Алисизация: раскол
Шрифт:
Кровать, к которой он наконец подошел, оказалась абсурдно высокой; Юджио кинул себе под ноги подушку, которую обнимал, и встал на нее, чтобы влезть на кровать.
В этот миг мягкая ткань слетела на него сверху, и все погрузилось во тьму. Будто понукаемый своим стремлением, Юджио все глубже забирался в нее.
Его вытянутая рука коснулась теплой, мягкой кожи.
Словно в трансе, Юджио прижался к ней, потом зарылся лицом. Шелковистая кожа мягко изогнулась, будто обволакивая Юджио.
Ведомый всепоглощающим радостным предчувствием и жаждой умиротворения, Юджио отчаянно цеплялся за это тепло. Почувствовав, как мягкая рука обнимает его спину, а вторая гладит по голове, он еле слышно спросил:
– Мама?.. Это ты, мама?
Ответ пришел сразу же.
Да… я твоя мама, Юджио.
– Мама… моя мама… – шептал Юджио, все глубже погружаясь в теплую, влажную мглу.
Из глубины трясины, в которую превратилось его парализованное сознание, всплыл пузырек сомнения и лопнул.
Мама… правда была такой стройной и мягкой? Почему на этих руках, которые день за днем трудились в полях, нет ни мозоли? И… папа, который должен был спать на правой кровати, – он что, ушел куда-то? И где мои братья, которые всегда мешались, когда я лез к маме, чтобы она меня приласкала?..
– Это правда ты… мама?
Да, Юджио. Твоя единственная в мире мама.
– Но… где папа? Где братья?
Хе-хе.
Что за странный ребенок.
Ты же их
убил, не так ли?
Внезапно собственные пальцы показались ему липкими.
Юджио раскрыл ладони, поднес их к глазам.
Несмотря на полумрак, он отчетливо увидел красную кровь, стекающую со всех десяти пальцев.
– …Аааааааа! – завопил Юджио и подскочил на месте.
Он принялся лихорадочно и самозабвенно тереть липкие руки о рубаху, не переставая кричать. Лишь много раз вытерев их, он осознал, что влага на ладонях – не кровь, а просто пот.
Это был сон – но, даже когда Юджио пришел к такому выводу, ему далеко не сразу удалось успокоить бешено колотящееся сердце и справиться с холодной испариной, проступающей по всему телу. Остаток воспоминания об абсурдно ужасном кошмаре прилип к нему и не желал исчезать.
Мать и отец… Я почти и не думал о них с тех пор, как ушел из деревни.
Мысленно пробормотав так, Юджио зажмурил глаза и попытался дышать неглубоко.
Когда он был маленьким и жил в Рулиде, мать работала в поле, ухаживала за овцами, да еще и домашним хозяйством занималась; ей просто некогда было ласкать Юджио. Они спали в разных постелях, даже когда он был совсем ребенком, и Юджио не помнил, чтобы он этим был недоволен.
Так почему же теперь этот сон…
Юджио помотал головой и обрубил эти мысли. Сны насылает богиня луны Лунария по своему капризу. Так что в кошмаре, приснившемся ему, никакого смысла нет.
Когда дыхание немного успокоилось, Юджио задумался, а где же он находится. Все еще съеживаясь, он осторожно открыл глаза.
Первое, что он увидел, – это был алый ковер, невероятно густой и с вытканным хитрым орнаментом. Этот ковер тянулся и тянулся во все стороны, сколько Юджио ни искал взглядом его край; Юджио трудно было даже предположить, сколько мог стоить этот ковер, если бы он продавался в текстильной лавке в пятом квартале Северной Центории.
Лишь взглянув прямо перед собой, он увидел наконец вдалеке стену.
Однако эта стена не была ни деревянной, ни каменной. Через равные интервалы там стояли золотые колонны в виде громадных мечей, а между ними были стекла. Скорее, это можно было бы назвать чередой окон, а не стеной; но комнат, где драгоценное стекло использовалось бы в таком безумном количестве, не найти даже во дворцах четырех императоров, правда ведь?
Множество облаков, синих в лунном сиянии, парило за этой стеклянной стеной. Комната явно находилась выше, чем даже облака.
Подняв голову, Юджио увидел синевато-белую луну, плывущую в уголке ночного неба. Вокруг нее мерцало невероятное количество звезд. Свет, льющийся с неба, столь богатого звездами, был слишком ярок; Юджио не сразу сообразил, что сейчас глубокая ночь. Судя по высоте луны, было немного за полночь. Значит, пока он спал, дата изменилась, и сейчас было уже двадцать пятое число пятого месяца.
Наконец Юджио посмотрел вертикально вверх. Высоко над головой висел идеально круглый потолок, и Юджио не видел ни намека на лестницу, ведущую на следующий этаж. Стало быть, эта комната расположена на самой вершине Центрального собора.
Широкий потолок нес на себе прекрасное, яркое изображение. Сверкающие рыцари, изгоняемые чудовища, горный хребет, разделяющий землю… похоже, это была иллюстрация сотворения мира. Там даже повсюду были вставлены кристаллы, мерцающие, точно звезды.
Только почему-то богиня творения Стейсия, которая должна была играть на картине важнейшую роль, находилась не в центре, где следовало бы. Центральная часть была чистой и белоснежной, и эта пустота словно бы царила на картине.
Юджио смотрел, нахмурившись, потом наконец опустил взгляд. Прежде он был на четвереньках, но сейчас приподнялся – и тут же стукнулся обо что-то спиной. Он поспешно обернулся.
– ?!
Юджио лишился дара речи – так и застыл, изогнувшись всем телом. Прямо позади него возвышалась боковина колоссальной кровати.
Кровать была круглая, как и комната, и в поперечнике составляла мелов десять. Четыре золотых столбика поддерживали балдахин, тоже золотой; с него свисали, касаясь друг дружки, тонкие фиолетовые кисти. Кровать покрывала белоснежная простыня, напоминающая шелк из Восточной империи. В звездном свете, льющемся через окна, она слабо сияла.
И – посреди кровати угадывался силуэт. Юджио видел лишь смутные контуры, остальное закрывала тонкая полупрозрачная ткань, свисающая сверху.