была в его голосе прежде. – Церковников, что присутствовали здесь, я полагаю, можно будет убедить отойти в сторону, но вот Бёрнс будет и далее третировать вас, стараясь всеми силами сохранить свои методы и организацию, которую он столько лет упрочивал. И его будет поддерживать Комсток.
– Мы до сих пор успешно противостояли
– Разумеется, я не могу оказывать вам публичную поддержку, – добавил Морган, указывая на дверь библиотеки и провожая нас к ней. – Это будет, пожалуй, чересчур… сложно. – Последнее означало, что, невзирая на превосходную живость ума и не уступающую ей личную эрудицию, финансист в глубине души оставался подлинным уолл-стритским ханжой: на публике вещал о Боге и семейных ценностях, а приватно держал у причала яхту, укомплектованную хорошенькими барышнями, и наслаждался почитанием тех, кто живет по тем же правилам. А уважение своей ровни он во многом утратит, если сочтут, что он спелся с Крайцлером. – Хотя, – продолжал финансист, подводя нас к парадному выходу, – поскольку быстрое завершение этого дела отвечает всеобщим интересам, в том случае, если вы вдруг окажетесь стеснены в средствах…
– Благодарю вас, но не стоит, – торопливо ответил Крайцлер, когда мы оказались на крыльце. – Гораздо безопаснее, если между нами вообще не будет денежных связей, мистер Морган. Вы не должны забывать о своем положении.
На ядовитость замечания Морган ощетинился и, поспешно пробормотав: «Доброго вечера», закрыл за нами дверь, даже не подав руки.
– Как-то неуместно это было, Ласло, не находите? – спросил я, когда мы спускались по ступеням. – Человек всего лишь пытался нам помочь.
– Не стоит быть таким наивным, Мур, – рявкнул Крайцлер. – Люди подобного склада способны лишь делать то, что, по их мнению, отвечает их интересам. Морган решил поставить на нас против Бёрнса: скорее мы отыщем убийцу, нежели инспектору с компанией удастся неопределенное время сдерживать гнев населения. И он сделал верную ставку. Я вам так скажу, Джон: нам имело бы смысл даже провалить дело – лишь ради того, чтобы посмотреть, каковы для таких людей будут последствия.
Я был слишком измотан, чтобы вслушиваться в очередную тираду Ласло, и быстро оглядел Мэдисон-авеню.
– Можем взять кэб у «Уолдорфа», – пробормотал я, не заметив поблизости ни одного.
На улице было пусто и безжизненно, так что дорогу вниз по Мюррей-Хилл мы проделали в тишине – даже Ласло перестал обличать пороки тех людей, которых мы только что покинули. Безмолвие и усталость окутывали нас все плотнее, и вся наша встреча в «Черной библиотеке» мало-помалу подергивалась пеленой нереальности.
– В жизни так не уставал, – зевнул я, когда мы достигли 34-й улицы. – Знаете, Крайцлер, когда мы только увидели Моргана, я ведь на секунду все же подумал, что убийцей может оказаться он.
Ласло расхохотался.
– Так и я тоже! Обезображенное лицо, Мур, – а нос, один только нос чего стоит! Кстати, мы ни разу не обсуждали возможность именно такого уродства!
– Представьте, если бы это действительно был он. Все и так опаснее некуда… – Мы нашли свободную коляску у изысканно элегантного отеля «Уолдорф», чей побратим – отель «Астория» – еще только строился. – А ведь это лишь начало… – продолжал я. – Морган совершенно прав. Бёрнс – опасный противник, а Комсток вообще совершенно спятил.
– Пусть себе пугают сколько им влезет, – радостно ответил Крайцлер, забираясь в кэб. – Мы знаем, кто они, так что оборону теперь будет держать куда легче. Кроме того, атаковать нас им станет все сложнее и сложнее. Ибо в ближайшие дни противники наши вдруг обнаружат, что мы… – Ласло вдруг сделал в воздухе перед собой загадочный пасс, – … таинственно исчезли.
ГЛАВА 31
Сара стояла у дверей бабушкиного дома уже в половине десятого утра, и хотя я проспал больше десяти часов кряду, изнуренность меня не покинула, а в пространстве я ориентировался плохо. Номер «Таймс», торчавший у Сары из-под мышки, поведал мне, что сегодня 26 мая, а ослепительный поток солнечного света,
На 17-й улице мы обнаружили Крайцлера уже в коляске; на облучке восседал Стиви. Я перенес свой саквояж из кэба, после чего и сам забрался внутрь вместе с Сарой. Уже отправляясь, я поймал взгляд Мэри Палмер – она стояла на балконе гостиной Крайцлера. Девушка смотрела нам вслед взволнованно, и мне даже показалось, что я вижу на ее щеках слезы. Обернувшись к Ласло, я увидел, что он также смотрит на нее, а когда он снова вперил взор в дорогу перед нами, на лице его заиграла улыбка. Странная реакция на душевное страдание девушки, если не сказать большего, подумал я. Мне пришло в голову, что Сара может иметь к этому некое отношение, но, посмотрев на нее, я обнаружил, что она подчеркнуто разглядывает проплывающий через дорогу Стайвесант-парк. Вся эта новая путаница в отношениях моих друзей не принесла с собой ничего, кроме раздражения, и не в состоянии распутать ее, я почел за лучшее обмякнуть на сиденье коляски, растворяясь в лучах весеннего солнца, пока мы ехали на восток.
Разумеется, прогулка, целью которой служил вокзал Гранд-Сентрал, была отнюдь не из разряда увеселительных. На перекрестке 18-й и Ирвинг-плейс Стиви остановился у таверны, и Крайцлер, прихватив, помимо своего, и мой саквояж, пригласил нас с Сарой составить ему компанию. Мы согласились, но я поворчал. Спустя всего пару мгновений, едва мы погрузились в сумрак и чад, я глянул в окно: откуда ни возьмись на улице объявились два других мужчины и женщина – их лица были скрыты полями шляп; они запрыгнули в коляску Стиви и укатили прочь. Как только они исчезли с глаз долой, Крайцлер выскочил на тротуар, остановил попутный кэб и поманил нас. Все это ребячество, объяснил Крайцлер, когда мы вновь устремились на север, было спланировано, дабы позлить соглядатаев инспектора Бёрнса, которые, как полагал Ласло, отряжены следить за нами. Это было придумано ловко, спору нет, но я лишь преисполнился нетерпения скорее оказаться в поезде и наконец-то выспаться.
Однако от вожделенного отдыха меня отделяла единственная загадка. Сара сопровождала нас до самой платформы, где уже разводил пары вашингтонский экспресс. Крайцлер до последней минуты засыпал ее инструкциями касательно связи и прочего, рекомендациями, как обращаться со Стиви, пока нас не будет, и советами, чем занять Сайруса после того, как гиганта наконец выпишут из больницы. Но вот раздался оглушительный гудок и следом – писк кондукторских дудок, созывавших пассажиров занимать места. Я отвернулся от своих компаньонов, рассчитывая, что сейчас поимеет место сиена трогательного прощания, но Крайцлер и Сара позволили себе одно – товарищески пожали друг другу руки, после чего Ласло ринулся мимо меня в вагон. Я замер, не веря своим глазам, и вид мой был столь живописен и красноречив, что Сара не удержалась от легкого смешка.
– Бедный Джон, – сказал она, тепло меня обнимая. – Еще пытаешься расставить все по полочкам? Не переживай, однажды ты все поймешь. Только не вздумай опять терзать себя из-за теории вероотступника. Скоро тебе в голову придет новая идея.
С этими словами она легонько подтолкнула меня к поезду, который уже трогался, лязгая, урча и надсадно сипя.
Крайцлер позаботился о том, чтобы мы ехали в купе первого класса, так что я сразу же растянулся на одном сиденье, отвернувшись к оконцу и преисполнившись намерения удушить в себе все любопытство касательно поведения моих друзей сном. Ласло же извлек из недр своего багажа «Лунный камень» Уилки Коллинза, одолженный ему Люциусом Айзексоном и с головой ушел в чтение. В раздражении я натянул кепи на лицо и нарочито захрапел, не успев еще толком уснуть.