Алиса в Зомбилэнде
Шрифт:
— М-м, ладно. — Похоже, мне еще сотню раз предстоит мычать, пока мы договорим. Даже сидя, Кэт была сродни энергетическому торнадо, с которым я понятия не имела, как себя вести.
Тем временем моя потенциальная лучшая подруга, насладившись еще одной ложкой пудинга, вновь подала голос:
— Ну, поехали. Знаешь, мы с моим парнем решили провести все лето вместе, а потом ему вдруг понадобилось навестить неведомую родню в какой-то тьмутаракани. По крайней мере, так он мне сказал. Ну, поначалу все было нормально, мы болтали каждую ночь, а потом — бум! — и он просто перестает звонить. Я же, как верная
Повисла пауза.
Кэт выжидательно смотрела на меня, сунув в рот очередную ложку пудинга. Мне так и хотелось оглядеться, чтобы убедиться: вся эта информация что, предназначалась мне? Конечно, те несколько подруг, с которыми я общалась за эти годы, тоже обсуждали своих парней, но не в первую минуту знакомства и не с таким обилием деталей.
— Ну? — между тем подтолкнула Кэт.
А, да. Наверное, сейчас мне полагалось вынести вердикт. Права она или нет.
— Ты… права?
— Вот именно! А еще — он назвал меня чужим именем. Не во время секса или чего-то такого, иначе я бы его просто убила, а трупу было бы весьма проблематично вымаливать у меня прощение. По телефону, во время нашего последнего разговора.
У меня ушла минута, чтобы проследить за полетом ее мысли и ухватить, наконец, самую суть ее откровений.
— Это отстой? — я хотела сказать утвердительно, но фраза опять прозвучала, как вопрос.
— Я знала, что ты меня поймешь! Мы словно близнецы, разлученные в младенчестве. Ну, так вот, только мы повесили трубки, вернее, я бросила трубку — хорошенькая такая пощечина мерзавцу, до сих пор себя за нее хвалю — и тут снова звонок. Да, да, опять мой парень. Он: "Привет, Рина". Я: "Что? Рина? И какого черта ты этой Рине звонишь?" Он начал мне вешать лапшу, но я-то не дура — поняла, что он грязный кобель, лживый потаскун, и между нами все кончено.
— Ну и хорошо. — Так, так. Кто бы мог подумать? Я все-таки способна говорить утвердительно. — Изменщики — просто уроды.
— Хуже. Вот начнутся занятия, уж он у меня попляшет, я ему устрою веселую жизнь, и в прямом, и в переносном смысле. Этот гад обещал любить меня… и только меня одну!.. веки вечные, до конца мира плюс еще немножко, и ему придется заплатить за предательство. А Рина пусть его хоть досуха высосет — надеюсь, помрет от какой-нибудь страшной болезни! Она не стоит моего драгоценного внимания.
Школа. Фу. Вот и еще один момент моей жизни, которому предстоит измениться.
— А где ты учишься?
— Высшая школа Ашера. Лучшая в мире.
— Туда ходили мои родители.
И снова фу. К чему я сейчас их вспомнила? Я вцепилась пальцами в простыню, жалея, что нельзя забрать свои слова обратно. Я могла делать вид, будто все нормально, но только если разговор не затрагивал личных тем.
— А ты? — спросила Кэт, не акцентируя внимание на моем промахе.
Слава богу.
— Академия Карвера.
Хотя больше нет. Мои дедушка с бабушкой жили в… районе школы
— Это Ракеты, что ли? — прыснула Кэт. — Мы надрали вам задницу в прошлом году и на поле, и на площадке. Тигры, вперед! Ты наверняка рыдала по этому поводу, так что вынуждена предупредить — в этом году вы снова проиграете, и тебе опять придется плакать. Извини. Чем скорее смиришься, тем легче тебе будет. — Расправившись с пудингом, Кэт узурпировала мою чашку с водой и, отодвинув соломинку, стала пить прямо через край. — Ну, а у тебя есть парень?
— Нет.
Одна черная бровь вопросительно приподнялась, накрашенные прозрачным блеском губы поджались.
— А девушка?
— Нет.
— Плохо. Не в смысле, что ты не встречаешься с девушкой — хотя это было бы круто: ты стала бы моей первой подругой-лесбиянкой, и мне не пришлось бы переживать, что ты уведешь у меня приятеля, как эта шлюшка Рина, — а в смысле, что у тебя нет парня. Ты бы познакомила меня с кем-то из его друзей, а я бы смогла послать своему бывшему фото нашего якобы страстного романа. Слушай, хочешь, я притащу коляску и повезу тебя кататься? Сможем спуститься в кафетерий и перехватить по гамбургеру. Не особо вариант, конечно, но после пудинга мне до чертиков хочется мяса. Да, и на будущее — голодная я психованная.
Выбраться из палаты? Снова увидеть мир?
— Нет, спасибо. — Я зарылась в гору подушек, как ящерица в песок, и притворно зевнула. — Я немного устала.
Кэт подняла руки в жесте "сама невинность и понимание", напомнив мне… никого не напомнив, и встала.
— Больше ни слова. Все поняла. Я сваливаю, а ты отдыхай. — Но дойдя до дверей, она задержалась на пороге и оглянулась. — Знаешь, а ты мне нравишься, Али Белл. Конечно, мне надо еще пару раз тебя навестить, чтобы понять наверняка, но да, думаю, мы крепко сдружимся, и ты взлетишь на верхнюю строчку моей "пятерки".
И с этими словами она исчезла.
* * *
Так вышло, что после нашей встречи я задержалась в госпитале всего на одну ночь. Я не видела Кэт все оставшееся лето — наверное, это к лучшему. Она милая девушка, а я — не лучшая компания, и пообщайся она со мной подольше, могла бы изменить свое мнение о том, насколько я ей подхожу. "Давай станем близкими подругами" превратилось бы в "Ой-ой-ой, пожалуйста, больше никогда ко мне не приближайся!". Вряд ли я вообще вошла бы в ее "пятерку фаворитов".
Скажете, я была депрессивной неврастеничкой?
К моему ужасу, дедушка с бабушкой не купились на вялые заверения, что "все в порядке" и часами, днями, неделями пытались меня подбодрить. Они чудесные люди, правда, но я знаю, до какого отчаяния их доводила.
Родственники говорили, мне нужно поплакать. Так станет легче. Вот только я никак не могла сказать им, что словно держу слезы под замком. Каждый день я чувствовала, как они жгут мне глаза, но капли так и не собирались и не проливались наружу. И, если честно, меня это не сильно волновало. Плакать не хотелось. В глубине души я смирилась с тем, что заслужила страдать… сгорать изнутри.