Шрифт:
Александр Варакин
(Ташкент)
Аллергия
Серафим начал копать в среду, в прошлом году.
Была весна, одуряюще пахла черемуха. Ее густые волны катились и катились на деревню, гонимые ветром.
Еще пахло землей. И это было хорошо.
Еще пахло старым сеном. И это было плохо.
К кому он только не обращался! Тридцать километров до райцентра, потом сто двадцать до центра областного... Серафим отмерил столько туда и обратно, что мог смело заявить о символическом достижении Луны или о десятикратном кругосветном путешествии, что практически одинаково.
Он бросил курить, занялся лечебной гимнастикой. Его бросила жена и занялась вполне нормальным зоотехником,
А Серафим кашлял каждую весну - с конца марта и до конца мая, а в холодный год еще и весь июнь. Районные врачи признали себя некомпетентными еще в первую весну. Областные, как выяснилось в последующие вёсны, тоже ничего в болезни не поняли. Короче, дело было плохо.
Колхоз давно смотрел на Серафима, как на симулянта: все люди, понимаешь, трудятся, - сортировка там, посевная и тому подобное, - а этот прикинется, в три погибели согнется да и ну выводить рулады - то скрипит, как колодезный ворот, то присвистывает не хуже суслика, то шипит, - лишь бы ничего не делать.
Нет, жена-то верила, что кашель у него от весны. А уходя, даже намекнула Серафиму: не аллергия ли у тебя, - недавно в "Здоровье" печатали?.. Верила, любила, но устала. И он ее понимал... Ну, да в этом ли дело.
В прошлом году открыли в области аллергоцентр. Серафим - туда: не аллергия ли?..
Да, аллергия. Весной? Много факторов: черемуха цветет, сеном пахнет прошлогодним, прогорклым зерном. А гимнастику делать продолжайте, потому что есть в литературе отличные результаты. Правда, центр у нас новый, штатом до конца не укомплектованный, главврач молодой, ничей не родственник, трудно пока, так что... приходите-ка через годик.
Через год так через год. Плюнул Серафим да и принялся копать. И было это в среду.
Он давно продумал все до мелочей. Наладил технику, создал шагающий транспортер, отработал систему питания, сна и бодрствования. Он купил двадцать пар ботинок на каучуковой подошве, навязал себе шерстяных носков и приобрел джинсовые брюки смоленской фабрики. Он изобрел несгораемую свечу аварийного освещения - на случай, если выйдет из строя основное. Он сплел многокилометровый канат лебедки шагающего транспортера и смотал его на катушку из-под телефонного кабеля. Он придумал непереворачивающуюся тележку, а также взрывомолоток - на тот период, когда пойдут базальтовые породы.
И все это для того, чтобы осуществить заветную мечту своего детства докопаться до центра Земли и, продолжив, прокопать ее насквозь.
Серафим не задавался целью сделать это для науки, он о ней как-то не думал. Он никого не хотел удивлять, кроме себя самого. И никому не желал ничего дурного, а особенно тем, кто встретит его на той стороне.
Серафим еще в школе попробовал проткнуть глобус вязальной спицей, чтобы проверить, где ему придется вылезти наружу, когда прокопает свой тоннель. Раскаленная спица вышла в Австралии.
"Так-так", - подумал Серафим и уже тогда всерьез взялся за изучение английского языка.
Он начал копать там, где выкорчевывал когда-то померзшую яблоню.
Земля поддавалась легко, работать было весело.
Первую тележку Серафим нагрузил за какие-нибудь пятнадцать минут. И транспортер побежал. Поскрипывая, тележка прошла Серафимов огород, скатилась к речке, потом сработало реле влажности, включив двигатель воздушной подушки, и тележка плавно пересекла водное препятствие; на том берегу она остановилась на мгновение, словно размышляя, потом одним толчком (антигравитатор - гордость Серафима) скакнула на высокий берег и резко понеслась к Мамонову оврагу. Там, на краю оврага, она остановилась, и только тогда сработало опрокидывающее устройство, повинуясь команде
Три минуты - и тележка вернулась домой.
С глубины восемьдесят сантиметров начался суглинок. Лопата Серафима стала спотыкаться, но тележка двигалась к оврагу так же легко и быстро. А метров с полутора пошла настоящая глина. Она не хотела отставать от лопаты, а потом и от тележки. Серафим очень пожалел тогда, что не предусмотрел противоглипной смазки, потому что, размышляя над теориями строения Земли, как планеты, на минуточку забыл о строении земной коры в районе деревни Былево. Ну, да всего не предусмотришь.
Возясь, он и не заметил, как дыхание его перестало сбиваться, и кашель перешел сначала в легкое покашливание, потом в легкое посипывание, затем в легкий присвист, а после этого в легких Серафима установилась нормальная рабочая обстановка.
Отчасти этому способствовало то обстоятельство, что он уже достаточно углубился, и глина кончилась, но началась вода.
"Это будет получше гимнастики", - заметил, наконец, Серафим нормальную работу легких.
Силы его удвоились, и наш первопроходец сам не заметил, как прокопал еще метра полтора, по горло в воде. Но на этот случай у Серафима были гидрокостюм и болотные сапоги, а для больших глубин - своя система обсадки, где трубы наращивались бесшовным диффузионным методом, впервые разработанным и примененным Серафимом.
Антигравитационный насос одним махом выплюнул всю воду в атмосферу, причем Серафим настолько точно рассчитал силу водовыброса, что вода, рассыпавшись на отдельные капли, по сложной траектории достигла африканской пустыни по имени Сахара и уже там, собравшись, прошла осадками в виде дождя и мокрого снега по самым засушливым районам, чем привела тамошних крестьян в восторг, а ученых - в замешательство.
Вслед за грунтовыми водами опять пошла глина, но на этот раз красная. Это натолкнуло Серафима на мысль устроить в районе Былева завод по производству китайского фарфора, ибо Серафим, трудясь над изобретением бесшовного диффузионного метода, попутно открыл секрет китайских мастеров, - правда, все-таки несколько в своей интерпретации: он применил в технологии ультразвук, коего лишены были китайцы. Впрочем, им торопиться было некуда, и возможно, что они в течение длительного периода месили глину ногами. Естественно, обнаружился и источник утери способа: кто-то из поколения мастеров не выдержал столь тяжелой работы и скончался, не успев передать секрет потомству, и уже никто больше, кроме Серафима, не сумел догадаться, что месить глину надо было на протяжении столетий, иначе бы фарфор не получился.
Вскоре красная глина перешла в тяжелый песок с примесью легкого гравия, а затем - и в тяжелую гравийную массу, щедро сдобренную ракушечником и мягким известняком.
Потом пошел довольно качественный мрамор. Пока тележка отвозила в овраг очередную глыбу, Серафим успевал, орудуя взрывомолотком, не только вырубить в тоннеле очередной мраморный кусок, но и придать ему соответствующую настроению форму. Так из-под его взрывомолотка вышли отличные копии древних скульптур, как-то: "Венера Милосская" - 3 экземпляра; "Дискобол" - 2 экземпляра; композиционная группа "Лаокоон и сыновья" - 1 экземпляр, а также множество поделок, вещичек, шкатулок для хранения мелких и крупных предметов - от бриллиантов до фуража.