Алиенист
Шрифт:
Пациент состоял в частях, затребованных губернатором Иллинойса для борьбы с беспорядками, вызванными забастовками в районе Чикаго с 1-го мая (Хеймаркетский бунт и т. д.). 5 мая в ходе предпринятых против забастовщиков действий в Северном Чикаго солдатам было приказано открыть огонь; через некоторое время пациент был обнаружен разделывающим тело одного из мертвых забастовщиков. Лейтенант М. застал пациента in flagrante [27] . Пациент обвинил М. в том, что лейтенант «против него ополчился и вообще постоянно за ним следит». В свою очередь упомянутый М. приказал освободить пациента от воинских обязанностей; полковой врач признал его негодным к несению службы.
27
З.д.:
Далее следовали описания проявлений садизма и мании преследования, о которых я уже слышал от Крайцлера. Далее в папке я обнаружил еще несколько отчетов других алиенистов, имевших дело с Бичемом на протяжении его четырехмесячного пребывания в Сент-Элизабет. Мне хотелось найти какое-либо упоминание о его родителях. О матери вообще нигде не было сказано, да и вся характеристика детства ограничивалась несколькими фразами. Правда, одно из последних медицинских заключений, составленных незадолго до его выписки, содержало, в частности, следующее:
Пациент рекомендован к выписке на основании апелляции hс. [28] Пациент пребывает в убеждении, что в его поведении не было ничего преступного или неправильного, и продолжает утверждать, что у общества должны иметься законы и люди, которые следили бы за их исполнением. Очевидно, что отец пациента был весьма благочестивым человеком, всячески подчеркивавшим необходимость следования правилам и наказания их нарушителей. Рекомендуется увеличение дозы хлоргидрата.
28
Habeas corpus (лат.) – «предъявить личность», первые слова закона о свободе личности, принятого английским парламентом в 1679 г.
Качая головой, к столику подбежал Крайцлер.
– Ничего. Должно быть, они задерживаются. – Он указал на бумаги и спросил: – Ну что, Мур, как успехи?
– Даты совпадают, – медленно ответил я. – Места тоже.
Крайцлер хлопнул в ладоши и снова уселся.
– Верите ли, Мур, я даже не мечтал о такой возможности. Да и кто бы на моем месте об этом помыслил? Похищен индейцами… Смехотворно, правда?
– Может, и смехотворно, – отозвался я. – Но за последние несколько дней у меня сложилось впечатление, что индейцы редко похищали мальчиков, тем паче – шестнадцати лет.
– Вы уверены?
– Не совсем. Но Кларк Висслер, думаю, уверен. Я позвоню ему завтра утром.
– Не забудьте, – кивнул Крайцлер, забирая у меня документы Министерства и вновь погружаясь в их изучение. – Нам нужно больше подробностей.
– Я тоже об этом думал. Еще можно позвонить Саре и отправить ее к моему другу в «Таймс». Он проведет ее в морг.
– В морг?
– В архив, где хранятся старые номера. Нью-йоркские газеты должны были писать об этой истории.
– Да… да, наверняка.
– Тем временем мы с Хобартом попробуем узнать побольше об этом «лейтенанте М.». Он мог бы снабдить нас новыми деталями.
– А я вернусь в Сент-Элизабет и попытаюсь разыскать того, кто бы лично знал капрала Джона Бичема, – подвел итог Крайцлер и отсалютовал мне бокалом вина. – Отлично, Мур, – за новую надежду!
Ночь выдалась бессонной, и виной тому были предчувствия и любопытство, однако утро началось с приятных новостей – Айзексоны наконец прибыли в Дедвуд. Крайцлер немедленно телеграфировал им оставаться на месте и ждать от нас известий днем или вечером, я же спустился в вестибюль и совершил телефонный звонок в Нью-Йорк. Но даже просто дозвониться до Музея естественной истории оказалось нелегко, найти же там Кларка Висслера было решительно невозможно. Впрочем, когда в слуховой трубке раздался голос, меня вознаградили его неподдельный энтузиазм и готовность помочь. Но главным образом, наверное, обрадовался я тому, что он сразу и уверенно сообщил: история, описанная в документе Министерства внутренних дел, скорее всего, – фальсификация. Уже сама идея, что индейский вождь станет отправлять наемных
– Со мной все будет в порядке, Джон, – уверяла она, но без обычной своей убежденности.
– Разумеется, будет, – отвечал я. – Сомневаюсь, что даже половина всех нью-йоркских бандитов вооружена так, как ты. Не говоря уже о полицейских. Но все-таки нелишне брать с собой Стиви. Он весьма ценное подспорье в потасовке, невзирая на габариты.
– Ты прав, – рассмеявшись, уже спокойнее ответила Сара. – Он и так уже ценное подспорье – провожает меня домой каждый вечер. Мы с ним вместе курим сигареты, хотя доктора Крайцлера об этом в известность лучше не ставить. – Я на секунду задумался, почему она по-прежнему называет Ласло «доктором Крайцлером, но меня ждали более неотложные дела.
– Мне пора, Сара. Телефонируй, как что-нибудь узнаешь.
– Обязательно. Смотрите осторожнее, Джон.
Я повесил трубку и отправился искать Крайцлера. Тот все еще сидел на телеграфе, дописывая последние слова для сообщения Рузвельту. В самых туманных выражениях (и, разумеется, без подписи) Ласло просил Теодора в первую очередь связаться с ратушей Нью-Полса и выяснить, проживала ли в городе в последние двадцать лет семья Бичемов. А во вторую – обратиться к властям Ньютона, штат Массачусетс, с просьбой установить возможное место жительства Адама Дьюри. С каким бы нетерпением ни ждали мы ответов, но оба понимали, что это займет какое-то время, а у нас еще оставалось немало работы в Сент-Элизабет и Министерстве внутренних дел. Так что скрепя сердце мы все же покинули телеграф и окунулись в еще одно дивное весеннее утро.
Несмотря на то что день оказался насыщен немалым числом событий, я был не в силах удержать разум от того, чтобы не возвращаться к загадкам, окутывавшим жизни Джона Бичема и Виктора Дьюри. И мне казалось, что Крайцлер испытывает то же чувство. Несколько моментов просто не давали мне покоя. Если история с индейскими наемными убийцами – выдумка, то чья? Кто был настоящим убийцей? И куда пропал сын четы Дьюри? Почему в истории болезни так мало упоминаний о прежней жизни Джона Бичема и ничего не говорится о его матери? И где этот – несомненно, одержимый – человек сейчас?
В тот день мы так и не смогли найти ответы на эти вопросы – ни в Министерстве внутренних дел, ни в Военном ведомстве не обнаружилось искомых деталей ни по убийству Дьюри, ни по прошлому Джона Бичема перед заключением его в стенах Сент-Элизабет. Крайцлер преуспел в поисках не больше: вечером он рассказал мне, что госпиталь никогда не утруждал себя выяснением дальнейшей судьбы человека, выписанного на основании habeas corpus, – от них это не требовалось, и у них не было на это средств. Вдобавок те немногие из больничной обслуги, кто уже работали здесь, когда Джона Бичема сюда определили, не смогли вспомнить об этом пациенте почти ничего, кроме лицевых спазмов. Похоже, с виду он был самым заурядным человеком, что хоть и раздражало нас на этой стадии поисков, но прекрасно согласовывалось с теорией об общей неприметности убийцы.