Алиенора Аквитанская. Непокорная королева

Флори Жан

«В тот же год король Генрих Младший, уступив просьбам нечестивых советников, покинул своего отца и удалился к королю Франции. Узнав об этом, Ричард, герцог Аквитанский, и Жоффруа, граф Бретонский, поощряемые, как говорили (utdicebatur), их собственной матерью, королевой Алиенорой, встали скорее на сторону брата, нежели на сторону их отца, что породило заговоры, грабежи и поджоги. И было сие — во что должно верить — воздаянием за смерть блаженного мученика Фомы Бекета, ибо сам Господь восстановил против короля Генриха его собственных детей: вплоть до самой смерти король и его сыновья оставались заклятыми врагами, о чем еще поведает сия история» [229] .

229

Ibid., p. 286.

Матвей

Парижский писал в более позднее время (он умер в 1250 г.), уже после смерти Алиеноры, в ту пору, когда недобрая молва о королеве прочно укрепилась в памяти людей. Намеревался ли он очернить воспоминания о правительнице в плане политическом, подобно тому, как другие хронисты сделали это в плане нравственном, придав королеве облик новой Мессалины, а теперь еще и предательницы? Разве уже то, как автор выстраивает повествование, прибегая к удобному выражению «ut dicitur» («как говорят»), не свидетельствует в пользу такого видения? Чтобы узнать это, нам нужно исследовать и другие источники, рассказывающие об истоках этого конфликта. И тогда выяснится, что в большинстве текстов, даже если их авторы были хорошо осведомлены об этих событиях, используется одна и та же формулировка, смысл которой следует уточнить: в ней вовсе не обязательно содержится намек на сплетни — скорее, на известные всем факты, за достоверность которых авторы по разным причинам не желают ручаться.

Рауль Коггесхоллский, хорошо знавший Алиенору, делает акцент на ответственности старшего сына, чересчур рвущегося к власти при живом отце. Говоря об Алиеноре, он ограничился единственным упоминанием о ее выборе: она захотела поддержать мятеж своих сыновей [230] . Однако Рауль де Дицето, взявшийся за перо чуть позже 1189 г., когда Алиенора вновь стала свободной и обрела власть, высказывается о ее роли более определенно, одновременно соблюдая, впрочем, некоторую осторожность:

230

Coggeshall, 18.

«Младшие сыновья короля, Ричард, герцог Аквитанский, и Жоффруа, герцог Бретонский, следуя, как говорят (sicutdicitur), советам их матери, королевы Алиеноры, предпочли последовать за братом, нежели за отцом. Все это породило заговоры, грабежи и пожары» [231] .

Рауль де Дицето, относя с полным на то основанием начало этого восстания к концу предшествующего года, подчеркивает ответственность Алиеноры, но еще больше ответственность ее дурных советчиков. Предвестием этих роковых событий, по его словам, была разбушевавшаяся природная стихия. Матвей Парижский, как мы помним, связывал ее с убийством Фомы Бекета. Но Рауль, которому Матвей следовал, не соотносит между собой эти события и видит в небесных знаках почти пророческое предзнаменование войны, спровоцированной мятежом королевской семьи.

231

Diceto, I, 355.

«В рождественскую ночь в Ирландии, в Англии и во всем французском королевстве люди слышали раскаты грома — сие внезапное и страшное явление предвещало неминуемое приближение чего-то большого, неведомого, небывалого. В то время как король оставался в Ирландии, Гуго де Сент-Мор и Рауль де Фе, дядя Алиеноры, вняв, как говорят (utdicitur), совету королевы, начали отвращать сына от его отца, внушая ему, что негоже быть королю без власти и не управлять в королевстве, как то ему приличествует» [232] .

232

Diceto, I, 350.

Желал ли настоятель собора Св. Павла в Лондоне частично оправдать Алиенору, настаивая скорее на активной роли ее советников и используя расплывчатую формулировку «utdicitur», словно намекая, что все это скорее относится к области слухов? Ничуть! Ведь далее Рауль разъясняет, почему мятеж можно считать неслыханным, беспрецедентным событием — все из-за той роли, что в нем сыграла

женщина, Алиенора. Автор приводит примеры восстаний сыновей против отца — из Библии, из древней истории и недавнего времени. Им нет числа. Но настоятель не смог назвать ни одного случая, когда против мужа бунтовала бы супруга. Такое поведение противоестественно, подобное «новшество» кажется ему возмутительным, инициирующим бесконечную череду бед и несчастий.

Гервазий Кентерберийский также приписывает важную роль в этом мятеже Алиеноре, из осторожности снабжая свое утверждение следующей оговоркой: «Согласно тому, что говорили» [233] . Ту же осторожную формулировку — нейтральную, но все же недвусмысленную — можно найти и у Вильгельма Ньюбургского. Его произведение было написано перед 1198 г., в то время, когда королева Алиенора вернула себе свободу и правила вместе с сыном Ричардом. Тем не менее хронист напрямую обвиняет королеву в том, что она вступила в настоящий сговор с королем Франции. Согласно Вильгельму, по совету Людовика VII юный Генрих, укрывшийся в марте при французском дворе, отправился в Аквитанию для встречи с братьями. Именно там — и именно по совету Алиеноры («как говорят»!) — Жоффруа и Ричард приняли сторону старшего брата, намереваясь выступить против отца и взбунтовать людей в своих владениях:

233

«Dicebatur», Gervais de Canterbury, I, 242.

«Чуть погодя Генрих Младший, замыслив недоброе против своего отца, тайно направился в Аквитанию, вняв совету французов. Там он нашел двух своих юных братьев, Ричарда и Жоффруа, которые оставались подле матери. И при содействии матери, как говорили (utdicebatur), привел он их во Францию. Поскольку их отец в свое время пообещал Аквитанию первому, а Бретань — второму, молодой Генрих полагал, по мнению французов, что они легко сумеют добиться поддержки аквитанцев для одного из них, и помощи бретонцев — для другого» [234] .

234

Newbourgh, lib. II, c. 27, 'ed. Howlett, p. 170–171.

Наконец, Рожер Ховденский в своей первой версии «Деяний», составленной, без сомнения, тогда, когда Алиенора находилась в заточении, без колебаний называет вдохновителями восстания королеву и ее пуатевинских советников, прибавляя, впрочем, к этому утверждению привычную оговорку:

«Подстрекателями сей гибельной измены были Людовик, король Франции, и сама — как говорили некоторые (ut a quibusdamdicebatur) — Алиенора, королева Англии, а также Рауль де Фе. В то время королева держала при себе своих сыновей, Ричарда, герцога Аквитанского, и Жоффруа, графа Бретонского, коих она отправила во Францию к их брату, юному королю, дабы они объединились против короля, отца своего» [235] .

235

Gesta regis…, lib. I, p. 42.

Говоря о коалиции сыновей Генриха, Рожер считает даже, что сбылось пророчество Мерлина:

«Вот так свершилось пророчество Мерлина: «Тогда пробудятся рычащие львята <…>». Он изрек это пророчество, подразумевая под словами своими сыновей короля Генриха, сына императрицы Матильды. Называя их рычащими львятами, он хотел сказать, что восстанут они против собственного отца, своего сеньора, и будут вести с ним войну» [236] .

Однако в поздней версии своей хроники, пересмотренной в 1190 г., когда Алиенора обрела свободу и стала скорее королевой, нежели королевой-матерью, Рожер Ховденский предпочел умолчать о ее роли в мятеже, как, впрочем, и о роли в нем Ричарда; он обвиняет исключительно короля Франции и сыновей-бунтовщиков Генриха и Жоффруа, к тому времени скончавшихся. Более того, Рожер даже настаивает на том, что во всем был виноват только молодой король:

236

Ibid., Далее мы увидим, как хронисты относились к другому пророчеству Мерлина.