Алиса Коонен: «Моя стихия – большие внутренние волненья». Дневники. 1904–1950
Шрифт:
Все, все по-старому…
«Как будто бы я и не уезжала…»
Боже мой, боже мой, только отчего это так больно щемит сердце, отчего какая-то страшная тоска незаметно прокрадывается в самую душу и точит, точит ее…
Что это значит?!!
Господи! Что это?!!
Уже в вагоне все время мучило меня, что я не радуюсь близкой встрече со своими, что мне не хочется даже скорее их увидеть. Потом… увидала их – обрадовалась, – а вышла в дверь, и так вдруг… точно оборвалось что-то…
Не почувствовала, что все это близко, родное мне…
И все время, каждую минуту чувствую, как [внутри. – зачеркнуто] сжимается сердце – от какой-то странной, непонятной боли, как что-то, открывшееся широко, свободно,
Странное чувство…
Нет, нет! Надо бороться!
Работать нужно! – читать! заниматься…
А там – что Бог даст!
Не поддаваться настроению, не опускать крыльев!
Сейчас лежу, и невольно в голове все время… Да неужели же я всех их так люблю?!
Так трудно оторваться от них!?! Боже мой, а что же дальше?! – Если придется совсем уйти из театра?!
Господь милосерд!
А мысли все время концентрируются около него…
И теперь, и в дороге…
До мелочей вспоминается последний вечер, мысленно повторяется по тысяче раз каждая его фразка. Хорошо было тогда! Какие хорошие, дивные минуты!
[Опять. – зачеркнуто.] Проводила Жоржика [Г. Г. Коонена] на поезд – и приехала в театр. Как раз к «Архангельскому» 122 . Гримироваться уже поздно… Пошла на сцену. Василий Иванович сидел в коридорчике с Лаврентьевым 123 . Увидел меня, пошел на сцену в другую дверь – рассчитывая, что я пошла в тот конец, ближе к рампе… А я остановилась у самой двери… Через минуту смотрю – идет… и ищет кого-то глазами… Почувствовала, что меня. [Действительно], увидал – улыбнулся, подошел, пожал руку и стал около. «До свидания, Алиса Георгиевна. Вы едете завтра утром?» – «Да».
122
…приехала в театр. Как раз к «Архангельскому». – Речь идет о спектакле «Царь Федор Иоаннович» А. К. Толстого и сцене «Площадь перед Архангельским собором».
123
Лаврентьев Андрей Николаевич (1882–1935) – актер, режиссер. Ученик Школы МХТ с 1902 г., с 1906 по 1910 г. в труппе МХТ. Играл по преимуществу роли без слов или вводы.
Заговорили… Проговорили весь «Архангельский». Хорошо было. Никто не мешал – все на сцене… Стояли за декорациями, вдвоем – друг против друга. Тихое [похоронное. – зачеркнуто] пение доносилось со сцены, жалобное, грустное, берущее за душу.
А мы говорили.
О сцене, о жизни, обо мне…
[Фраза вымарана.]
Кончилась картина…
Стал расходиться народ…
Пора и нам уходить.
Пожали крепко, крепко руки друг другу – и разошлись… Потом я бродила по коридору, дожидаясь наших, несколько раз сталкивалась с ним, но держала голову низко опущенной, инстинктивно боясь показать ему лицо [и свою душу. – зачеркнуто].
Господи: ведь в нем моя жизнь, мое счастье. Все в нем! Три месяца! Три месяца!
Боже мой, Боже мой – как тоскливо… Какая-то щемящая, тупая, безнадежная боль…
А что будет дальше?!!
Все хожу по улицам и мечтаю хоть кого-нибудь встретить.
Сегодня встретилась с Георгием Сергеевичем [Бурджаловым], походили с ним вместе, поговорили, и опять как-то легче стало.
Почему-то ужасно хочу повидать Владимира Ивановича [Немировича-Данченко]. Что это еще за новости – не знаю.
Из разговора с Георгием Сергеевичем запала глубоко одна его фраза касательно Василия Ивановича – «он очень апатичный человек и странно относится к людям, он эгоист; как-то мне пришлось услышать от него такую вещь: мне все равно, что делается вокруг меня; я ко всему отношусь спокойно; от людей я беру то, что мне приятно в них, и больше мне ничего не нужно».
Ужасные слова, не верю в них, вернее, не хочу верить!
А все-таки нет-нет а мысль невольно остановится и задумаешься: а что если это правда?
Господи, еще новые сомненья.
Три месяца! Три месяца не видать его! Не слышать ни одного слова от него!
Как он далеко теперь! За тысячи верст!
Вспомнит ли он меня? – хоть один раз за все лето?
И как? В какую минуту?
Когда я вспоминаю наше прощанье – мне становится легко, хорошо… Ведь он только со мной так распрощался… специально…
Родной мой, любимый!
Сегодня ходила по улицам, и меня поражала и прибивала к земле какая-то страшная уличная пошлость; раньше я или не замечала этого, или, быть может, меньше ее было; а сегодня – Господи, как меня резало на каждом шагу. У меня, вероятно, был вид сумасшедшей; я летела, как на парусах, стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не видеть этих ужасных, отвратительных, тупых лиц, то пошлых, животных, а то заморенных, пришибленных. Ужасно и то и другое…
А в голове все вертелось: отчего это так, отчего??!!
Мне кажется, вся моя жизнь будет сплошным ? 124
Николин день.
Боже мой, Боже мой, как тоскливо! Кончится ли это когда-нибудь?
Позднее.
Сейчас перечитывала свой дневник за прошлую зиму 125 , сколько воспоминаний всплыло в памяти, как живо вновь переживалось пережитое…
124
Знак вопроса поставлен А. Г. Коонен.
125
…дневник за прошлую зиму… – Эта дневниковая тетрадь не сохранилась. Отсутствуют записи между 19 декабря 1904 г. и 4 марта 1906 г., в том числе период поступления А. Г. Коонен в Школу МХТ.
Боже мой, Боже мой! – в сущности, как я должна бы была быть счастлива!
У меня есть фраза в одной из тетрадок: «За одно пожатье его руки, ласковое слово, чего бы я ни дала!» 126
А теперь я пользуюсь хорошим отношением, виделась с ним чуть не каждый день, – а все недовольна, все ропщу.
Верно, правда, человек – ненасытное животное, все ему мало.
Господи. Самая заветная мечта сбылась: я ученица Художественного театра – чего же еще; разве можно теперь падать духом, тосковать! Только бы вышло что. Пусть даже любви не будет, – только [бы] на сцене все шло хорошо!
126
См. запись от 26 [апреля / 9 мая 1906 г.].
Работать, работать!!
Сегодня первое заседание в театре; собираюсь пойти повидаться со всеми. Уж очень тоскливо… Шутка ли сказать, столько времени не виделись! И в то же время что-то удерживает. Какая-то неловкость!
Если бы он был здесь, в Москве! Сейчас мечтала бы о том, что через час – я увижу его, быть может, буду говорить с ним…
А теперь… он далеко, далеко… За тысячи верст!
Только и могу с легким, вольным ветерком – послать ему мой привет и благословения…