Алиса & Каледин
Шрифт:
В замке повернулся ключ, и Каледин немедленно придвинул к себе баночку с кильками. Приняв выражение крайнего страдания, он нахмурил лоб и сосредоточенно уставился в телевизор. Алиса вихрем ворвалась на кухню в шубе и ботинках, оставивших на белом линолеуме грязные следы.
– Мне нужно срочно с тобой поговорить! – заявила она с порога.
Каледин, картинно державший на вилке рыбью тушку в томате, тонким звериным чутьем понял – никаких шницелей ему сегодня не обломится. Издав горловой звук, он отложил двузубую вилку в сторону.
– Садись, – кивнул он на табурет, сохраняя оттенок страдания в голосе. – У меня тоже есть новости. Что случилось? Ты обнаружила доказательства причастности британской королевы к смерти принцессы Дианы? Государь тебе княжеский титул пожалует – отношения с Британией у нас хреновые.
Калединский сарказм не остался без внимания.
– Дурак, – безапелляционно взвизгнула Алиса. – Вы там собираете свои идиотские совещания, толчете воду в ступе, опрашиваете свидетелей, приглашаете медэкспертов. А я в одиночку обнаружила такое, что поставит вашу контору на уши. И в тот момент, когда я прибегаю срочно посоветоваться, все, на что тебя хватает, – это твои дебильные шуточки!
Каледин с сожалением посмотрел на кильку и временно посерьезнел. Алиса бесцельно перебирала пальцами пуговицы шубы, ужасно волнуясь.
– Я тебя слушаю, – произнес он, выключив сатанинскую улыбку.
Алиса положила перед ним два документа: один – распечатанный на принтере, другой – полученный по факсу, оба на английском языке. Каледин склонился над листами, Алиса же, наконец, поняла, что ей жарко в шубе. Отнеся одежду в шкаф, она вернулась, стремясь унять дрожь в руках, открыла буфет, где стояла наполовину пустая бутылка шустовского коньяка. Налила себе рюмку и залпом выпила, не глядя, закусила калединской килькой в томате, ухватив ее большим и указательным пальцами прямо из банки.
Каледин поднял глаза от бумаг – по размерам они вполне смогли бы заменить окуляры бинокля. Первую минуту он был не в силах произнести нужные слова – выплевывал их с трудом, как заезженная пластинка.
– Скажи… мне… честно… как на духу… ты все ЭТО… подделала?
Алиса безвольно села рядом, налив себе еще одну рюмку, однако сломленный новостью Каледин показал недюжинную резвость: выхватив ее из-под носа у экс-жены, он молниеносно выплеснул коньяк в собственный рот.
– Нет, – сказала Алиса, переключившись на кильку. – В том-то и дело, что нет. Данные ДНК показались мне знакомыми. Когда я училась в Оксфорде, мы ездили на практику в Лондон и подробно изучали это досье в архиве – оно крепко запало мне в память. Все доказательства хранятся в Музее криминалистики при Скотланд-Ярде, последние исследования были проведены в 1994 году, ДНК прекрасно сохранилась. Это присланная в полицию почка проститутки со следами зубов и открытки, написанные кровью. Меня сразу начала терзать мысль о явных совпадениях. Поэтому вечером я послала факс с результатами теста ДНК нашего подражателя в архивный отдел Скотланд-Ярда, где работает мой бывший преподаватель…
Каледин в крайнем волнении поднялся с табуретки.
– Но ты понимаешь, что это вообще значит? – прохрипел он, тряся листками перед собой и слегка заикаясь. – В ответном факсе Скотланд-Ярда сказано: ДАННЫЕ ДНК ЭТИХ ДВУХ ЛЮДЕЙ СОВПАДАЮТ – ОДИН В ОДИН.
– Нет, – поправила его Алиса. – Совсем не так. Дело обстоит еще хуже.
Она повернулась, глядя прямо в расширенные зрачки Каледина.
– Судя по ДНК, убийца женщин в Лондоне 1888 года и в Москве 2008-го – один и тот же человек, – подвела черту Алиса. – Вот и вся разгадка.
Каледин побледнел так, что вполне гармонировал с кухонной плитой. Если бы ему на уши повесили немытые кастрюли, он слился бы с ней полностью.
– Сумасшествие… – еле слышно произнес он. – Ты расцениваешь это таким образом, как будто подражатель и в самом деле может быть…
– Это совсем не подражатель, – сказала Алиса. – Вся наша проблема в том, что нынешний московский убийца И ЕСТЬ ДЖЕК ПОТРОШИТЕЛЬ.
В чистом лунном свете за окном не было видно ни единой снежинки. Хлопнула раскрытая форточка – в комнату ворвался ледяной ветер…
Глава шестнадцатая
Комната страха
Девушка уже не плакала – привязанная за руки и за ноги к ржавой железной кровати, она безразлично наблюдала за неспешными приготовлениями убийцы. Очнувшись от паров хлороформа, брюнетка сразу поняла, в чьих руках находится, и самое главное – что с ней сделают. Стандартные мольбы о пощаде и обещания заплатить выкуп действия не возымели, да и не могли возыметь: этот человек совсем не заинтересован в деньгах. Черная маска на лице ее не обманула – она являлась данью театральному ритуалу, а вовсе не реальной необходимостью. Кшесинская знала, что умрет. Ее заботили лишь две вещи – чтобы это случилось быстро и главное – безболезненно. По крайней мере, он твердо обещал это ей в перерывах между криками о помощи. Пониженный до шепота голос – приятный и нежный, кажущийся удивительно знакомым… Девушка пытается, но не может вспомнить – кому же принадлежит этот мягкий, бархатистый тон. Похититель не заткнул ей рот, дав вдоволь наплакаться: глаза из-под маски светились тусклым блеском. Он удивительно спокоен. Наверное, так в деревнях мужики заходят в хлев, чтобы зарезать поросенка под Рождество. К чему волноваться? Проблемы ведь у поросенка – пусть он и волнуется.
Она буквально спинным мозгом ощутила, что момент пришел: одновременно с ее мыслью убийца поднялся с пола, положив голубой мелок на подоконник. Так вот почему именно тот поросенок, которого собрались резать, начинает метаться между собратьями, флегматично жующими отруби. Когда смерть приходит именно за тобой, ты всегда чувствуешь ее. Он стоял перед ней, держа в правой руке нож – лезвие из отличной стали, широкая выемка для кровостока. Прикусив губу и вздрагивая, Кшесинская обреченно закрыла глаза. Убийца ласково провел перчаткой по ее лицу от лба до подбородка – будто извиняясь. Затем положил нож на простыню – обе его руки легли на горло девушки, он крепко сжал шею, раздался хруст шейных позвонков. Сняв перчатки, он вышел на кухню, бросил их в раковину с грязной посудой и достал из кухонного шкафа полиэтиленовый мешок. Закрепив его под подбородком еще теплого тела, убийца зашел сзади: наклонив послушную голову влево, взял в ладонь рукоятку ножа – лезвие сверкнуло, проникая глубоко в плоть. Глядя, как дымящийся бальзам наполняет емкость, он терпеливо стоял, ожидая, пока упадет последняя капля. Взяв полный мешок с колышушейся на поверхности красной пеной, он отнес его к холодильнику, занимавшему половину кухонного пространства, в таких на бойнях держат свежее мясо. Для длительного хранения бальзама требуется определенная температура.
Процедура длилась, как обычно, всего пятнадцать минут. Вскрыв ларец с помощью отточенного лезвия, достал из него сокровища и бережно разложил вокруг. А в самом конце, усердно потрудившись (с детства привык приберегать сладкое напоследок) и забрызгав руки по локоть бальзамом, убийца извлек артефакт – главный источник жизни на Земле. Стоя на коленях перед иссеченным ларцом, он поднял артефакт на окровавленных ладонях. Сохраняя почтение, благоговейно поцеловал, оставив на окровавленной поверхности четкий отпечаток губ. Наслаждаясь первозданной красотой артефакта, он долго не мог оторваться от захватывающего зрелища. Любуясь, убийца осторожно положил сочащуюся кровью массу в нужную выемку среди начерченных мелом голубых линий. К счастью, снаружи сегодня царствует Луна, жаждущая напитать божественный артефакт необходимой ему энергией. Теперь пора погрузиться в медитацию, а после выхода из нее – отвезти ларец с сокровищами в город, вернуться и лечь спать, ему рано вставать на работу. Его лицо отекло от бессонницы, но ничего не поделаешь – когда приходит период процедур, времени ни на что не остается. Отдохнет потом. На пляже.
На полу вспыхнули пять черных свечей. Он сел в позу для медитации и мгновенно, буквально за две минуты, вошел в транс. На этот раз он увидел себя в Лондоне – в одном из грязных сырых переулков осеннего Ист-Энда. От него, крича, убегала женщина, а он гнался за ней, и крылатка на плечах величаво развевалась при мертвенно-бледном свете Луны. Без особых усилий он догнал ее, оглушил ударом, сомкнул руки на горле. Едва дождавшись, пока женщина утратит жизненные силы, он нетерпеливо вскрыл ее ларец. В центр головы ударили белые, отлично видимые лучи энергии, исходившие из ларца, сотрясая невиданными ощущениями, заставляя подавлять вопль удовольствия. Жилы наполнились бурлящим огнем, мозг опутали щупальца, запускавшие свои отростки во все главные центры наслаждения. Никто не знал, что дают ларцы. Это был его секрет.