Алиса. Другая история Страны чудес

Брасвелл Лиз

– Он как раз сейчас в «Самоваре», читает новости и наверняка ворчит.

Этим кафе управлял англичанин. Русские мотивы объяснялись его любовью к русским романам. Все студенты, которые могли себе это позволить, ходили туда, чтобы обсудить литературу, поиграть в шахматы и поделиться революционными идеями, которые затем будут забыты на дне чашек.

– Большое спасибо! С вами приятно иметь дело, мисс Зара. Вот ваше вознаграждение.

Девочка удивлённо посмотрела на большую медную монету, которую ей протянули.

– Мне нечем сдать с пенни, – сказала она

с сожалением.

– О нет, сдачи не надо. Полпенни за информацию. Вторая половина за твоё молчание.

Зара широко улыбнулась, сделала реверанс и убежала, охваченная желанием поделиться своей удачей с друзьями (или, по крайней мере, новостью о ней).

Алиса действительно нашла Каца в «Самоваре». Вот только он не читал газету, а решал, каким будет следующий ход: на столе перед ним были расставлены шахматы. Красные и белые фигуры были искусно вырезаны из кости. А вот доска была нарисована на столе мелом, судя по всему, рукой кого-то изрядно набравшегося. Кац так сосредоточенно хмурился над задачкой, что не заметил, как она подошла.

Алиса протянула руку и перевернула красную королеву.

– Алиса! – воскликнул Кац. Лицо расплылось в улыбке, охватившей его целиком, создавая впечатление, что, начиная с этого дня, всегда будет солнечно. Алисе захотелось поселиться в этой улыбке. – Вот так сюрприз! Дважды за неделю – и оба раза неожиданно.

Она села напротив него. Быстро оглядев помещение, Алиса увидела студентов в мантиях, студентов в простой одежде, нескольких пожилых профессоров и даже пару друзей тёти Вивиан, библиотекарей (казалось, они были несколько недовольны стоявшим вокруг шумом).

– Я могу угостить тебя чаем? – спросил Кац. – Правда, он ужасен.

– Чудное предложение, но нет, спасибо.

Они оба помолчали какое-то время, однако без неловкости, которая должна была бы возникнуть.

– Ты действительно Чеширский Кот? – спросила она наконец мягко.

Кац широко улыбнулся и резво пожал плечами:

– Не думаю, что я он. Я знаю его. Он знает меня. Каждый из нас единственный в своём роде в наших отдельных мирах.

– Это самый чеширский ответ, который я когда-либо слышала, – сказала Алиса, вздыхая. – Он вспомнит меня, если я когда-нибудь вернусь? А другие?

– Разве можно забыть Алису, – сказал Кац, беря её ладони в свои.

– А я... я увижу их снова?

– Думаю, шанс есть, и весьма неплохой. Но кто может сказать наверняка? Так ты пришла поговорить со мной о том, другом, мире и о том, другом, мне? – спросил он с некоторой укоризной.

Алиса улыбнулась:

– Нет, конечно нет. Я пришла обсудить, как нам быть с возмутительным митингом Рэмсботтома.

Ладони Каца замерли на её собственных, жёсткие, как у скелета. Челюсть не то чтобы отвисла, но слегка просела вместе с остальной частью лица.

Он быстро пришёл в себя и отстранился от Алисы, отпуская её руки и как бы пожимая плечами, двигая челюстью то так, то эдак, чтобы рассеять остатки эмоционального потрясения.

– О, разумеется, разумеется. Превосходно. Я внимательно слушаю, какие у тебя идеи. Ни к чему хорошему это действо не приведёт, право... знаешь ли... это очень нехорошо для сообщества... и просто... нехорошо... в целом...

Алисе не удалось сохранить невозмутимое выражение лица. Она разразилась озорным, истерическим хихиканьем, прикрывая рот рукой в перчатке не хуже всякой кокетки (но в действительности боясь забрызгать слюной собеседника).

– Разумеется, мне тоже хочется обсудить с тобой и другие вопросы, глупый ты гусёк! Ты такой же серьёзный и чувствительный, как... как я, когда очутилась в Стране чудес впервые.

Кац выглядел смущённым, его красивое лицо забавным образом ничего не выражало, пока не расплылось в полной раскаяния улыбке.

– Ты... я... конечно... – Барристер потерял дар речи. Затем улыбнулся и указал на Алисины руки: – Позволишь?

– Конечно, – сказала Алиса, протягивая ему ладони. В этот раз он обхватил их как следует, соединил вместе и поцеловал.

– Будет нелегко, – сказал он мягко и серьёзно. – Твоя семья, моя семья...

– Всё чудесное и новое даётся нелегко, – сказала Алиса, сжимая его ладони в ответ. – Но, как правило, оно того стоит. А всё остальное бессмыслица. По иронии судьбы это и есть второй пункт, который я хотела с тобой обсудить...

В день митинга за окном было серо, немного прохладно и довольно сыро. Возможно, это обстоятельство уже немного усмирило настроения. Матильда чопорно объявила, что они с Корвином «планируют прокатиться за город с матерью и отцом», они собирались полностью избежать всей этой ситуации. И хотя такое поведение казалось несколько трусливым, Алиса не то чтобы могла их в этом винить.

– Боюсь, мы пропустим всё веселье, – сказала Алисе мать с лёгкой завистью.

– Да, думаю, я бы предпочёл что угодно сидению в тряском экипаже в промозглый и хмурый день с этим гигантским малым, похожим на овцу, любуясь... чем – полями? Лесами? Издалека? Вряд ли стоит рассчитывать хотя бы на пикник, – добавил Алисин отец мрачно. – И что мне прикажете делать с этим? – Он вытащил нелепый разноцветный шарф с бахромой из золотых монет и накинул его на голову. – У меня были такие планы!

Алису переполняли эмоции, и она обняла обоих родителей одновременно.

– Корвин пришёл, – сказала Матильда, входя в комнату и натягивая свои жутко уродливые коричневые перчатки – те самые, с бантиками. Её здоровяк-ухажёр вошёл в помещение, постучав всего раз (как невоспитанно!), с большой коробкой в руках.

– Здравствуйте все! – огласил он комнату добродушно.

«Право, – подумала Алиса, морщась, – его было бы гораздо проще выносить, приглуши он немного голос!»

– Это тебе, Алиса! – прогорланил он, всучив ей коробку. Затем лицо Корвина слегка покраснело, и он всё же понизил голос, что было для него нехарактерно. Корвин даже опустил глаза в пол. – Я... эм... мы... Знаешь, он казался таким... но потом, конечно... Соваться туда, где тебе явно не рады! Оказалось... даже если дело не дойдёт до суда, – закончил он.